Мы сегодня радостно воспеваем: «Слава в вышних Богу», а за этими стенами мир опять идет против Христа, как шел с самого начала, с первых дней жизни Христовой на земле. Мир снова оскалил зубы и хочет уничтожить дело Христово. И вот мы стоим здесь в этот радостный и ответственный для нас момент. Где будем мы в этом разделении, мы, пришедшие в радости встретить рожденного Спасителя? И откуда это разделение, каковы его причины?
Святая Церковь в сегодняшнем богослужении дает ключ к пониманию этого. Нынешнее богослужение радостное, мы славословим Господа. А как до этого момента мы молились? Было покаяние, было великое повечерие, мы каялись в наших грехах, читали ветхозаветные псалмы.
Только что совершили мы литию, а лития — это усиленное моление «о всякой душе христианской, скорбящей же озлобленной, милости Божия и помощи требующей…» И опять молимся мы о грехах в шестопсалмии. Как может быть, что после слов: «Слава в вышних Богу», — в псалмах вновь звучит покаянный вопль души, живущей в разделении? Это оттого, что мы чувствуем: нельзя жить так, как мы живем.
Сколько бы мы ни сделали в науке, в искусстве — нет у нас жизни вечной, жизни в Боге, нет святости, нет обожения. «И не хочу быть таким, как я есть», — мог бы сказать любой великий ученый и поэт. Стремление к жизни горней и покаяние — это и есть разделение. И напрасно думают идущие против Христа, что можно против Него идти, вооружившись книгами и брошюрами, картинами и карикатурами. Нет, Церковь Божия внутри нас есть. На этом внутреннем фронте идет борьба князя мира сего со Христом. Но горе тому человеку, через которого соблазн приходит… (Мф. 18:7). Для нас сейчас особенно дороги слова Спасителя: Будете ненавидими от всех имени Моего ради (Лк. 21:17). Теперь каждый священник, каждый верующий во Христа является тем, против кого направлены все насмешки, вся грязь. Это не случайно. Так было всегда, и целью являемся не мы, а Христос. Нам говорят, что Спаситель никогда не приходил, что Рождество — переделка языческого праздника. При этом забывают, что человек всегда не мог думать только о хлебе насущном, он всегда думал о том, что единое же есть на потребу (Лк. 10:42).
Человеческая душа направлялась вложенным в нее внутренним законом совести, она желала изменения всей своей природы, она ждала, что Бог придет на землю, она томилась, и вот то там, то тут возникало учение о рождении Бога — и в зависимости от того, каково было состояние этой души, какова была ее совесть, она выстраивала то или иное учение. Древние люди не все знали боговдохновенное Писание, но шли и строили свои учения по закону своей совести. Многим казалось, что Бог должен родиться не тем способом, как все люди, что Он должен родиться от Девы.
Учение о первородном грехе существует у всех народов, оно не заимствовано ими друг от друга, но находится внутри каждого из нас; каждый из нас в лучшие минуты своей жизни приходит к осознанию своей скверны, к пониманию того, что он должен быть вновь создан, что он хочет быть новой тварью. Это доказывает, что у нас есть совесть, свидетельствующая, что мы не можем быть владыками мира и вселенной.
Для многих современные события могут быть соблазнительными. Для апостола Петра соблазнительными оказались слова служанки, а для иных — и многие поступки Господа Нашего Иисуса Христа. Когда мы пришли поклониться нашему Владыке, возлежащему в яслех, пришли вместе с ангелами, пастырями и волхвами, нам надо понять, где мы в этом разделении, чьи же мы. И если мы хотим идти за Христом, то не нужно медлить, пора. Когда снова рождается Христос, когда мы вновь видим Его во внутренней храмине нашей души, нам надо сберегать то, что дает нам Церковь, надо бороться. Эта борьба существует с самого начала Церкви. Она то усиливалась, то ослабевала. Мы имеем счастье жить, когда это противостояние достигло невиданных доселе размеров, и нам говорит Спаситель: Да не смущается сердце ваше… (Ин. 14:1).
