скоростью грозовой тучи, и в нем опять погибли тысячи наших сородичей.
Затем пришел Вакен Ужасный и преследовал нас до тех пор, пока в конце концов не выжил нас на гористый берег великой реки. Вот в тех холодных землях, что далеко на севере, я и появился на свет. Мне помнится год ледяных ветров, когда многие из наших позамерзали. Однажды не вернулся с охоты мой отец, и я отправился его искать. Я нашел его. Занесенный снегом, он стоял над трупом оленя, смерзшегося в глыбу льда. Поскольку мой отец был знатнейшего рода, я на правах его старшего сына стал тогда правителем смертоноснее.
Это я решил, что нам надо уйти из северных земель и возвратиться на юг, пусть нам даже грозит смерть от двуногих охотников. Из пауков я был первым, кто решил, что ради выживания необходимо пойти войной на людей. Так я стал известен как Хеб Могучий. Я привел своих сородичей обратно в город, спаленный некогда Скаптой Хитрым, и много лет мы тайно жили среди руин, хоронясь от людей.
Я научил своих сородичей быть бдительными, чтобы враг нас больше не застал врасплох., Если к нашему городу подходили пастухи, мы прятались, выжидая, пока они уйдут. Если они подходили слишком близко и раскрывали наше присутствие, мы хватали их и убивали.
Так вот, главным мудрецом у меня был советник по имени Квизиб, который заведовал сносом наиболее опасных частей города. Не кто иной, как он, смекнул, что двуногим пленникам это удается куда ловчее, чем нашим сородичам. Телом они тогда были крепче нас, а вот волей, наоборот, слабее. Так, вместо того чтобы убивать пленных, мы стали использовать их как рабочую силу. Среди них был юноша по имени Галлат, сильный как буйвол. Однажды, когда сносили здание, стражника прибило рухнувшей балкой. У Галлата была возможность сбежать, но он тем не менее предпочел остаться. Вот почему я проникся к нему доверием и обращался с ним по-доброму. Именно через Галлата я и начал понимать умы людей.
— А кто была принцесса Туроол? — спросил Найл.
— Не знаю. Галлату разрешалось выбирать самок по своему усмотрению, я не вникал в их имена.
— Правда, что его поразило молнией, когда он пытался проникнуть в Белую башню?
— Нет. Галлат никогда не был в этом городе, ибо в те времена он был еще занят людьми. Но именно благодаря моему советнику Квизибу этот город наконец оказался наш. Какая-то из жен Галлата умерла при родах, и младенец был отдан одной из дочерей Квизиба. Га, вместо того чтобы съесть, решила оставить его при себе как ручную зверушку. И вот когда ребенок уже научился ходить, к нему привели поиграть других детей двуногих. Он же, вместо того чтобы обрадоваться, бросился на них и стал кусать. И Квизиб, случайно оказавшийся тогда в комнате, понял, что ребенок не считает себя человеком. Проведя первый год жизни среди наших сородичей, он стал считать себя пауком.
Именно тогда Квизиб и проявил мудрость, благодаря которой стал знаменит. Он велел, чтобы все младенцы забирались у матерей сразу после рождения и воспитывались среди наших. Детям, пока не научатся ходить, не давали видеть себе подобных. Лишь после этого их начинали обучать человеческому языку проверенные рабы. Так, благодаря Квизибу, создалась прослойка, относящаяся к своим соплеменникам с презрением, предпочитая им общество наших сородичей.
По прошествии времени такие люди высылались для смешения с людьми — в основном к пастухам и погонщикам — и успешно становились лазутчиками. При этом всегда безотказно действовала одна и та же легенда: дескать, их вместе с родителями схватили пауки и угнали в рабство, откуда они при первой же возможности бежали. Их неизменно встречали как героев. Однажды в городе Корш сын Вакена Ужасного, известный как Вакен Справедливый, велел устроить в их честь пир. Кое-кто из лазутчиков даже женился на девушках из города. Тем не менее они исправно выполняли порученное дело. А те из них, кто стал пастухом или погонщиком, еще и приносили сведения об обороне города.
