приготовить ужин, ибо через час ему нужно уходить. Не успела Джорджииа войти в кухню, как увидела, что Деннер вместе с ребенком на руках вошел в дом. Вскоре по дому распространился странный запах, который, казалось, исходил из комнаты. Джорджину охватил неописуемый страх; она подбежала к комнате, но обнаружила, что дверь заперта изнутри. Ей показалось, что она слышит жалобные стоны ребенка. «Спаси, спаси мое дитя из лап злодея!» — так кричала она, предчувствуя ужасное, слуге, который как раз вошел в дом. Тот быстро схватил топор и взломал дверь. Густые вонючие испарения вырвались им навстречу. Одним прыжком метнулась Джорджина в комнату; обнаженный мальчик лежал на миске, в которую каплями стекала его кровь. Она видела еще, как слуга замахнулся топором на Деннера, как тот увернулся от удара и они стали бороться. Ей казалось, что прямо под окнами кричит множество голосов, и она без чувств упала на пол. Когда Джорджина пришла в себя, была уже непроглядная ночь. Совершенно оглушенная, она не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Наконец наступило утро, и она с ужасом увидела, что в комнате полно крови. Вокруг были разбросаны обрывки одежд Деннера, лежал клок волос слуги, а рядом — окровавленный топор и упавший со стола мальчик с распоротой грудью. Джорджина снова потеряла сознание и очнулась уже в полдень. Она с трудом поднялась и стада звать Георга, никто не ответил, и она подумала, что Георг тоже убит.
Отчаяние придало ей сил, она выбежала во двор и громко закричала: «Георг! Георг!» И тут сверху, с чердака отозвался слабый, жалобный голос: «Мама, дорогая мама, ты здесь? Поднимись ко мне, я очень хочу кушать!» Джорджина взбежала наверх и отыскала малыша, который, напуганный шумом в доме, забрался на чердак и забился в угол. Она изо всех сил прижала его к своей груди; чуть позже она заперла дом, перебралась с сыном на чердак и стала ожидать Андреса, которого, впрочем, тоже считала погибшим; мальчик видел сверху, как несколько разбойников вошли вместе с Деннером в дом и вынесли из него тело мертвого человека.
Вдруг Джорджина заметила деньги и красивые вещицы, которые Андрес привез ей. «Ах, неужто это правда? — воскликнула она в ужасе. — Ты — один из них?» Андрес не дал ей продолжить, он подробно рассказал, какое счастье выпало на их долю и что был он во Франкфурте, где ему выплатили ее наследство.
Племянник убитого графа фон Ваха был теперь владельцем замка и наследником его богатства; к нему и собрался обратиться Андрес, доверительно рассказать обо всем происшедшем, указать убежище Дениера и просить, чтобы он освободил его от службы, которая принесла ему столько горя. Джорджина не могла оставаться более в этом доме, и Андрес решил запрячь лошадь, погрузить на телегу немногие наиболее ценные вещи и вместе с женой и ребенком навсегда покинуть эти края, которые вызывают у них такие ужасные воспоминания и где они никогда не будут в безопасности. Уже был назначен день отъезда, но едва успели они погрузить один ящик, как вдруг услышали приближающийся топот конских копыт, Андрес узнал лесника Ваха, который жил возле замка; за ним скакал командир драгун из Фулды.
— Ага, мы как раз вовремя — злодей собирается перевезти награбленное в безопасное место, — воскликнул комиссар суда, который приехал вместе с ними.
Андрес окаменел. Джорджина находилась в полуобморочном состоянии. Их схватили, связали веревками и бросили на телегу, которая уже стояла перед домом. Джорджина громко причитала о мальчике и Христом-Богом молила, чтобы ей позволили взять его с собой. «Чтобы вы и свое отродье обрекли на погибель?» — ответил комиссар и с силой вырвал мальчика из рук матери. Тут к телеге подошел старый лесник, грубый, но честный человек.
— Андрес, Андрес, — печально покачал он головой, — как же ты дал опутать, себя сатане, чтобы совершить такие злодеяния? Ведь ты же всегда был таким набожным и честным!
— Ах, сударь! — вскричал Андрес с отчаянием, — как истинно то, что Бог живет на Небесах, так правда и то, что я невиновен. Ведь вы же знаете меня с малых моих лет, я не сделал в жизни ничего неправедного, так неужто вы верите, что я превратился в отвратительного злодея? Я знаю, вы считаете меня причастным к тому черному злодеянию, что было совершено в замке любимого моего, несчастного господина. Но я невиновен, клянусь жизнью!
