смотрелся красавцем: маленькие, близко посаженные и слегка навыкате глаза, скошенный подбородок, выдвинутая вперед голова, отчего взгляд производил впечатление инквизиторского.
Или злобного.
Хозяйка поместья как раз распоряжалась кучкой садовников, вооруженных тачками и лопатами. Девлин смотрел, как она нелепо размахивает руками, отдавая приказания. Неподалеку лежали купы чернозема и груды кирпичей – владельцы, по всей видимости, наравне с особняком расширяли и сад. Наблюдая за леди Уинтроп, Себастьян задавался вопросом: а она тоже обращалась к мисс Теннисон по имени? Почему-то он в этом очень сомневался.
Сэр Стэнли поставил графин и взял бокалы.
– Поначалу моя супруга по своей наивности ожидала от здешних мужланов благодарности. Но вскоре осознала, насколько заблуждалась. Они то и дело ропщут, что их заставляют посещать церковь.
– А это необходимо?
– Разумеется. – Уинтроп протянул гостю вино. – Религия важна для сохранения порядка в обществе. Она примиряет низшие слои с их уделом и учит уважать своих господ.
– Да, действительно, – согласился Себастьян, принимая предложенный ему бокал и пытливо всматриваясь в слегка улыбающееся лицо собеседника. Но он не смог определить, соглашается ли сэр Стэнли со своей супругой или втихомолку подсмеивается над ней. – Итак, скажите честно, вы верите, что отыскали Камелот короля Артура? – Виконт попробовал вино. Оно оказалось мягким, выдержанным и вне всяких сомнений французским.
– Честно? – Банкир осушил свой бокал в два длинных глотка и покачал головой. – Не знаю. Но, согласитесь, место любопытное. Я имею в виду, что эта местность, длительное время связанная с английскими королями, – так вот, эта местность и вправду называлась Камелотом. Мне говорили, это слово кельтского происхождения. Возможно, производное от имени Камулоса, кельтского бога войны. Конечно, мисс Теннисон утверждает… утверждала, – поспешно поправился он, – что оно также может означать «место извилистого ручья». Но лично я предпочитаю думать, что островок назван в честь бога войны. – Повернувшись налить себе еще вина, хозяин в безмолвном вопросе к Себастьяну приподнял графин.
Гость покачал головой. Он сделал всего один глоток.
– Вот что важно, – сказал Уинтроп, наполняя свой бокал, – установлено, что это название восходит к временам задолго до Вильгельма Завоевателя. Искажение Камелота в Кэмлит произошло совсем недавно, в течение последней сотни лет.
Манеры сэра Стэнли можно было охарактеризовать как обходительные, даже приятные. Но Девлин не мог выбросить из памяти, что прежний владелец Трент-Плейс оказался вынужденным продать поместье Уинтропу за сущие гроши – и на следующий день вышиб себе мозги.
Себастьян отпил еще глоток вина.
– А как вы познакомились с мисс Теннисон?
– Представьте, совершенно случайно, на лекции Общества антикваров. Она занималась исследованиями по истории Кэмлит-Моут и обратилась ко мне после того, как узнала, что я приобрел это поместье. До тех пор я даже не подозревал о существовании древнего рва. Но чем больше узнавал о нем, тем сильнее он меня интриговал.
– И вы начали раскопки – кстати, когда?
– Месяц назад. Надеялись приступить раньше, но помешала дождливая весна.
– Обнаружили что-либо интересное?
– Да, и гораздо больше, чем я ожидал. Основания каменных стен в пять футов толщиной. Остатки сорокафутового подвесного моста. Даже подземную темницу с сохранившимися на стенах цепями.
– Относящиеся к какому времени?
– Судя по найденным монетам и разрисованной керамической плитке, большей частью к тринадцатому-четырнадцатому веку.
– У меня складывалось впечатление, что король Артур жил предположительно в пятом или шестом веке, после ухода римлян из Британии – то есть, если он вообще существовал.
– Верно. – Отвернувшись, Уинтроп достал какой-то предмет и протянул его гостю. – Но взгляните на это.
В руках у Себастьяна оказалось изъеденное ржавчиной лезвие.
– Что это?
– Римский кинжал. – Отставив вино, сэр Стэнли подошел к большой плоской витрине из стекла и орехового дерева, стоявшей возле двери на отдельном столе, открыл ее и указал длинным пальцем: – И посмотрите сюда. Это римские глиняные сосуды, третий-четвертый век. Как и вот этот стеклянный флакон. А видите монету? Она времен Клавдия[4].
Себастьян присмотрелся к экспонатам, гордо выложенным на черном бархате.
– Все это найдено на Кэмлит-Моут?
– Да. Подвесной мост и тюрьма могут относиться ко временам Мандевиллей и их потомков, владевших замком в позднее средневековье. Но само место древнее – гораздо древнее. Еще в римскую эпоху здесь, очевидно, стояла крепость или вилла, а это означает, что, по всей вероятности, после ухода римлян, в дни короля Артура тут тоже кое-что было.
Девлин обратил внимание на засиявшие глаза и раскрасневшееся лицо собеседника.
– Вы станете продолжать раскопки теперь, после смерти мисс Теннисон?
Все возбуждение и оживление, казалось, разом схлынуло с Уинтропа, оставив его в печальной задумчивости.
– Не знаю, сможем ли. Именно мисс Теннисон знала, как это делать – и как толковать наши находки.
– А нельзя просто нанять другого знатока древностей из Британского музея?
Банкир негромко хмыкнул.
– Учитывая, что все они полагали мисс Теннисон сумасшедшей за сотрудничество со мной, не думаю, что кто-то из этой братии последует по ее стопам, рискуя репутацией. А с началом жатвы мы все равно собирались приостанавливать работы.
– А могло случиться так, что вчера она приехала, чтобы по какой-то причине тайно осмотреть место раскопок? Или, может, показать его кому-то?
Сэр Стэнли задумался.
– Считаю это возможным, хотя обычно она проводила воскресенье с мальчиками.
Себастьян непонимающе мотнул головой:
– С какими мальчиками?
– С Джорджем и Альфредом, сыновьями одного из своих кузенов. Насколько я понимаю, их мать перенесла тяжелые роды, а отец тоже приболел, вот родственница и пригласила ребятишек провести лето с ней, в Лондоне. Когда мисс Теннисон приезжала на остров, мальчики обычно оставались дома с няней, но ей нравилось проводить пару дней в неделю, показывая им город. Тауэр, зверинец – что-то в этом роде.
– Значит, она не каждый день присутствовала на раскопках?
– Нет-нет, не каждый. У нее были и другие исследования. Но, как правило, наезжала три-четыре раза в неделю.
– Как она сюда добиралась?
– Иногда в карете брата, хотя часто садилась в дилижанс до Энфилда, а в местной конюшне нанимала кого-нибудь, чтоб довезли до рва. В таком случае я всегда настаивал, чтобы она позволила одному из слуг вечером доставить ее обратно в Лондон.
Для женщины благородного происхождения поездка в дилижансе, особенно местная, на короткое расстояние, не являлась чем-то совершенно неслыханным. Содержать в Лондоне карету, лошадей и грума было очень недешево, поэтому большинство семей если и имели экипаж, то только один.
– А брат не возражал против пользования его каретой?
