помысл и, словно крайнему невежде, подойти к отцу и спросить, есть ли на это позволение его и благословение, и так по воле его начать дело. Тогда Бог, видя смирение и истинное послушание брата (без смирения же нет и послушания), вразумит Духом Своим Святым сердце настоятеля дать ответ и совет полезный, а послушнику поможет невидимой Своей благодатью в начатом деле. Если же настоятель добровольно ответит: «Делай как знаешь», тогда со страхом Божиим, полагаясь на молитвы его, должно начать, как Бог вразумит. Исполнив же послушание, внутри или вне обители, или возвратившись из отлучки, должно вновь прийти к отцу и, исповедав до тонкостей всё сделанное, припасть к ногам его, прося прощения за то, в чем согрешил в святом послушании, ибо нисколько ни в чем не согрешать свойственно одним лишь ангелам.
Также друг перед другом должно смиряться, и друг друга предпочитать, и иметь любовь по Богу между собой — и да будет у вас по благодати Христовой одна душа и одно сердце.
Если услышу и узнаю о таком вашем устроении, возрадуюсь и прославлю Бога Преблагого, и буду молить Господа, да подаст Он вам по Своей неисчислимой милости крепость и силу для сохранения в совершенстве Божественных Его заповедей, и буду всячески, сколько есть сил, помогать вам в душевных и телесных нуждах и обитель вашу, по общему вашему желанию, считать словно своей.
Для управления же экономического посылаю ныне отцу Алексию двух братьев: отца Матфея и отца Дионисия, которые, надеюсь, будут великой помощью для всей святой обители.
Предложив это любви вашей с надеждой на богоугодное ваше преуспеяние в исполнении заповедей Господних, остаюсь здравия и спасения вам желающий иеромонах Паисий, старец Драгомирнский.
[1] Перевод с церковнослав. языка выполнен по изданию: Житие и писания молдавского старца Паисия Величковского. Репр. воспр. изд. 1847 г. Свято-Введенская Оптина Пустынь, 2001. С. 234–238.
[2] Преподобный Василий Поляномерульский.
[3] То есть отца Феодосия.
Письмо настоятельнице Арзамасской Алексеевской общины[1]
Пречестной госпоже Марии[2] с богособранными сестрами — о Господе радоваться!
Христос, истинный Бог наш, говорит: «огня приидох воврещи на землю, и что хощу, аще уже возгореся?» (Лк. 12, 49). Приняв от Него этот огнь Божественный, вверженный на землю сердец их, святые апостолы и ученики Господни тотчас пламенем любви к Нему возгорелись, оставили мир и все, что в мире, и, придя к Нему, как к Господу и Учителю своему и истинному Наставнику на путь спасения, предали себя душой и телом в истинное послушание и отсечение своей воли и разумения до последнего своего издыхания и с великой и неисповедимой радостью сказали Ему: «се, мы оставихом вся и вслед Тебе идохом» (Мф. 19, 27). имея всегда этот Божественный огнь в сердцах своих и во всем последуя Божественной воле Господа и Учителя своего, они чисто и непорочно, как зеницу ока сохранили послушание до конца жизни своей, утвердив его терпением бесчисленных искушений и многообразных смертей и пролитием крови своей, которую пролили до последней капли за веру свою и любовь ко Христу Богу, чтобы сохранить свое послушание Ему как жертву чистую и непорочную до смерти. Приняв этот Божественный огнь любви Божией, святые мученики с неизреченной радостью претерпели многие и различные мучения и прелютейшие смерти за Христа Бога и приняли от Него венец Его Божественной славы в Царствии Небесном. Приняв этот Божественный огнь, все преподобные и богоносные отцы наши бежали от мира и всего, что в мире, и одни из них, пребыв в общежитии в совершенном послушании и отсечении своей воли до последнего издыхания, мученический венец из десницы Господней приняли; другие же, подвизаясь «в пустынех и в горах и в вертепах и в пропастех земных» (см. Евр. 11, 38), тесным и узким путем ходили, всегда мертвость Господа Иисуса в теле своем нося (см. 2 Кор. 4, 10), Христу сраспинаясь, пребывая в голоде, и жажде, и всяком злострадании, в молитве непрестанной, и молениях, и слезах; проводили они жизнь в последней нищете, подражая Христу и святым апостолам, и евангельские заповеди сохраняли как зеницу ока, чисто и непорочно, и сподобились Царствия Небесного. И что много говорить? приняв этот Божественный огнь благодати Божией, все святые, истинные рабы Христовы, всякого чина и звания и на всяком месте владычества Его (см. Пс. 102, 22), получили спасение, ибо всеприлежно сохранили душеспасительные евангельские заповеди, без исполнения которых одной только православной верой спастись невозможно.
