— Добрый день. — Мужчина неловко поднялся с кресла и протянул Трутневой руку. — А я кандидат в мэры.
— Я вижу. — Екатерина Михайловна с плохо скрытой брезгливостью дотронулась до влажной ладони кандидата. — Поздравляю.
Тот широко улыбнулся:
— Поздравлять еще рано, Екатерина Михайловна. Надо выборов дождаться.
«Каков наглец, — изумилась про себя Трутнева. — Как будто у него есть шанс».
— Хорошо, дождемся выборов. — Она села за стол рядом с Наташиным, всем своим видом демонстрируя уверенность в том, что после выборов будут уместны не поздравления, а соболезнования.
Кандидат улыбнулся заискивающе, как показалось Трутневой, и чуть не сел мимо кресла. Со стороны Лизы послышался отчетливый смешок. Екатерина Михайловна высоко подняла брови. Достойный соперник для Добрышевского, ничего не скажешь.
Пока Наташа вполголоса рассказывала кандидату, что и когда от него требуется, Екатерина Михайловна искоса разглядывала его. Странное впечатление производил человек, пожелавший стать мэром Горечанска. В нем не было ни благородного дородства Семенова, ни хитрой усмешки Шорлидзе, ни бьющей через край решительности Линдакова. Независимый кандидат был высок, худощав и русоволос. Лицо его, довольно приятное, вряд ли было способно привлечь внимание. Самое заурядное мужское лицо: крупный нос традиционной славянской уточкой, небольшие глаза, маленький, почти женский подбородок, создающий эффект мягкости и безволия. Екатерина Михайловна, во всем уважавшая силу и жесткость, такие лица не любила.
Хотя, конечно, кто-нибудь с ней не согласится. Нашлась же инициативная группа, выдвинувшая этого хлюпика в кандидаты. Значит, кто-то в него верит и на что-то рассчитывает. Что ж, ради бога.
Она здесь не для того, чтобы развенчивать иллюзии наивных.
— …А самое позднее за десять дней до первого голосования вы должны будете принести списки с подписями и паспортными данными граждан, которые готовы поддержать вашу кандидатуру, — донесся до Екатерины Михайловны монотонный голос Наташи. — Всего нужно две тысячи подписей.
— Так много? — бесхитростно удивился кандидат.
— Да, — вздохнула Наташа.
Екатерина Михайловна еле заметно усмехнулась. Да, дружок, две тысячи подписей — это тебе не инициативная группа. Придется постараться. Побегать, понервничать, денежки потратить. А кто бегать будет? Эта, что ли?
Взгляд Екатерины Михайловны рассеянно скользнул по помощнице кандидата. На первый взгляд тихоня и скромняга, стоит в уголочке, глаза поднять боится. Сразу видно, в предвыборной гонке толку от нее будет немного. Если бы Екатерина Михайловна могла говорить откровенно, она бы сразу предупредила этого простачка, что ему ничего не светит. Пусть не тратит деньги и время, а займется чем-нибудь более полезным.
Но наставление на путь истинный не входило в обязанности Екатерины Михайловны, и она мудро дождалась, пока процедура оформления документов подойдет к концу.
— Поздравляю вас и желаю успеха, — пробормотала она традиционную формулу и внутренне скривилась, когда кандидат снова полез жать ей руку.
Когда за новеньким и его спутницей закрылась дверь, Екатерина Михайловна позволила себе картинно вздохнуть. Девочки как по команде захихикали.
— Странный он какой-то, — сказала Лиза.
— Странный — не то слово, — подхватила Алла.
Наташа давилась смехом, разглядывая заявление кандидата. Екатерина Михайловна заинтересовалась:
— Что там у тебя, Наталья?
Наташа расхохоталась во все горло:
— Вы посмотрите, Екатерина Михайловна, какая у него фамилия. С такой только в мэры идти.
Заинтригованная Трутнева взяла заявление. Внизу, после основного текста, было размашисто написано:
«Кошмариков Родион Анатольевич».
Громовой хохот потряс стены Белого дома. Екатерина Михайловна умела смеяться от души.
1
Двадцать восьмого апреля погодка выдалась не по-весеннему мрачной и холодной. Дул ветер, солнце едва выглядывало из-за облаков и тут же пряталось обратно. Придя на работу, Маринка первым делом включила обогреватель. На первом этаже бывшего электромеханического завода, где корпорация «Третий глаз» арендовала несколько комнат, тепло становилось лишь при температуре не ниже пятнадцати градусов. А сегодня термометр никак не желал подниматься выше десяти.
Маринка услышала, как хлопнула входная дверь. Кого, интересно, принес с утра пораньше северный ветер? Хоть бы кого-нибудь поинтереснее… Почти месяц прошел с тех пор, как они помогли юному гению Никите выгодно продать свое изобретение. Маринка скучала и жаждала новых приключений.
Хотя… если бы она знала, с чем к ним пожаловал очередной клиент, предпочла бы поскучать.
Женщина, вошедшая в приемную, была молода и хороша собой. Глаза ее светились энтузиазмом, улыбка свидетельствовала о том, что она рада видеть Маринку.
— Добрый день, — поздоровалась она. — Вы меня помните?
Маринка кивнула, не в силах произнести ни слова.
Еще бы она не помнила!
Оля Коврижко, заливаясь слезами, пришла в корпорацию в начале апреля. Проблема была в муже, который в последнее время перестал появляться дома. Подруги уверяли, что на семейном горизонте появилась любовница, и Оля решила не выяснять отношения напрямую, а обратиться к всезнающей гадалке.
Маринка и без хрустального шара знала, что никакой любовницы у Олиного мужа нет. Потому что бок о бок с ним работала.
Денис Коврижко был компьютерным гением корпорации, ее рациональным элементом и здравым смыслом. Как и Галина, и Маринка, и Антонио, он скрывал от родных, где работает. Но Галина и Антонио снимали квартиры и ни перед кем не отчитывались, Маринка жила с родителями, которые не слишком давили на нее. Один Денис в полной мере испытывал радости подпольной жизни, когда по вечерам приходил домой к жене и двенадцатилетним близнецам.
Скорости, с которой госпожа Кристиана расправилась с новым заданием, позавидовала бы не одна заправская колдунья. Разыграв перед Олей настоящее представление, Галка отправила ее домой, а потом заперлась с Денисом в подвальчике и отчитывала его так долго и грозно, что Антонио и Маринка слышали из коридора каждое слово и дрожали. С тех пор Денис перестал думать, что его жене нужны только деньги, и засиживаться на работе допоздна, а Оля крепко уверовала в необыкновенные способности госпожи Кристианы.
Жена Дениса улыбалась Маринке, как старой знакомой:
— Я была у вас три недели назад. Меня зовут Оля.
Маринка очнулась и заставила себя улыбнуться в ответ:
— Здравствуйте, рада вас видеть. Присаживайтесь, пожалуйста.
Оля села на край диванчика. Ее темные глаза сияли яркой, по-детски наивной надеждой, и Маринку царапнуло нехорошее предчувствие.
— Я бы хотела поговорить с госпожой Кристианой. Она свободна?
