провокацию… Кому она понадобилась?
Потом выяснилось одно не менее странное обстоятельство: оказалось, что Уинстон Черчилль вел с генералом Катру переговоры по поводу замены де Голля на посту руководителя Французского национального комитета. Черчилль интересовался — не согласится ли бывший губернатор Индо-Китая генерал Катру занять этот пост. Очевидно, самолюбивый и несговорчивый генерал де Голль не вполне устраивал англичан.
Да и в самом деле, де Голль стремился в большом и малом вести самостоятельную политику, хоти у то не всегда ему удавалось. Взять хотя бы все ту же операцию «Саванна» — диверсию по уничтожению германских летчиков на аэродроме Мекон в Северной Франции. Оттуда поднимались немецкие самолеты для бомбардировок Лондона. Германские пилоты ездили на аэродром в автобусах. План был необычайно прост — совершить нападение по дороге, вывести из строя личный состав и хотя бы на некоторое время, хотя бы частично ослабить немецкие удары по Лондону. Это было незадолго до нападения Гитлера на Советскую Россию. Операция готовилась весьма тщательно. Черчилль сам поторапливал французов с высадкой диверсантов-парашютистов. Все шло нормально. Де Голль настоял на своем. Весной французских парашютистов сбросили в районе аэродрома, но по непонятным причинам за день или два германских летчиков расквартировали по другим местам. Автобусы перестали ходить на аэродром. Не выполнив задания, парашютисты возвратились обратно на подводной лодке, посланной за ними к французскому побережью. Создавалось впечатление, что кто-то в последний момент предупредил немцев.
Вскоре немецкие пилоты покинули аэродром в Меконе и перебазировались вместе с самолетами на восток. Может быть, и в самом деле была доля истины в тех разговорах, которые позже дошли до де Голля, — кто-то в Лондоне не желал препятствовать переброске германских военно-воздушных сил на восток, к советским границам.
Через несколько недель Гитлер напал на Советскую Россию. Летчики из Мекона одними из первых бомбили русские города.
В конце-то концов провал операции «Саванна» — это только частность. Англичане во всем стремились командовать, вплоть до того, что намеревались по своему усмотрению использовать уцелевшие французские золотые запасы. Де Голль все больше убеждался в том, что гостеприимство Англии, приютившей его на своем берегу, скорее продиктовано расчетом, нежели великодушием. Он начинал раздумывать — не следует ли Национальному комитету перебраться в Браззавиль, во Французскую Экваториальную Африку. Там по крайней мере он не будет ощущать постоянного давления англичан, не говоря уж об американцах.
Англо-русский военный союз, возникший после нападения Гитлера на Советскую Россию, неожиданно повысил престиж генерала де Голля, укрепил его положение. Генерал всегда относился враждебно к коммунистам, будь то французы или русские. И вот поддержка и помощь пришла именно от большевиков, из Москвы. Они готовы объединить свои усилия со всеми, кто выступает против Гитлера. Они против Петэна, Лаваля, Дарлана, против вишийских квислингов, переметнувшихся на сторону Гитлера и предавших Францию. Генерал де Голль тоже против вишийских правителей, похожих на омаров в корзине: цепляются друг за друга, кусаются и норовят выползти наверх. Но русские поддерживают всех, кто борется с гитлеризмом. Советский посол в Лондоне так и сказал об этом, когда явился к де Голлю для переговоров. Прямо и откровенно. Он предложил союз с непокорившейся, сопротивляющейся Францией. «Оставим в стороне наши идейные несогласия, — сказал он, — у нас есть общие цели — борьба с гитлеризмом». Военный союз с Советской Россией вселил надежду, — нет, больше того — уверенность в победе над Гитлером, в освобождении Франции.
Иначе сложились его отношения с Соединенными Штатами. Нет сомнения, американцы гораздо ближе ему по духу, по взглядам, но они себе на уме и не упустят случая воспользоваться выгодной ситуацией. С присущей им напористостью они что-то затевают во Французской Северной Африке. Не хотят ли янки под шум европейской войны захватить и прибрать к рукам французские владения?
