Господь сказал:
Эта формула, составленная «после рассмотрения вопроса» (????? ??????? ??????? ??? ?????????? ?? ?? ?????? ??? ???????? ????????? ??? ????????? ??? ????????? ??? ??????), сперва была изложена на латинском языке, а потом переведена была на греческий. Иларий называет ее «богохульством Осия и Потамия».
Вторая сирмийская формула, представляет несомненно начало конца арианства как на западе, так и на востоке. Есть мнение (Gwatkin) что именно эту формулу подписал не только Осий, но и папа Либерий, утомленный ссылкою во Фракии, и за то получил разрешение возвратиться в Рим. Католические ученые (Hefele) стоять за то, что Либерий подписал ІІІ-ю формулу; но даже и в этом случае торжество арианства было достаточно полное.
{стр. 69}
Стадия вторая:
Борьба с арианством после Никейского собора (325–381).
Распадение арианской партии (357–381)
Решившись так откровенно развернуть знамя арианизма, Урсакий и Валент слишком понадеялись на слабость западного епископата. Скоро собор в Агенне в Галлии осудил эту формулу как богохульную. Таким образом на западе скоро нанесен был удар арианизму. Но этот смелый шаг ариан повлек за собою разложение их партии и на востоке.
Догматический цвет восточного епископата в это время был разнообразен до неопределенности. Епископы, не расположенные к ?????????, разъехавшись из Никеи, не поддерживали никейского учения; но от этого они не сделались и арианами. Могло казаться, что весь восток в 343 г. был заражен арианством, так как восточные отцы в полном составе удалились из Сердики в Филиппополь и здесь торжественно подтвердили осуждение Афанасия. Но такая оценка положения дел на востоке далека от справедливости.
Несомненно, что большинство востока не было в это время афанасианским. Но Афанасия в наличности осуждали не за догматические убеждения, а за его предполагаемый церковные преступления. Вот что писали отцы Филиппопольского собора: «Афанасий собственными руками разбил чашу и опрокинул алтарь, разрушил церковь, а пресвитера отдал под стражу». Они обвиняли Афанасия также в обидах, насилиях над епископами и даже в убийстве одного епископа. Отцы Тирского собора не сразу поверили обвинениям, взводимым на Афанасия, а избрали епископов «славных и достохвальных» и послали их в Египет, чтобы проверить обвинение на месте, и они собственными словами подтвердили справедливость обвинений. Естественно, что Афанасий, обвинявшийся в таких тяжких преступлениях, не мог снискать себе сочувствия людей, лично не знавших его. Интрига ариан поведена была искусно, и обманчивая наружность говорила против александрийского святителя.
Церковная жизнь востока не исчерпывалась одною только догматикою. Многие епископы подозревали друг друга в неправославии, но фактически не разрывали непосредственных или посредственных церковных сношений между со{стр. 70}бою, вместе собирались на соборы. Строго православные имели общие церкви и общее богослужение с арианами и устранялись только от причащения у лиц, подозреваемых в ереси. Видимо, и православные, и ариане смотрели друг на друга как на два догматические направления, а не как на два церковных организма. До явного разрыва обыкновенно дело не доходило, и антиохийские евстафиане были исключением. Большинство востока было против ?????????, но не потому, что это большинство арианствовало, а потому что оно было
Даже и там, где наличность арианства была, по-видимому, несомненна в действительности пробивались чистые православные течения. Дианий, еп. Кесарии каппадокийской, в 338 г. стоял во главе собора Антиохийского, низложившего Афанасия В., в 343 г. в Филиппополе подписался под актом этого арианствующего собора и перед смертью в 360 г. подписал константинопольскую формулу. По-видимому — несомненно арианский характер. Он даже покровительствовал пресловутому софисту Астерию. Однако Василий В. был о Диании совсем противоположного мнения. Когда недоброжелатели Василия распустили молву, будто он предал когда-то Диания анафеме, то Василий В. был глубоко огорчен этою «бесстыдною клеветою». «С самого раннего детства я вырастал, любя его. Еще ребенком, я любовался его почтенным видом, как он величав и полн святительского достоинства; а развившись до способности суждения, я оценил и его высокие душевные качества: его благородную простоту и открытость, доброту, кротость, душевную ясность и это сочетание отеческой мягкости с важностью. Мне всегда было приятно быть с ним, и я ставлю его в числе лиц самых почтенных и добродетельных». Огорченный слабостью Диания, подписавшего константинопольскую формулу, Василий перестал временно бывать у него — вот и все.
Навстречу этому латитудинаризму православных арианские сферы шли с подобною же гибкостью отношений. Леонтий антиохийский пользовался незавидною репутацией явного арианина, однако он старался действовать так миролюбиво, что не только все арианские партии самых разнообразных {стр. 71} оттенков, кроме крайней, но далее и несомненно православные не прерывали общения с ним. Леонтий очень умно лавировал между крайностями, не давая понять, на чьей он стороне. В его время догматический спор между православными и арианами нашел себе лозунг в формуле заключительного славословия. Ариане признавали своим знаменем славословие в такой форме: «слава Отцу чрез Сына во Св. Духе». Православные утверждали что равночестность Лиц Св. Троицы вернее выражает формула: «Слава Отцу и Сыну и Св. Духу». Так как славословием оканчивается каждая церковная молитва и та или другая форма его сделалась лозунгом партий, то Леонтий первую часть славословия произносил тайно и громко возглашал только конец его: «и во веки веков». По-видимому, Леонтий очень ясно высказал свои убеждения, когда посвятил в диакона Аэтия. Но когда Диодор и Флавиан вооружились за это против него, то Леонтий уступил им и запретил Аэтию священнодействовать. Те же Диодор и Флавиан для поддержания энергии между православными устраивали за городом, при гробах мучеников, частые богослужебные собрания и там пели антифонно псалмы. Эти богослужения сделались популярными. Леонтий для поддержания единения пригласил Диодора и Флавиана совершать свои всенощные в церкви. Они не отказались и таким образом фактически заявили о своем общении с арианским епископом. Но Леонтий чувствовал, что это положение дел было непрочно и, касаясь рукою своей седой головы, часто говорил: «когда растает этот снег, то много будет грязи».
Действительно, в самом арианстве уже назревало направление непримиримое, и арианская доктрина близилась к своей дифференциации, арианская лига — к своему историческому разложению. Собственно ариан было и всегда немного, и они далеко не составляли зерна восточной церкви. Они могли благодаря лишь своей изворотливости и энергии давать свою окраску направлению церковных дел,
