молодым врачом приключилась вторая ситуация. - Знаете, как говорится, "маленькая собачонка - всю жизнь щенок". Но это же не страшно...может быть, это даже к лучшему... Это у нас, знаете ли, семейное. Вот, например, мой прадедушка по отцовской линии - ему сейчас уже сто двадцать лет, а он все еще бодр и энергичен, и выглядит отлично...
- Так-так... Отставить! Это, конечно, очень интересно, про вашего деда... Но не мне и не сейчас.
- Ах, да, извините...
"Силы небесные, до чего же она красива... А эти волосы, они просто неописуемо восхитительны, в жизни не видел таких упругих...завитков... Да что же со мной такое?.. Ларри, немедленно возьми себя в руки, иначе снова останешься ни с чем! Не думай о женских прелестях, думай о работе. Работа-работа. Оспа. Цинга. Холера-холера-холера... И грибки на ногтях! О, да!" - таким хитрым образом доктор кое-как отрезвил мысли и привел себя в рабочее состояние. Несколько тягуче-долгих мгновений неловкого молчания, повисшего в каюте, наконец, прервались. Капитан взяла в руки предоставленную Лауритцем, не поскупившимся на формальности, стопку документов, и принялась их изучать не слишком пристально, но внимательно, по ходу дела отпуская комментарии.
- Университетский диплом с отличием... Да вы у нас "вумный", господин Траинен! - капитан Гайде улыбнулась уголком рта и вопросительно приподняла бровь.
- Ну, да, есть немного... - Ларри смущенно улыбнулся, на пару секунд потупив глаза, пока девушка продолжала просматривать его жизнеописание.
- Вы целых два года прослужили на военном флоте? - удивилась она. И ее можно было понять. Лауритц бы и сам страшно удивился лет пять-шесть назад, если бы ему сообщили такую новость о собственном будущем.
- Да, мадам. Если быть более точным - на патрульном корабле, пограничная служба.
- Даже так... А в боевых действиях участие принимали?
- Нет. Не совсем. Можно сказать, я участвовал в последствиях некоторых боевых действий...
- Хорошо... Да вам и не положено. А оружием вы, случайно, не владеете? Холодным, огнестрельным?
- Я учился стрелять из пистолета...
- Не подумайте, что попали не туда, куда шли. Работа у меня самая мирная, в последние годы я выполняю исключительно торговые миссии... Но товары приходится транспортировать самые разные, а дешевку я не перевожу. Мало ли кто в море на мое добро позарится, так что и судно приходится вооружать, и команду неплохо иметь обороноспособную. Так, а после военной службы у вас как раз следует торговый флот... - перелистнув очередную страницу послужного списка, капитан удивлено перевела взгляд с бумаги на доктора и еще раз, а ее колючие зеленые глаза смотрели теперь испытывающе, еще жестче, чем раньше. - Ах, вот это уже интереснее... А расскажите мне на милость, по какой такой причине три четверти вашего прошлого экипажа арестовали и упекли в каталажку во главе с капитаном?
Вот, началось то, чего Ларри боялся с самого начала. Вот в чем был корень всех его проблем - досаднейшая неприятность, поставившая темное, маслянисто-въедливое пятно на жизни молодого, талантливого специалиста. Капитан корабля, на котором в тот несчастливый год служил судовой врач, был пойман с поличным и обвинен в контрабанде таких товаров, что и не в сказке сказать, а только в судебном протоколе пером описать. Большей части команды тогда предъявили аналогичное обвинение, а Ларри чудом удалось доказать свою невиновность и избежать суда со всеми вытекающими последствиями. Избежать-то он избежал, а неприятный осадок, как говорится, остался. Его безупречная до этого репутация определенно замаралась в грязном дельце, к которому Траинен даже не был причастен, и это сильно мешало подыскать новое место. Доктор Лауритц примерно год вынужден был сидеть без хорошо оплачиваемой и соответствующей его квалификации работы, а при попытках трудоустройства он получал отказы по нелепым, надуманным причинам.
Он отдавал себе отчет в том, что и сейчас может произойти то же самое. Но просто не мог заставить себя где-то соврать или что-то утаить, это было бы некрасиво, нечестно по отношению к человеку, который уже наградил его крохотным, в одну медяшку, кредитом доверия. Поэтому Ларри выложил все, как на духу, со всеми подробностями, сдаваясь на милость капитана.
