Баку…
– Есть вариант. Их надо сдать капитану Тропилину. Это исполняющий обязанности командира городского СОБРа. Он должен быть там. Запоминай номер… – подполковник продиктовал. – Позвони, встретитесь, покажи капитану. Он – из наших, служил срочную в спецназе. Афганец. Передай, что от меня… Капитан сделает все и без вас… Зовут его Ярослав Вячеславович. Мне показалось, что капитану нравится, когда его имя-отчество произносят без запинки…
– Понял… Мы ему чуть-чуть поможем стать майором… – согласился Ангел.
И тут же набрал номер. Тропилин ответил не сразу. Но Ангел, оглядываясь по сторонам, сразу выделил человека, который вытащил из чехла на поясе трубку. Чехол плохо расстегивался, и потому ответ слегка задержался.
– Ярослав Вячеславович…
– Я слушаю… Кто это?
– Меня зовут Ангел… Самая подходящая кличка для кладбища… Мне только что дал ваш номер подполковник Русинов. Если я вас сейчас вижу, то почешите ухо…
Тропилин почесал ухо.
– Все правильно… По другую сторону аллеи. Два человека около памятника «плачущей матери»… Так его, наверное, можно назвать… Подойдите к нам…
– Понял, иду…
Ольга очень боялась момента, когда мать будут выносить… Этот момент словно бы олицетворял собой совсем отдельный, отрезанный, безжалостно вырванный и бесповоротно уходящий из жизни отрезок. Грубо, насильственно, против ее воли, ломая ее сопротивление – вырвали и унесли, не оставив никакой надежды на иное, ей требуемое решение… Тот отрезок, когда она была и жила рядом и вместе с матерью. При этом она понимала, что гроб выносить все равно будут, что это необходимо сделать, и готовилась к этому. Отдельными настойчивыми позывами-посылами настраивала себя так, чтобы ее протест не вырвался наружу лавиной, неукротимой и бездумной, потому что, вырвавшись, он откроет сразу и кучу других протестов, которые сведут на нет все старания отца и тех людей, прилетевших из Москвы. Начав высказывать хоть что-то, хоть какую-то малость, и только услышав со стороны Аркадия Ильича маленькое возражение, несогласный жест, которые он делать мастер, заметив, она не удержится и выложит все остальное…
Но делать этого нельзя, и потому Ольга старалась и во всем остальном себя сдерживать. Нельзя расслабляться, иначе она попросту «поплывет» по течению в тот темный и непроглядный омут, что называется истерикой, в надежде разорвать этот существующий сейчас момент, прекрасно понимая, что разорвать его невозможно в принципе.
И хорошо, что словно бы не замечал ее Аркадий Ильич. Замечать-то, наверное, замечал, но близко не подходил. Может быть, у него все же есть остатки совести и ему стыдно? – подумала Ольга. Тем не менее она не испытывала никакого желания простить его. Когда в комнату вошел Андрей, Ольга сразу заметила его высокую фигуру. И увидела, что Аркадий Ильич к Андрею подошел, протягивая стакан с водкой. Но Андрей пить не стал. У него есть удобный повод отказаться. Все-таки за рулем… А Аркадий Ильич продолжал приставать. Но Андрей умеет себя вести в таких ситуациях. Он просто прошел мимо стакана, и к Ольге подошел, руку на плечо со спины положил и так несколько секунд простоял. Она глаза подняла, он наклонился и прошептал ей на ухо:
– Твой отец звонил… Сказал, что Аркадий Ильич звонил какому-то Бислану и жаловался, что я мешаю… Просил мной заняться на кладбище…
Ольга кивнула, ничего не ответив словами…
– Меня ребята там подстрахуют… – добавил Андрей и отошел.
Это хорошо, что Андрей подошел к ней и рассказал. Нет, никакой совести, конечно, у Аркадия Ильича проснуться не может. Но сообщение Ольгу не расстроило, а только вернуло ей силы. Она была из тех, кто перед трудностями не пасует, а их преодолевает.
– Пора выносить… – сказал кто-то в коридоре.
– Сначала венки… Венки разберите… Мужчины… Венки выносите… И табуретки не забудьте… На улице гроб ставить нужно…
Вот и все… Мать прощалась с этим домом, и Ольга тоже, может быть, прощалась… По крайней мере, когда она появится здесь в следующий раз, если появится, это будет совсем-совсем другой дом, и жить здесь уже не будут ни мать, ни Аркадий Ильич… А если Аркадий Ильич будет здесь жить, значит, жить здесь уже не будет Ольга…
Другой дом, другая жизнь…
Но ей уже не казалось, что другой жизни у нее не может быть…
– Командир, а что они так суетятся? – спросил Сохно, разглядывая двор в узкую щель меж растрескавшихся досок. – Мне улицу не видно… Там машина шумела. Не наши, случаем, уже подкатили?
Шепот подполковника шелестел в наушнике так, что многие слова сливались, но говорить нормальным голосом было нельзя. И Игорь Алексеевич ответил тоже шепотом:
– Какой-то «Ленд Крузер»… Мне за воротами тоже не видно. Но там, кажется, идет беседа на повышенных тонах. Если бы это были наши, они таранили бы ворота…
Дырка, в которую полковник Согрин рассматривал двор и высокие ворота, не давала широкого обзора, и приходилось удовлетворяться тем, что есть. Но по крайней мере видно было входные двери и калитку у ворот. Таким образом, контролировалась вся площадка двора. Недостаток позиции заключался в том, что нет возможности контролировать огород, но огород контролировать пока необходимости нет. Если кто-то там и появится, он все равно из дверей дома сначала выйдет.