приняв от благости его этот огнь божественной любви Христовой, по действию благодати его вверженный в землю твоего сердца, благодаря прилежному и внимательному прочтению некой душеполезной книги, ты тотчас возненавидела мир и все, что в нем, и возымела намерение, оставив мир, в бессупружном житии день и ночь безмолвно служить Богу. Родитель же твой, узнав о намерении твоем, хотя и покушался всячески от него отвратить и воздвигал на тебя многоразличные гонения, желая угасить огонь ревности Божией в душе твоей, но ты, при содействии благодати Божией, всё это победила своим терпением. Так что и сам родитель твой, не имея более надежды удерживать тебя в миру и видя твердое намерение твое служить Богу, оставив мир, — отпустил тебя в монастырь, находящийся в Костроме. Пребывая здесь в течение четырех лет, ты сподобилась, побуждаемая на то благодатью Божией, прочесть множество отеческих книг, от чтения которых получила такую душевную пользу, что пожелала общего жительства и просила у Христа Спасителя подать тебе истинного наставника. И давала такое обещание, что если обретешь совершенного наставника, то, по учению Василия Великого, святого Иоанна Лествичника и святого Симеона Нового Богослова, предашь себя ему в совершенное, душой и телом, послушание, всё свое желание и волю возненавидев и отвергнув, и будешь в общем житии всем на попрание (см. 1 Кор. 4, 13).
Исполняя такое твое желание и о нем прошение, как во всем благое и благоугодное, Христос сердцеведец дал тебе истинного ко спасению наставника, покойного блаженной памяти отца Феодора, услышав о котором ездила ты к нему на Соловецкий остров и которого Господь возвратил в общежительный его монастырь. А поскольку он имел и другой общежительный монастырь, женский, в расстоянии ста верст от его мужского, то ты и переехала из Костромы в Арзамас, из прежнего штатного монастыря в общежительный. И там пребывала со святыми сестрами у вышеназванного святого мужа в совершенном послушании, по Божественному Писанию и Преданию и учению святых отцов наших, и в отсечении во всем своей воли и разумения, принимая от него учение, словно из уст Божиих, и повинуясь ему во всем не как человеку, но как самому Христу Богу, со всеми сестрами исповедуя ему, как самому Богу, тайны сердца своего, когда приезжал он из своей обители для посещения вас, и принимая от него во всем, вплоть до малейшей вещи, наставление духовное.
За три года пребывания твоего в обители в таком послушании возлюбил тебя по Богу отец и наставник твой, также и все сестры тебя возлюбили. И захотел духовный твой отец за святое послушание вручить тебе сестер святых на твое о них попечение. Ты же вовсе этого не искала и не хотела, но, зная силу святого и божественного послушания и то, что послушание — жизнь, а преслушание — смерть, и нехотя подклонила выю твою под благое иго Христова послушания и приняла на себя легкое бремя Христово — попечение о спасении душ сестер святых, собравшихся во имя Христово и добровольно себя предавших тебе в святое послушание. Приняв же эту тяготу, ты имела верную надежду на то, что не ты, а духовный твой отец и тобой, и всеми сестрами управляет и на нем, а не на тебе лежит вся тягота управления душами святого собора. И потому ты проходила святое послушание с неисповедимой радостью, повинуясь во всем святому отцу как Самому Богу.
И когда ты прожила после получения начальства два года, по Божию попущению нашли на тебя различные душевные искушения и многообразные душевные немощи, и умаление веры и любви к отцу твоему духовному, и прочее, все подробности чего мне излагаешь. После того как в таком многоразличном разорении душевном прожила ты два года, духовный отец твой и учитель преставился от временной жизни к вечной. И тогда отверзлись у тебя душевные очи и начала ты познавать тщету душевную и то, какого по