- ...а некоторые члены экипажа были совершенно не в курсе не то, что масштабов преступления, а вообще - всей проворачиваемой аферы. Капитан просто не счел нужным даже посвятить их в курс дела...на том ему и спасибо. Так что суд их оправдал. И меня в том числе, - закончил он свою трагическую историю.
- Раз суд оправдал, то и я претензий иметь не должна, - сухо проговорила рыжеволосая, но по ее тону тяжело было определить, искренне ли ее высказывание.
- Простите мое любопытство, мэм... - вдруг проявил инициативу врач, которому только что удалось прекрасно выговориться и даже избавиться таким образом от определенной тяжести на душе, - Но, если мне дозволено знать... Что случилось с моим предшественником? То есть, куда делся ваш прежний судовой врач?
- Прежний врач? - Шивилла сделала такой вид, будто не имела ни малейшего понятия, о ком идет речь, а потом прикрыла глаза и вальяжно махнула рукой. - Да так, сущая безделица... Я вышвырнула его за борт.
- За борт?.. - слабым голосом переспросил Ларри и, нервно сглотнув, невольным жестом потянулся пальцами к шейному платку, чтобы избавить себя от ощущения легкого удушья.
На самом деле не стоит сразу думать, что он трус. Первое впечатление - штука очень обманчивая... "Впечатлительный" - не значит "слабонервный". В спокойной и безопасной обстановке можно было вполне позволить себе и разнервничаться, и даже изредка полуобморочными состояниями себя побаловать. Зато в критических ситуациях, когда счет времени шел на секунды, а ошибки стоили слишком дорого, на молодого человека обычно снисходила завидная собранность и ясность ума. Да и разве можно считать трусом человека, который уютной, спокойной и сытой жизни осознанно предпочел опасное и неизведанное?.. Между прочим, когда дело доходит до спасения человеческих жизней, Лауритц прямо таки преображается. Тогда, как простой обыватель поспешит рухнуть в обморок при виде оторванной конечности...да что уж там, при виде обычной рожающей женщины, Ларри и глазом не моргнет, и рука у него не дрогнет, когда ему придется исполнять свои обязанности. Но душевная организация у него просто чуть тоньше, чем у некоторых...
Капитан же слегка поморщила свой чуть красноватый от загара, точеный носик и поспешила "отставить" свою шутку, которая явно была воспринята без должной легкости и чувства юмора.
- Да нет, конечно. Я шучу. На самом деле он проворовался, и я просто выгнала его. С позором.
- Ах, вот оно что... Как хорошо. То есть плохо, что у вас в команде был вор... Но хорошо, что вы не бросили его за борт. Хотя могли. Вы так...великодушны.
Лауритц почувствовал, что вот-вот перестанет бледнеть и начнет краснеть, что еще хуже. И ему стало так обидно, так досадно за то, что он такой нелепый шут, и сам себе все портит... Он был бы готов сейчас сквозь палубу провалиться, если бы это не было чревато порчей столь прекрасного корабля. Но Гайде наградила его попытки быть благовоспитанным снисходительной полуулыбкой.
- Ну, раз уж мой ответ вас так порадовал, то удовлетворите и вы мое любопытство. Ваша отповедь на следующий вопрос никак не повлияет на мое решение... Разве что вы меня совсем уж удивите. А какого черта вы, простите меня, вообще поперлись в судовые врачи? Я не слишком много понимаю в медицинской науке, но у вас ведь, кажется, практически безупречное образование. С таким дипломом вам не должно было составить труда устроиться на "сухопутную" работу, и я уверена, что вам бы тогда точно не пришлось испытывать никаких затруднений.
Зрит в корень, умная женщина... Ведь это действительно выглядело странным и необычным прецедентом - человек, способный получить пресловутое блюдечко с золотой каемочкой, сознательно предпочел простую глиняную плошку, которую еще нужно постараться в руках удержать... Уж нет ли за этим какого скрытого умысла? Иначе сидел бы себе в каком-нибудь крупном городском госпитале, или ходил бы по домам к многочисленным, щедрым на благодарность пациентам... Или даже занимался бы научной работой и параллельно обучал бы подрастающее поколение будущих юных лекарей - чем не жизнь для хорошего человека? Так и правда, с какого, спрашивается, черта?..