Наконец настала та ночь, когда несметное число моих воинов окружило город Корш. Брать его приступом не было нужды, мы просто парализовали умы всех его обитателей. Когда это было сделано, город стал наш. Наутро ко мне привели Вакена Справедливого, связанного по рукам и ногам паутиной, и я заставил его присягнуть на верность и поклясться быть моим рабом до конца своих дней. Когда это было сделано, подданные провозгласили меня первым Смертоносцем-Повелителем. И с этого дня мои сородичи сделались хозяевами всего междуречья.
Заканчивая рассказ, Хеб Могучий снова перешел на человеческий язык, в сравнении с телепатией показавшийся холодным и невыразительным. Это был жест вежливости, признание равного достоинства Найла, тем не менее ничто не могло скрыть нотку торжества и волнения в голосе Хеба, когда он живописал величайшую свою победу. И Найл понимал, что победа эта ознаменовала начало человеческого рабства, но все же не мог сдержать трепета сочувствия. Пауки жили под гнетом и вместе с тем однажды свергли людей-угнетателей, воцарившись на Земле. Это был, бесспорно, один из самых знаменательных дней в истории планеты.
Хеб изучал реакцию Найла с интересом, в отличие от всех присутствующих он не почел за дерзость прощупать ум Найла. Наконец он спросил с грубоватым юмором:
— Ну что, двуногий, заслужили мы свою победу?
— Да, повелитель, вы заслужили жизнь в мире. Но мир не может быть подлинным, пока существует рабство.
Хеб в ответ будто хмыкнул.
— Возможно. Но при моей жизни не было иного выбора.
— А ты до сих пор еще при жизни? — с любопытством спросил Найл.
— Не такой, как вы. — В голосе Хеба внезапно почувствовалась усталость, — Жизнь в моем мозгу поддерживается за счет этих малышей. — Хеб послал импульс трогательной признательности молоденькому паучку, благодарно замлевшему, как собачонка, которую гладят. — Но этот уже выбивается из последних сил, и я не хочу больше его утомлять.
Найл церемонно поклонился.
— Благодарю тебя за учтивость и терпение.
— Мое почтение. У тебя есть еще ко мне вопросы?
Найл только тут вспомнил, что именно привело его в это святилище.
— Только один, повелитель. Ты никогда не слышал о неких людях, живущих под землей, властитель которых — великий кудесник?
— Нет. А впрочем, постой… — Хеб приумолк, размышляя. Наконец он устало вздохнул. — Нет, силы уже уходят, не могу припомнить. Поговори с моим советником. Он знает все. А мне пора возвращаться. Прощай, и да минует тебя опасность.
Миг — и Хеба не стало. Он истаял так внезапно, что Найл опешил. Ум, не успевший еще выйти из контакта с мозгом мумии, внезапно облекла пустота. Ощущение у Найла такое, будто он очнулся от глубокого сна. Казалось невероятным, что эта давно иссохшая безжизненная оболочка только сейчас была полна жизни.
Несколько минут все молчали (пауки никогда не спешат прерывать тишину). Наконец Асмак произнес:
— Великий был сегодня в хорошем настроении.
Голос паука звучал на удивление сбивчиво, и до Найла дошла вся значительность происшедшего. Хеб был существом легендарным, почти божеством, тем не менее он разговаривал с Найлом как с равным. Асмак чуточку запинался, поскольку был ошеломлен тем, чему только что был свидетелем: диалогу Хеба Могучего с посланцем богини.
— Как понимать слова «поговори с моим советником»? — спросил Найл.
— Могучий ссылался на Квизиба Мудрого.
— Мне можно встретиться с Квизибом Мудрым?
Асмак, казалось, пришел от этого вопроса в беспокойство; Найл на секунду подумал, что он отклонит его просьбу. Асмак же, так и не ответив, повернулся и повел его за собой из священного алькова. Паучок- служитель остался гам, где был, осев на пол в полном изнеможении.
Вернувшись вместе с провожатым в священную пещеру, Найл почувствовал, что в ней царит странное напряжение, все паучки будто разом затаили дыхание. И когда Найл ненавязчиво смешался с умом Греля, стало ясно почему. Как и Асмак, эти юные прислужники великих мертвецов сознавали, что им вы паза невиданная честь быть причастными к встрече, которая сохранится как легенда. Сам Найл
