хорошо? Отклонитесь назад, а ногу вытяните.
К его удивлению, женщина повиновалась. Упершись руками в стол, она снова принялась осматриваться вокруг, особенно заинтересовавшись плакатом с изображением различных стадий развития собаки и календарем из ветеринарной фармацевтической компании.
— Вы ненастоящий доктор, не так ли?
— О, это мой любимый вопрос, — ответил Ной. — Видите ли, если бы я был, как вы выразились,
— Полагаю, вас часто об этом спрашивают.
— Достаточно часто, чтобы вызвать мое раздражение. — Он отступил на шаг, держа руки в перчатках на весу. — Послушайте, я могу ничего не делать.
— Если вы не против, я бы все же хотела, чтобы вы меня осмотрели.
Как можно ей отказать?
— Мне нужно проверить, нет ли повреждений на других участках тела.
— Нет, только колено.
— Повреждения могут быть и внутренними.
— Как вы это определяете?
— У вас признаки шокового состояния, поэтому мне нужно посмотреть, нет ли синяков на грудной клетке, и ощупать ваш живот.
— Вы что, шутите? — спросила женщина, мгновенно напрягаясь. — Я отказываюсь. Я не ударялась, ничего подобного. И у меня больше нигде не болит. Только колено.
Ной не собирался настаивать. Ситуация и так была довольно странной.
— Я мог бы вызвать скорую помощь, но в такую ночь лучше делать это, только если есть угроза жизни.
— Нет, угрозы жизни точно нет, — заверила его женщина. — Поверьте мне, я знаю, в чем разница.
— Хорошо. Тогда сосредоточимся на вашем колене. Но если почувствуете головокружение или в глазах станет двоиться, немедленно дайте мне знать, договорились? — Он измерил ее кровяное давление и с облегчением отметил, что оно находится в пределах нормы. Внутреннее кровотечение понижает кровяное давление. — Ладно, — сказал Ной, — дайте-ка мне взглянуть.
Женщина легла и прикрыла глаза рукой.
— Вы ведь поймете, почему я не хочу смотреть.
— Да, я догадался, что вида крови вы не переносите.
Ной выбрал ножницы для разрезания перевязочного материала и принялся резать темную шерсть ее брюк, постепенно поднимаясь выше, к колену. Тонкая и явно дорогая кожа сапога женщины была в крови. Ной продолжал орудовать ножницами, надеясь лишь, что ему не придется зайти настолько далеко, чтобы показаться пострадавшей извращенцем. Порез имел дугообразную форму. Незнакомка, очевидно, поранилась чем-то под приборной доской.
— У вас рана прямо над коленом. — Должно быть, ей чертовски больно. Порез не показался Ною глубоким, но он не переставал кровоточить. — Придется накладывать швы, — сообщил он.
— Вы можете это сделать?
— Я не пластический хирург. Что бы я ни сделал, останется шрам.
— Сумеете ли вы остановить кровотечение, а утром я сама займусь поисками хирурга?
— Рану нельзя оставлять открытой на столь долгий срок, так как это повышает риск попадания в нее инфекции. Любой доктор вам скажет, что семь часов — это максимум. Утром дороги будут все еще закрыты.
— Так зашейте сами. Если останется шрам, я это переживу.
Ной удивился подобному замечанию из уст красивой женщины.
— Хорошо. Я проведу вам местный наркоз. Вероятно, дюжины швов будет вполне достаточно. Я постараюсь сделать их очень маленькими, и тогда шрам будет почти незаметен.
Ной задумался о том, чтобы предложить пациентке транквилизатор, но не был уверен в дозировке. Она весит примерно столько же, сколько ротвейлер, поэтому восьмидесяти миллиграммов должно быть достаточно. А может быть, и нет. Он решил обойтись местным анестетиком.
— Допускаю применение новокаина, — сказала женщина.
— Я возьму однопроцентный лидокаин. — Ной надеялся, что препарат начнет действовать быстро. Ему было странно работать с пациентом, которого не требовалось успокаивать. Он сделал укол, и женщина даже не поморщилась. — Через несколько минут вы уже ничего не будете чувствовать, — заверил он.
— Очень на это рассчитываю. — Женщина отняла руку от глаз и воззрилась на рабочий стол Ноя. — Если я буду хорошо себя вести, дадите ли вы мне в качестве поощрения печенье вон из той банки?
— Сколько захотите, — ответил Ной, надрывая стерильную упаковку с шовным материалом. — Тогда зубы ваши станут белее, а дыхание приобретет мятную свежесть.
— Всю жизнь мечтала, — пробормотала она.
Ной сменил перчатки и занялся промыванием и зашиванием раны. У многих животных кожа гораздо нежнее, чем у людей. Он выбрал нейлоновую нить три нуля и острую иглу для тканей — такая обычно используется для накладывания внутренних швов лошадям.
Надев очки с увеличительными стеклами и направив на колено свет лампы, Ной принялся за работу, стараясь действовать как можно более аккуратно, чтобы на нежной бледной коже незнакомки остался минимальный шрам. Он заметил, что женщина снова начала дрожать, и спросил себя, не поговорить ли ему с ней о пустяках, чтобы отвлечь и заставить сидеть неподвижно. С его обычными пациентами это, как правило, срабатывало.
— Я до сих пор не знаю вашего имени, — сказал он.
— София. София Беллами.
— А вы не в родстве с семьей Беллами, которая владеет гостиницей, расположенной на северной оконечности озера?
— Вроде того. Я была замужем за Грегом Беллами, но сейчас мы в разводе.
Ной отметил про себя, что она не стала менять фамилию.
— У меня в Авалоне двое детей, — продолжала женщина.
Очевидно, именно поэтому она и оставила фамилию мужа, подумал он. Но почему дети не живут вместе с матерью? Ной напомнил себе, что это совсем не его дело. Люди — существа замысловатые, они способны испытывать множество удивительных эмоций и состояний. С этим биологическим видом никогда не бывает просто. Как показывает практика, с животными работать гораздо легче, а вот общение с людьми зачастую напоминает хождение по минному полю. Никогда не знаешь, в каком месте может прогреметь взрыв.
Разговор о пустяках, напомнил себе Ной, чтобы отвлечь внимание пациентки.
— Так вы приехали сюда в гости? Или вернулись из путешествия?
София замялась, словно обдумывая, как лучше ответить, и это было странно, ведь он задал самый невинный вопрос.
— Во второй половине дня мой самолет приземлился в аэропорту имени Джона Кеннеди. Из-за непогоды внутренние рейсы до Ольстера отменили, поэтому я взяла напрокат машину и поехала. Могла бы добираться поездом, но мне этого совсем не хотелось.
Так откуда же она все-таки прилетела? Ной не стал спрашивать, надеясь, что женщина сама сообщит ему это, но она ничего не добавила, поэтому он сосредоточился на накладывании швов, отмечая про себя, что человеческая кожа очень напоминает кожу собаки или лошади.
— Вы будете жить у Уилсонов через дорогу? — осторожно поинтересовался он.
— Не совсем. Но я поселюсь в их доме. Он летний вообще-то. Мы с Альбертой — Берти Уилсон — знакомы со времен учебы в юридическом колледже.
— Вот как. — Рука Ноя замерла в воздухе. — Так вы адвокат?
— Да.
—
