есть мясо. Но после того как преподобный и богоносный отец наш Савва Освященный установил, чтобы монахи отнюдь не ели мяса, это установление и все святые отцы приняли и утвердили, и его как непоколебимый и ненарушимый церковный закон и порядок все истинные монахи повсюду с великой ревностью приняли: в Иерусалиме, во всей Палестине, в Синайской горе, в Афонской Горе, в Царьграде и во всей Греции, а также в других империях, на Востоке и Западе, в Грузии и Болгарии. Впоследствии и в России с принятием святой веры оно принято и доныне всеми соблюдается, потому что нигде на трапезах не едят мяса. Это же установление и в этих двух странах[3] во всех монастырях было введено и принято, оно и доныне во многих обителях по благодати Божией соблюдается. Если бы оно было только в одной стране или только в некоторых из обителей, то кто-нибудь мог бы сказать, что это установление только местное или некой страны. А так как во всех странах православных, во всех обителях и Церквах было узаконено и во всех типиках[4] утверждено, что монахи не должны есть мяса, то кто осмелится когда- нибудь это установление Церковное нарушить? И не предоставлено чьему-либо произволу, есть мясо или не есть, но всем приличествует поступать точно так, как богоносные отцы установили для монахов в типиках Церковных. А те, которые в слабости телесной находят повод для того, чтобы позволить себе есть мясо, — они самые, да и другой кто-нибудь, могли бы узнать после тщательного испытания, что это не повод, ибо в дни постные они бывают более крепкими и здоровыми, чем в дни мясоядения (хотя и кажется им, что, не поев мяса один день, они не могут оставаться в полном здравии), и все дела свои устраивают как в дни мясоядения, так и в дни постные, а иногда в эти последние и лучше, чем в первые. Но если кто-нибудь стыдится поношения со стороны тех, которые советуют ему есть мясо и чьим советам он не последует, тогда пусть стыдится такой и честного монашеского образа, ибо одно с другим сопряжено.
Если кто-либо вступил в чин монашеский с добрым произволением, ему вменяется в обязанность всё относящееся к монашескому образу и во всяком ином месте до самого последнего своего издыхания соблюдать, не нарушая ни под каким предлогом. И это очень уместно, ибо нам следует искать славы не от людей, но от Бога (cм. Ин. 5, 44) и опять следует угождать не людям, но прежде всего Богу (cр.: Гал. 1, 10), и это — самое доброе дело, при совершении которого нет ничего невозможного (cм. Мк. 10, 27). Но и те, которые, как вы писали, упрекают вас, — если увидят и узнают, что вы оставили порядки монашеского образа, то, полагаю, если и не открыто, однако внутри себя сильно соблазнятся; они сочтут, быть может, что вы не по божественной ревности изучаете то, что изучаете, но ради самой кратковременной пользы, чести и славы человеческой. А увидев, что вы и на деле придерживаетесь во всем правил монашеских, они сами вас похвалят и ублажат и, благодаря такому вашему порядку, получат немалую пользу. Ибо доброму делу свойственно прославлять тех, которые его любят, и оно всегда более приносит пользы, нежели соблазняет.
Кроме этого нужно сообщить и следующее: ответ на ваши вопросы касательно подобных предметов я сообщил одному только брату Онорию, которому и следует ответ этот переписать для тебя. Если бы и братья собора нашего, в который входят и те, кто живет в пустыне, узнали и услышали о подобном вопросе, то немало соблазнились бы, поскольку они считают вас ангелами Божиими, полагая, что вы, находясь там, ни в чем не уклонились от подвига вашего, какой имели прежде, как и сам ты писал в посланном мне ответе, что Сам Бог дал тебе подобного товарища, святогорца, от которого ты немало пользы получаешь, живя вместе с ним так, как и прежде жил ты в пустыне, чему я немало радовался и за что прославлял Бога.
О! Если бы опять я услышал добрые вести о вас и этим обрадовал бы меня Спаситель, Христос истинный Бог наш, Который сохранил здоровыми и невредимыми трех прекрасных отроков в печи Вавилонской, — они питались семенами и оказались более красивы, чем те, которые во многом роскошестве изобиловали. Подобно им и вас, чада, уповающих на Промысл Его и с благодарностью принимающих всякий недостаток, да сохранит Он здоровыми и невредимыми телесно и душевно и да дарует хорошие успехи в учебе, которую вы для общей душевной пользы начали проходить.
