опустился на землю прямо перед ними, и Мэри разглядела водителя, огромного мужчину на вид лет на двадцать старше Понтера.
Прозрачная сторона куба раскрылась, и водитель что-то сказал Понтеру. И снова его слова для Мэри не переводились, но она вообразила, что это был неандертальский эквивалент «Куда, командир?»
Понтер жестом пригласил Мэри садиться в машину.
— А теперь, — сказал он, — я покажу тебе мой мир.
Глава 30
— Это твой дом? — спросила Мэри.
Понтер кивнул. Они провели пару часов, посещая разного рода общественные здания, так что уже наступил поздний вечер.
Мэри была потрясена. Дом Понтера не был выстроен из кирпича или камня. По большей части он был деревянный. Конечно, Мэри видела много деревянных домов — хотя во многих частях Онтарио деревянные дома запрещены строительным кодексом — но она никогда не видела ничего подобного
Но были выполнены и кое-какие плотницкие работы. Окна, к примеру, были идеально квадратные, по-видимому, прорубленные в древесине. А пристроенная сбоку веранда была сколочена из досок.
— Это… — Прилагательные сражались друг с другом в голове Мэри: причудливо, странно, великолепно, здорово… но победило всё же: — …прекрасно.
Понтер кивнул. Соплеменник Мэри сказал бы «спасибо» в ответ на комплимент вроде этого, но Мэри уже знала, что неандертальцы обычно не принимают на свой счёт похвалу чему-то, за что они не несут личной ответственности. Как-то давно она заметила, что одна из застёгивающихся на плечах рубашек Понтера выглядит очень привлекательно, и он озадаченно посмотрел на неё, будто удивляясь, зачем бы кто-то стал носить то, что
Мэри указала на большой чёрный квадрат метров двадцати на земле рядом с домом.
— А это что? Посадочная площадка?
— Иногда. На самом деле это солнечный коллектор. Превращает солнечный свет в электричество.
Мэри улыбнулась.
— Полагаю, зимой вам приходится откидывать с него снег?
Но Понтер покачал головой.
— Нет. Автобус, который возит нас на работу, садится на него и сдувает весь снег.
Неприязнь к сгребанию снега была одной из причин, по которой Мэри после разрыва с Кольмом выбрала квартиру, а не дом. И она сомневалась, что в её мире TTC[55] согласилась бы посылать автобус с бульдозерным скребком к каждому дому в городе после каждого снегопада.
— Ну что же, — сказал Понтер, — давай войдём? — И зашагал к дому.
Дверь дома отворилась. Внутри стены не были ничем покрыты и представляли собой отполированное дерево, которым и являлись. Мэри в своей жизни видела много отделанных деревянными панелями помещений, но ни в одном из них древесные волокна не образовывали непрерывный узор, охватывающий всё помещение. Если бы она не видела этот дом снаружи, то ни за что бы не поняла, как можно достичь такого эффекта. В нескольких местах в стенах были выдолблены небольшие ниши, в которых стояли статуэтки и какие-то непонятные безделушки.
Поначалу Мэри показалось, что пол покрыт какой-то зелёной тканью, но она быстро поняла, что на самом деле то был мох. Она, по-видимому, находилась в аналоге гостиной. Здесь была пара отдельно стоящих сидений очень странной формы, а у стен имелась пара диванов, по-видимому, составлявших с ней одно целое. Она не видела ничего, похожего на картины в рамах, но зато весь потолок занимала огромная фреска со множеством деталей, и…
И внезапно Мэри почувствовала, как у неё стынет кровь.
В доме был волк.
Мэри замерла; сердце бухало, как молот.
Волк сорвался с места и кинулся на Понтера.
—
Понтер повернулся и упал на один из диванов.
Волк вскочил на него, широко распахнул пасть и…
И Понтер засмеялся, когда волк начал облизывать ему лицо.
Понтер всё время повторял на разные лады одни и те же слова на своём языке. Хак их не переводил, но голос Понтера был весел и добродушен.
Через секунду Понтер столкнул волка с себя и поднялся на ноги. Животное обратило своё внимание на Мэри.
— Мэре, — сказал Понтер, — это моя собака Пабо.
— Собака?! — воскликнула Мэри. Насколько она могла судить, животное выглядело совершенно как волк: дикий, хищный, кровожадный волк.
Пабо уселся рядом с Понтером и, задрав морду к потолку, испустил протяжный громкий вой.
— Пабо! — прикрикнул на него Понтер, а потом добавил неандертальское слово, означавшее, по- видимому, что-то вроде «Фу!». Он сконфужено улыбнулся Мэри. — Она ещё никогда не видела глексенов.
Понтер подвёл Пабо к Мэри. Мэри почувствовала, как деревенеет спина и пыталась подавить дрожь, пока зубастая зверюга весом, должно быть, под сотню фунтов обнюхивала её со всех сторон.
Понтер ещё немного поговорил с собакой с теми же самыми интонациями, с которыми и соплеменники Мэри говорят со своими домашними питомцами.
В этот момент в проходе, ведущем в соседнюю комнату, показался Адекор.
— Превет, Мэре, — сказал он. — Понравилась экскурсия?
— Очень, — ответила она.
Понтер подошёл к Адекору и крепко его обнял. Мэри на мгновение отвела взгляд, а когда снова посмотрела на них, они уже просто стояли рядом, держась за руки.
Мэри снова ощутила укол ревности, однако…
Нет, нет. Конечно, в этом не было ничего неприличного. Разумеется, они вели себя так, как привыкли, не скрывая своих нежных чувств друг к другу.
И всё же…
И всё же, кто первый кинулся обниматься? Адекор? Или Понтер? Она не могла сказать. И за руки они взялись, когда она смотрела в сторону; она не видела, кто потянулся к кому. Может быть, Адекор заявляет о своих правах на территорию, специально демонстрируя Мэри, как Понтер его любит.
Пабо, по-видимому, убедившись, что Мэри никакое не чудовище, отошла от неё и вспрыгнула на один из диванов, растущих из стены в самом прямом смысле этого слова.
— Хочешь посмотреть другие комнаты? — спросил её Понтер.
— Конечно! — ответила Мэри.
Он завёл её в зону — это была не вполне отдельная комната — игравшую, по-видимому, роль кухни. Мох на полу был закрыт сплошной стеклянной панелью. Мэри не узнала ни одного из бытовых приборов, но предположила, что маленький стеклянный куб — это что-то вроде микроволновой печи, а большое устройство, состоящее из двух одинаковых синих кубов, поставленных друг на друга — наверное,
