Фанфик Гарри Поттер и Методы Рационального Мышления

солнце.

Профессор Квиррелл секунду помедлил с ответом, а потом улыбнулся:

— Скажите мне, мистер Поттер. Можете ли вы угадать, какая мысль пришла мне в голову, когда я закончил список из тридцати семи вещей, которые я не стал бы делать, будучи Тёмным Лордом? Поставьте себя на моё место и попробуйте догадаться.

Гарри представил себе, что смотрит на этот список из тридцати семи пунктов.

— Вы решили, что лучше вообще не становиться Тёмным Лордом, чем жить, постоянно соблюдая такую уйму ограничений.

— Совершенно верно, — ухмыльнулся Квиррелл. — Так что я сейчас нарушу правило номер два — которое звучит просто: «Не хвастай» — и расскажу об одном своём поступке. Не думаю, что это знание может как-нибудь повредить. И почти уверен, что вы бы всё равно об этом догадались, так или иначе, когда мы лучше узнаем друг друга. Тем не менее... Мне от вас нужна клятва никогда не пересказывать эту историю.

— Клянусь! — сказал Гарри, приготовившись услышать что-то совершенно крышесносное.

— Я подписан на маггловский бюллетень, который держит меня в курсе событий космической программы. Я не слышал о Пионере-10 до его запуска. Но узнав, что Пионер-11 тоже навечно покинет Солнечную систему, — ухмылка профессора Квиррелла была широка как никогда, — я проник в NASA и наложил на ту замечательную золотую табличку одно замечательное незаметное заклинание, благодаря которому эта табличка теперь просуществует значительно дольше.

...

...

...

— Да, — сказал профессор Квиррелл, поднимаясь в глазах Гарри на недосягаемую высоту, — примерно такой реакции я и ожидал.

...

...

...

— Мистер Поттер?

— ...Не знаю что и сказать.

— «Вы победили», мне кажется, подойдёт, — сказал Квиррелл.

— Вы победили, — незамедлительно отозвался Гарри.

— Видите? — сказал профессор Квиррелл. — Можно только гадать, какой гигантской кучи неприятностей вы сейчас избежали, научившись так говорить.

Они оба рассмеялись.

Ещё одна мысль пришла Гарри в голову:

— А вы, случаем, не добавили на пластину какую-нибудь дополнительную информацию?

— Дополнительную информацию? — спросил Квиррелл. По его голосу можно было заключить, что такая мысль ему в голову не приходила и он был заинтригован.

Довольно подозрительно, учитывая, что у Гарри её появление заняло меньше минуты.

— Может, вы присоединили к ней голографическое послание, как в «Звёздных войнах»? — предположил Гарри. — Или... хм. Магические портреты, похоже, хранят в себе столько же информации, сколько человеческий мозг... вы не могли добавить в зонд лишний вес, но, возможно, смогли превратить какую-то его часть в свой портрет? Или вы нашли добровольца, умирающего от тяжёлой болезни, провели его в NASA и использовали магию так, чтобы его призрак был привязан к табличке...

— Мистер Поттер, — голос профессора вдруг стал резче, — любое заклинание, при котором необходима смерть человека, Министерство отнесёт к Тёмным искусствам, независимо от обстоятельств. Ученикам запрещено обсуждать подобные темы.

Удивительно, насколько правдоподобный предлог подобрал профессор для отрицания любых возможных обвинений.

Интонация его голоса ясно давала понять — он не хочет обсуждать подобные темы и желает, чтобы и студенты держались от них подальше. Хотя, может быть, профессор Квиррелл просто ждёт, когда Гарри научится защищать свой разум?

— Я понял, — сказал Гарри. — Я никому об этом не расскажу.

— Будьте осмотрительны, мистер Поттер, — предупредил профессор Квиррелл. — Я предпочитаю жить, не привлекая лишнего внимания. В газетах вы не найдёте упоминаний о Квиринусе Квиррелле до тех самых пор, пока я не решил преподавать защиту от Тёмных искусств в Хогвартсе.

Это было немного грустно, но Гарри всё понимал. Вдруг его озарило:

— Да вы же, наверно, столько удивительных поступков совершили, о которых никто не знает...

— Было дело, — признал профессор. — Но на сегодня уже хватит, мистер Поттер. Признаюсь, я немного устал...

— Я понимаю. И спасибо вам. За всё.

Профессор Квиррелл кивнул. Он уже сильнее опирался на стол.

Гарри торопливо вышел.

Глава 21. Самооправдание

Роулинг — есть тот, кто выполняет работу Роулинг.

Гермиона Грейнджер боялась, что становится Плохой.