Де Голль имел основания так думать. Появление в Виши штабного генерала Уильяма Леги на посту американского посла не сулило ничего доброго. Полковник Пасси, начальник разведки, именуемой вторым бюро, достаточно подробно информировал де Голля о происках американцев. С помощью того же Черчилля второму бюро удалось создать широкую и разветвленную сеть агентуры в оккупированной Франции. Отовсюду по тайным каналам в особняк на Сент-Джеймс-сквер в Лондоне, где помещался разведывательный отдел ставки де Голля, стекались донесения осведомителей, входивших в группы французского Сопротивления. Агенты доносили, что под видом организации продовольственной помощи американские офицеры в штатском заполонили Южную Францию, Алжир и Марокко. Здесь есть о чем призадуматься. Американцев никак нельзя упрекнуть в бескорыстии.
Ко всему прочему, к натянутым отношениям Шарля де Голля с американцами примешивались еще и личные мотивы. Госдепартамент Соединенных Штатов совершенно открыто и демонстративно поддерживал адмирала Дарлана, к которому де Голль издавна питал неприязнь. Война обнажила их отношения — они стали врагами. Де Голль терпеть не мог тщеславного, самонадеянного пучеглазого моряка и сейчас ревниво относился к его возвышению во Франции. Поговаривали, что он в скором времени возглавит французское правительство на континенте. В вишийской корзине с омарами адмирал оказался на самом верху. А что он собой представляет? Зазнайка и грубиян! Нет, уж если стоит вопрос о выборе между англичанами и американцами, он, де Голль, предпочитает Черчилля. В чем другом, но в отношении к Дарлану у них единое мнение.
Де Голля тревожила не только судьба Северной Африки. В таком же положении находилась и Французская Вест-Индия, и Мадагаскар, и острова близ Ньюфаундлендского побережья — Сен-Пьер и Микелон, находившиеся под управлением вишийского губернатора Мартиники адмирала Робера. Яснее ясного, что Пентагон прежде всего обратит внимание на эти два островка, имеющие немалое стратегическое значение для американцев. Следует прежде всего позаботиться об их сохранении. Пусть де Голля постигла неудача с Дакаром — высадка в Западной Африке не удалась, кто-то подвел, но если потребуется, он снова попытается занять и эти острова силой. Следует только заручиться поддержкой Черчилля. Пойдет ли он на ссору с Рузвельтом?
Вопреки ожиданиям, британский премьер согласился поддержать де Голля в предстоящей акции, но посоветовал несколько отодвинуть выполнение плана и приурочить его к очередной поездке премьера в Америку. Пока условились сохранять план в абсолютной тайне.
Вторжение состоялось в сочельник, когда Черчилль гостил у Рузвельта в Белом доме. Газеты писали о дружеской встрече, умилялись тем, что главы двух союзных правительств вместе посетили церковь и со слезами на глазах пели гимн «В малом граде Вифлееме». Но в тот же день Карделл Хелл — секретарь госдепартамента — сделал заявление для печати. Внимание де Голля привлекла одна фраза. Хелл заявил:
«Действия, предпринятые кораблями так называемых свободных французов на Сен-Пьер и Микелон, были самоличным актом, противодействующим соглашению всех заинтересованных сторон».
Хелл раздраженно требовал изгнать свободных французов с занятых ими островов. Но дело было сделано. Черчилль постарался смягчить удар, ослабить впечатление. Он выступил в Капитолии перед конгрессменами, клялся в верности англо-американскому содружеству, напомнил, что его предок, лейтенант Черчилль, был американцем и доблестно служил в армии Вашингтона. Но в душе британский премьер торжествовал: он получил реванш за обиды и неприятности, причиненные ему год назад вынужденной передачей Соединенным Штатам военно-морских баз за полсотни устаревших эскадренных миноносцев. Уинстон Черчилль не утерпел и, выступая в Оттаве, заявил о своем отрицательном отношении к правительству Виши и безоговорочной поддержке Шарля де Голля. Произошло это через неделю после вторжения на острова, и в Вашингтоне расценивали выступление британского премьера как осуждение политики Соединенных Штатов по отношению к Виши. Раздосадованный Хелл намеревался в знак протеста уйти в отставку с поста государственного секретаря, но инцидент удалось кое-как уладить. Общие интересы в войне заставляли относиться терпимее к взаимным уколам, обидам и разногласиям.
В то самое время, когда в западном полушарии, на безвестных островах близ глухого Ньюфаундлендского побережья, происходили события, не оказавшие никакого влияния на исход войны, но которым генерал де Голль придавал большое принципиальное значение, сотрудник газеты «Резистанс»