Ответ этот сообщи и брату Геронтию.
Духовный твой отец, старец Паисий
[1] Перевод послания с церковнослав. языка выполнен по книге, которая готовится к изданию фондом «Наследие православного Востока»: Паисий (Величковский), прп. Полемические произведения, поучения, письма / сост. П. Б. Жгун, М. А. Жгун; под общ. ред. О. А. Родионова. [М., 2007.]
[2] Есть мясо.
[3] Вероятно, преподобный Паисий имеет в виду Молдавию и Валахию.
[4] Ти?пик (от греческого tupikOn) — устав.
Источник:http://www.sestry.ru/church
Письмо Старцу Феодосию
Аз егда еще во святой горе Афонстей с малым числом братии пребывах, ведая известно от учения и заповеди Богоносных отец наших, яко имущему под своим окормлением братию не подобает по своему разуму и разсуждению наставляти и учити их, но по истинному и правому разуму Божественного писания, якоже Божественнии отцы учителие Вселенстии, такожде учителие и наставницы монашеского жития, просветившеся от благодати Пресвятого Духа, учатъ; еще же ведая и малоумие мое, и бояся и трепеща, да не како неискусства ради моего, аки слепец в яму погибели, по словеси Господню, и сам впаду, и последующих мне врину: того ради, аки основание непоколебимое во истинное и непрелестное и незаблудное от истинного пути Божия наставление, и бедной моей души и святой братии, положих Божественное писание Ветхого и Нового Завета, и истинное его благодатию Пресвятого Духа толкование, сиречь учение Богоносных отец наших Вселенских учителей и наставников монашеского жития, святые Соборы, и вся Апостольская и соборная и святых отец правила, яже содержит Святая, Соборная и Апостольская Восточная Церковь, и вся заповеди и чины ея. Сия вся, якоже рекох, в наставление себе и братии святой предложих, да якоже аз, такожде и братия, живущая со мною, наставляющеся от сих, Божией содействующей и вразумляющей благодати, не погрешим правого и соборного святые Православные Церкве мудрования. И во-первых, начах прилежно, Божиею помощию, книги отеческие, о послушании и трезвении, внимании же и молитве учащия, с не малым трудом и иждивением стяжевати, ово сам своей рукой преписуя, ово же и пенязьми купуя, яже от труда рук наших на необходимые нужды наша стяжавахом, произволяюще многократне в пище и одежде скудость претерпевати: куповахом убо онеми предреченные словенским языком писанные книги, и вменихом тые, аки небесное сокровище, туне нам от Бога дарованное. Егда же неколико лет чтый тые с прилежанием, на зело премножайших местех обретах в них неисповедимую неясность, на премногих же местех не обретах отнюдь ниже самого грамматического разума, аще и многократне чтый и с неизреченным трудом и испытанием, но ни тако обретах предреченного разума. Бог един весть, яковые печали душа моя исполняшеся, и недоумевая, что делати, возмнех, яко словенские отеческие книги с других словенских книг можно есть поне мало исправити. И начах книгу святого Исихия, пресвитера Иерусалимского, и святого Филофея Синаита, и святого Феодора Едесского с четырех своею рукою писати, да поне с четырех куюждо от них сложив, сподоблюся узрети в них грамматический разум. Но весь труд мой оный всуе бысть: ни тако бы в сложенных онех книгах с четырех сподобихся увидети совершенный оный разум. Книгу святого Исаака Сирина с другия таковые книги, по засвидетельствованию единого лица, яко онањ во всем с греческою сходна, шесть недель день и нощь исправлях, но и той мой труд всуе бысть: по времени бо разумех, яко мою лучшую со оные хуждшия испортих. Егда же тако многократно пострадах, тогда познах, яко всуе труждаюся во мнимом исправлении словенских со словенских книг, и начах прилежно испытовати, откуду таковая есть в книгах неясность и оскудение грамматического разума, и по немощному ума моего постижению обретах, яко две вине суть сия вещи: первая, неискусство древних с эллинногреческого на словенский язык книг преводителей, вторая, неискусство и нерадение неискусных преписателей: и тогда уже совершенно отчаяхся увидети, в словенских отеческих книгах правый и истинный разум, яковый обретается в эллинногреческих таковых же книгах. И по многолетнем моем в святой Горе пребывании, отчасти научився беседовати простым