Обычно Гермиона с лёгкостью отделяла Плохое от Хорошего и не понимала, почему у других людей с этим так много проблем. В Хогвартсе «Хорошими» были профессора Флитвик, МакГонагалл и Спраут, а «Плохими» — профессора Снейп и Квиррелл, а также Драко Малфой. Гарри Поттер... оказался одним из тех особых случаев, когда с первого взгляда нельзя сказать наверняка. Она до сих пор не разобралась, куда же его определить.

Но когда Гермиона задумалась о себе самой...

Пожалуй, ей слишком нравилось побеждать Гарри Поттера.

Она обгоняла его по каждому предмету. (Кроме полётов на мётлах, но это всё равно что уроки физкультуры, так что не считается.) Почти каждый день она зарабатывала настоящие баллы силой своего ума, быстро осваивая заклинания и помогая другим ученикам, а не получала их за какие-то непонятные героические поступки. Она знала, что её способ лучше, и, что особенно грело душу, Гарри Поттер считал так же. Она видела это в его глазах всякий раз, когда её награждали очередным настоящим баллом для Когтеврана.

Хорошим девочкам нельзя так упиваться победой.

Всё началось ещё в поезде. Пусть в водовороте событий до неё не сразу дошло, но она тогда, фигурально выражаясь, позволила топтаться по себе как по грядке.

До знакомства с Гарри Поттером не существовало человека, которого Гермиона Грейнджер желала бы сокрушить. Если кто-то в её классе не успевал, она ставила себе задачей подтянуть бедолагу, а не сыпать ему соль на рану. Как и положено Хорошей девочке.

Но сейчас...

...сейчас она побеждала, а Гарри Поттер вздрагивал всякий раз, когда она зарабатывала очередной балл, и это было так весело. Родители предупреждали её остерегаться наркотиков, но Гермиона начинала подозревать, что подобные победы могут действовать похлеще любой химии.

Ей всегда нравилось, когда учителя с улыбкой одобряли её достижения. Ей всегда нравилось любоваться длинным столбиком галочек рядом с правильными ответами идеально написанного теста.Но теперь, когда она, получив отличную оценку, «случайно» оглядывалась на скрежещущего зубами Гарри Поттера, ей хотелось встать и запеть, словно в диснеевском мультике.

А это Плохо, да?

Гермиона было заволновалась, что становится Плохой девочкой.

И тут её озарила мысль, которая прогнала все страхи.

У них с Гарри был Роман, вот в чём дело! Конечно! Все знают, как это называется — когда мальчик и девочка начинают друг друга постоянно задирать. Они друг с другом заигрывают! А в этом ничего Плохого нет.

Разве могло быть так, что ей просто доставляет удовольствие оставлять самого знаменитого ученика школы далеко позади пылиться на обочине учебной магистрали? Ученика, который был в книгах и говорил как книга, который каким-то образом победил Тёмного Лорда и даже профессора Снейпа раздавил, словно жалкую букашку. Ученика, который, как сказал бы профессор Квиррелл, доминировал над всеми первокурсниками Когтеврана, кроме Гермионы Грейнджер, на сто шагов опережавшей Мальчика-Который-Выжил по всем предметам, кроме катания на метле.

Это было бы Плохо.

Нет. У них — Роман. Вот в чём дело. Вот в чём настоящий смысл их противостояния.

Гермиона была рада, что успела это понять к сегодняшнему дню, когда Гарри проиграет в их соревновании по чтению учебников, о котором знала уже вся школа. От избытка радости ей захотелось пуститься в пляс.

Суббота, 14:45, а у Гарри Поттера непрочитанной оставалась ещё целая половина «Истории магии» Батильды Бэгшот. Гермиона не отрывала взгляда от стрелок своих карманных часов, с кошмарной неохотой отсчитывающих время до 14:47.

За ними, затаив дыхание, наблюдала целая гостиная когтевранцев.

И не только первогодки. Весть о приближающемся финале, будто пролитое молоко, растеклась по всей башне, и теперь пол-Когтеврана набилось в комнату: ученики теснились на диванах, ёрзали на подлокотниках кресел, прижимались к книжным шкафам. Присутствовали все шесть старост, включая главную старосту Хогвартса. Кто-то наколдовал чары свежего воздуха, потому что кислорода стало не хватать. И чем ближе подходил срок, тем тише становился шум разговоров в комнате, пока, наконец, не воцарилось абсолютное молчание.

14:46.

Напряжение просто невыносимо. Будь это кто другой, кто угодно другой, проигрыш был бы уже предрешён.

Но это был Гарри Поттер, и нельзя