Чеченов во дворе было не много. Полковник только шестерых насчитал. Двое с автоматами, остальные внешне не вооружены. Но это вовсе не значит, что у них нет пистолетов, и не говорит, что кто-то помешает безоружным забежать в дом и выйти оттуда с автоматами.
Два человека несколько раз забегали с улицы в дом, потом опять пересекали двор и выскакивали на улицу. Потом на крыльцо вышел седьмой чечен, и Игорь Алексеевич сразу узнал по фотороботу Бислана Ханкалзорова.
– Толя, Бислан прямо под тобой, под козырьком крыльца. Будь у тебя руки в два раза подлиннее, я бы посоветовал воспользоваться «петлей Джигли»…[12]
– Я «петлю» дома забыл… И руки вытянуть не могу…
– Сиди тише… Я за ним присмотрю…
Те двое, что выбегали на улицу, опять вернулись и что-то доказывали Бислану, размахивая руками. Похоже, уговаривали его не выходить. Бислан наконец согласился и вернулся в дом. Они опять на улицу вышли, но вернулись уже успокоенные. И не так торопились, как вначале. «Тойота Ленд Крузер» негромко зашумела двигателем, отъехала от ворот, разворачиваясь, и двинулась в обратном направлении.
Бислан опять вышел. Отдал какие-то приказы. Потом достал трубку и начал звонить. Звонков было несколько.
– Похоже, он своих собирает… – прошептал Сохно. – Пора бы, а то мне скучно…
– Может быть… – согласился Согрин.
И десяти минут не прошло, как предположение подполковника подтвердилось. Сначала во двор вошли трое, потом еще двое. На две минуты позже явилась еще одна троица. Потом сразу пятеро пришли…
– Остальные где-то заняты… – констатировал полковник, когда прошло полчаса, но никто больше не появился. – Надеюсь, Ангел с Пулатом не дадут им всем здесь появиться…
– Здравствуйте, капитан. Это я – Ангел… – сказал Ангел и показал рукой: – А это – Пулат…
– Я чувствую, скоро в нашем городе целая бригада спецназа ГРУ соберется… – усмехнулся Ярослав Вячеславович, впрочем, усмехнулся довольно, хотя глаза его радости и не показывали.
– Разве я забыл снять мундир? – спросил Пулат. – И с чего это вдруг вы взяли, что мы спецназовцы?
– Я видел когда-то капитана Ангелова… Когда сам служил… Фамилию запомнил… Он тогда командовал ротой в Афгане… Я служил в другой роте – в том же батальоне…
– Оказывается, почти знакомы… – обнять сослуживца, впрочем, Ангел не поспешил. – Тогда у нас может получиться плодотворное сотрудничество…
– Да… Сотрудничество… – Тропилин предпочел сразу к делу перейти. – Так чем могу быть полезен?
– Вы знаете, что здесь намечается? Я не имею в виду проводимую МВД операцию и не имею в виду похороны…
– Думаю, что не первомайская демонстрация, потому что уже конец ноября…
– Вы хорошо, капитан, ориентируетесь в страницах календаря. Бандиты террориста Бислана Ханкалзорова сегодня попытаются похитить дочь подполковника Русинова…
– К этому дело и шло… – кивнул Ярослав Вячеславович. – А потом потребуют встречу…
– Но здесь слишком много милиции, и их об этом предупредили…
– Их постоянно предупреждают. И что?
– Похищение будет совершено после поминок в кафе. Они не знают про нас. Но им мешает друг Ольги, некий мотоциклист по имени Андрей. Сначала попробуют убрать его. Может быть, даже здесь… Предположительно, именно здесь…
– Вы хотите поставить мне задачу? – Капитан пожелал общаться без предисловий. – Я так понял, что мне следует охранять мотоциклиста…
– Да. Превентивными мерами… Три чеченца, предположительно, вооруженные… Они вон там, недалеко от вырытой могилы… Их следует взять и изолировать… Данные для обвинения мы сможем предоставить к вечеру…
Тропилин взглянул в сторону могилы. Один из чеченцев как раз обернулся, осматриваясь кругом. Но не заметил, как его разглядывают.
– Ой, как хорошо… – Теперь Ярослав Вячеславович даже улыбнулся и стал лицом похож на кошку, которая увидела мышиную нору и услышала приближающийся мышиный топот. – А с этим другом мы уже слегка знакомы… Значит, никаких других данных и не надо…
Он вытащил из кармана трубку стандартного милицейского переговорного устройства и слегка отвернулся, чтобы чеченцам не было его видно.
– Вторая группа! Около могилы Русиновой… Три чеченца. Один был за рулем машины, из которой стреляли в старшего следователя Шторма, а потом в меня… Они вооружены… Подходим лениво, смотрим по сторонам… Осторожно… Не упустить…
Капитан сам неторопливо двинулся вперед. И интерполовцы пошли за ним.
– Вы тоже желаете участвовать? – спросил Тропилин, словно бы продолжая прерванный разговор. Со стороны могло показаться, что разговор и не прерывался вовсе.