— Ну, — отвечал старый лесник, — ежели ты невиновен, то наступит день, когда это выяснится, хотя очень многое говорит против тебя. Я надежно сберегу твоего мальчика и твое имущество, так что ежели твоя невиновность будет доказана, ты найдешь своего мальчика здоровым и бодрым, а вещи — нетронутыми.
На деньги комиссар суда наложил арест. По дороге Андрес спросил Джорджину, где спрятан ларец; оказалось, что она отдала его Деннеру, о чем очень сожалела. В Фулде Андреса разлучили с женой и бросили в мрачную, темную тюрьму. Через несколько дней его взяли на допрос, во время которого обвинили в участии в убийствах и грабежах, совершенных в замке фон Ваха, и призывали признаться в этом, ибо абсолютно все свидетельствует против него. Андрес откровенно рассказал обо всем, что с ним произошло, от первого появления у него в доме отвратительного Деннера до момента своего ареста. Он с полным покаянием поклялся, что повинен в одном-единственном проступке — в том, что ради жены и ребенка спас Деннера от ареста, и утверждал, что непричастен к кровавой драме в замке, так как находился в это время во Франкфурте. Вдруг распахнулись двери зала суда и ввели омерзительного Деннера. Увидев Андреса, он рассмеялся с дьявольской насмешкой и спросил: «Ну, что товарищ мой, тебя тоже разоблачили? Видать, не помогли тебе молитвы твоей жены?» Судья потребовал, чтобы Деннер повторил свои признания, касающиеся Андреса, и тот поведал, что этот человек, который сейчас стоит перед ними, участковый егерь графа фон Ваха, уже пять лет связан с ним и что именно дом егеря был его самым лучшим и самым надежным убежищем. Что Андрес всегда получал причитающуюся ему часть добычи, хотя лично всего два раза участвовал в их предприятиях: один раз в разграблении арендатора, где он спас его, Деннера, от справедливого возмездия, а затем в операции против графа Алоиса фон Ваха, которого сразил своим метким выстрелом. Андрес впал в ярость, когда услышал эту бесстыдную ложь.
— Что? — вскричал он, — ты проклятый злодей, дьявол в человеческом обличье, ты осмеливаешься обвинять меня в убийстве моего любимого несчастного господина, которое ты сам совершил? Да! Я знаю это, ибо только ты способен на такое преступление; но месть твоя преследует меня, потому что я не хотел больше знаться с тобой, потому что я угрожал застрелить тебя, если ты переступишь порог моего дома. Именно поэтому ты ворвался со своей бандой в мой дом, когда меня там не было, именно поэтому убил моего бедного, ни в чем не повинного ребенка и моего доброго слугу! Но тебе не удастся избежать Божьей кары, пусть даже зло твое одолеет меня.
И Андрес повторил свои прежние показания, призывая в свидетели Бога и всех святых. Деннер же издевательски смеялся и говорил, что не стал бы лгать перед лицом смерти и что с набожностью, о которой Андрес так много шумел, плохо вяжется то, что за подтверждением своих ложных показаний он обращается к Богу и святым.
Судьи не знали, что и думать: весь облик Андреса, выражение его лица и слова внушали доверие, но нельзя было сбрасывать со счетов и холодную уверенность Деннера, с которой тот настаивал на своих показаниях.
Наконец ввели Джорджину; она с рыданиями бросилась к мужу. Джорджина толком не могла ничего объяснить, лишь обвиняла Деннера в злодейском убийстве ее мальчика, но Деннера это не смутило и не возмутило, — он продолжал утверждать, что Джорджина ничего не знала о деяниях своего мужа и что сама она совершенно невиновна. Андрес был возвращен в тюрьму. Несколькими днями позже один довольно добродушный тюремный надзиратель рассказал ему, что его жена отпущена на свободу: остальные разбойники, как и Деннер, подтвердили ее невиновность, и вообще против нее не было выдвинуто никаких обвинений. Молодой граф фон Вах, благородный господин, который тоже, как оказалось, сомневался в вине Андреса, составил поручительство, а старый лесник забрал Джорджину на красивой карете. Напрасно умоляла она о встрече с мужем, суд категорически отверг ее просьбы. Несчастного Андреса эта весть нимало не утешила, — еще более, чем о собственном несчастье, сердце его болело о нищенском положении жены. Его же собственное положение между тем ухудшалось день ото дня. Установили — и это соответствовало показаниям Деннера, — что уже пять лет назад Андрес достиг определенного благосостояния, источником которого могло быть лишь участие в грабежах. Кроме того, хоть Андрес и утверждал, что отсутствовал, когда было совершено нападение на замок фон Ваха, его показания относительно наследства и пребывания во Франкфурте ставились под сомнение, ибо он не смог назвать имени купца, у которого получил деньги. Банкир графа фон Ваха и владелец гостиницы во Франкфурте, где