Нам надо помнить, что борьба идет внутри нас. Не потому мы веруем, что Евангелие нам дано, но совесть наша и мысли наши, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую, свидетельствуют о том, что без Бога мы жить не можем, что без Него не можем обновить нашей жизни. Если мы будем внимательно относиться к своей душе, если будем идти за Христом, мы должны хранить в своей душе Царство Божие, полученное здесь, в храме. Берегите свои души, берегите Царство Божие, которое внутри вас. К этому призывает нас Сватая Церковь.
Господь принес нам мир, но также и разделение. Мир — для тех, кто сообщается с миром горним, и разделение — для тех, кто идет против Господа. Только через устроение души, через осознание своей греховности можем мы бороться за Царство Божие. Иначе нам никто не поможет. Мы видим, что в нас есть Христос, Он вечно рождается в душе каждого из нас. С этого дня больше не затемняйте лика Богомладенца в своей душе. Может случиться, что скоро мы опять Его затмим, но помните, что сейчас время разделения, и если мы не будем очищать свою душу, то окажемся против Него. Аминь.
Московские Епархиальные Ведомости № 11–12/2002
Слово о покаянии
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.
Покаяние есть прежде всего примирение с самим собой и через это примирение с Богом и с людьми. 0б этом я уже говорил вам, и сейчас хочу привести пример внешнего покаяния, такого покаяния, когда с внешней стороны — настоящее покаяние, а с внутренней — это покаяние, которое не несет познания своего греха и стремления через несение скорбей очиститься от этого греха.
Во времена Древней Церкви жил один эконом по имени Феофил. Он жил свято, праведно управлял церковным имуществом и был всеми любим за свою доброту. Всякому он был утешением в скорби. Когда умер епископ, народ стал просить Феофила занять епископскую кафедру, но Феофил отказывал: «Я знаю мои грехи и потому не достоин епископского сана, я не могу быть епископом». Говорил он, обливаясь слезами и припадая к ногам митрополита, хотевшего посвятить его в епископы. Долго он пролежал у ног владыки, плача и прося не накладывать на него этого бремени. Митрополит дал ему срок три дня, чтобы обдумать все хорошенько. Через три дня опять повторилось все то же самое: Феофил упорно отказывался от епископского сана. Тогда митрополит поставил гражданам другого епископа, а Феофил вновь остался экономом.
Вот, кажется, пример истинного покаяния. Человек сознает свои грехи и отказывается от епископского сана в примирении с Богом и людьми. Но покаяние измеряется прежде всего отношением к скорбям и трудностям, которые посылаются Богом. Если человек говорит, что кается, а ропщет и не терпит скорбей, то нет в нем покаяния. Кающийся же в скорбях ищет утешения. Святые даже чужие грехи на себя брали. Они считали, что это воля Божия, если человеческие улики падали на них, и принимали все, как наказание за грехи, посылаемое от Господа. Многие святые налагали на себя скорби, утеснения и терпели во смирении. Некоторые становились на столпы, иные рыли тесные пещеры и заключали себя в них. И все это для того, чтобы очищаться путем перенесения внешних трудностей, и непрестанно памятовать о своем грехе.
Человек же, говорящий, что он грешен и недостоин, а не уготовивший себя к перенесению скорбей, не идет путем покаяния. Вот Феофил, по-видимому, чувствовал, что его завет с Богом нарушен, и он, стало быть, должен был уготовить себя на все трудности, на все скорби. Все его уговаривали — и клир, и митрополит, а он все-таки отказывался — на самом деле человек как бы каялся. А при испытании Феофил не выдержал. Господь попустил всякие клеветы на Феофила, его стали обвинять во многих неблаговидных поступках перед епископом.
Вначале Феофил ничем не смущался и спокойно продолжал свою работу. И епископ сначала не верил наговорам на Феофила, а потом смутился и отстранил Феофила от церковной деятельности. А Феофил, вместо того, чтобы стерпеть это и понять, что Господь смиряет его за самовластный и самочинный отказ от сана, возмутился и стал обуреваться помыслами: «Вот епископ тебя перед всеми унизил, совершенно несправедливо оскорбил предпочел тебе человека гораздо тебя ничтожнее». В нем началась огромная борьба, потом малодушие и почти отчаяние. Ему казалось, что люди, просившие его быть епископом, теперь перестали его уважать, смеются над ним. И в его душе вспыхнуло желание вернуть себе во что бы то ни стало свое прежнее положение перед людьми. Перед Богом он виноват не был, все возводимые на
