– Нет проблем, – кивает Сохно. – Подстрахуем.
– Омоновцы тоже разделились, – напоминает Брадобрей. – К чему это привело?
– Если бы они не разделились, результат был бы аналогичным. – Кордебалет стряхивает рукавицей снег с чехла оптического прицела «винтореза». – Они не видели засаду, не прочувствовали момент...
– Засада для того и делается, чтобы ее не видели, – возражает лейтенант Саакян.
– Согласен. Увидеть засаду сложно. Ее надо чувствовать. Момент чувствовать, когда засада может быть перед тобой... Как сейчас.
– Вперед! – Полковник не принимает возражений. – Включить «подснежники»[13]. Связь между группами поддерживаем постоянную. Особенно когда стемнеет...
С наступлением сумерек начинает резко подмораживать. Снег под ногами, до этого липкий и мешающий идти, начинает основательно и по-предательски поскрипывать, обещая выдать предполагаемой засаде любое передвижение. Но идти становится значительно легче. Кроме того, верхний ветер, срываясь с покрытого снегом хребта, основательно шумит в ушах, сечет лицо поземкой и звук тоже уносит. Знать бы только, в чьи уши...
Группа Согрина уходит на противоположный склон прохода. Ее уже не видно за камнями, которые второй группе приходится обходить, но все равно вторая группа находится впереди, поскольку ей нет необходимости делать огибающую петлю, чтобы не карабкаться через ледяной арбуз, закрывающий прямой путь.
Сохно с Кордебалетом и лейтенант Егоров пропускают связку через закрепленные на поясах карабины и по резко прочерченной расщелине начинают подъем на траверс хребта, тоже скрытые от взоров со стороны. Первым идет лейтенант. Подполковники без возражений уступают ему место лидера, поскольку понимают, что с инструктором по горной подготовке им тягаться трудно.
Егоров идет уверенно, методично, в четко заданном ритме, словно отключившись от окружающего и не отвлекаясь на мешающие передвижению разговоры. При каждом шаге помогает себе ледорубом, но не слишком торопится, словно дыхание бережет.
– Темп выше! – через «подснежник» подсказывает Кордебалет, идущий вторым. – Торопиться надо, торопиться, молодой человек. Мы не физкультурой занимаемся...
– Торопиться опасно, – возражает Егоров. – Склон еще слабый. Поползти может.
– А опоздать еще опаснее, – не соглашается замыкающий группу Сохно. – Наша задача забраться повыше и видеть подальше... «Высоко сижу, далеко гляжу...»
– Есть добавить темп... – отвечает Егоров, но ноги быстрее передвигать не начинает, только сам шаг делает более широким. Но и это существенно прибавляет им скорость.
– До вершины ведущим протянешь? – спрашивает Сохно.
– Лучше смените, – предлагает лейтенант. – Наверху опаснее. Я там пойду ведущим без смены.
Сохно легко ускоряет шаги и выходит на позицию ведущего. Он, несмотря на крутой подъем, поднимает темп еще выше, хотя и сам уже, заметно даже со стороны, дышит не как на прогулке. Егоров не возражает. А Сохно знает, что для его организма нужно очень немного времени, чтобы восстановиться, и сил не жалеет. Так, в роли ведущего, он и доводит группу до верхней точки, где следует выйти и повернуть на маршрут траверса.
– Есть! – Сохно останавливается и осматривается. – Как тебе место?
– Подойдет, – решает Кордебалет и снимает, а не сбрасывает свой рюкзак с плеч.
– Привал? – с надеждой спрашивает Егоров.
– Сеанс связи со штабом.
Сохно подправляет микрофон «подснежника».
– Рапсодия, я Бандит... Как слышишь?
– Я Рапсодия, – отзывается полковник Согрин. – Слышимость плохая. Много переходящего треска. Что у вас?
– Мы добрались... Хотим чайком побаловаться, разговором развлечься... Шурику время для болтовни подошло... Что-то от тебя собеседникам передать?
– Обстановку. И узнать общую...
– Понял. Вас, кстати, вижу. Но вы уже в сумраке...
Кордебалет тем временем распаковывает рацию, дает Егорову конец антенного кабеля:
– Растягивай! – А сам щелкает тумблером питания и начинает настройку, не дожидаясь исполнения.
Сохно тем временем поднимает бинокль и рассматривает горизонт, откуда движутся тучи. Хорошего они не обещают, особенно группе, которую застанут наверху. Правда, это не пурга, это только обильный снегопад, но тоже мало приятного.
2
У Доктора Смерть появилась недавно новая привычка. Если он о чем-то задумывается, то начинает играть на компьютере в какую-то элементарную игру из набора стандартных. Такую, которая не сильно загружает умственные способности. И сейчас он тоже занимается раскладыванием очередного компьютерного пасьянса. Следовательно, пытается нечто сообразить. Судя по тому, что Доктор допускает элементарные ошибки, вызванные невнимательностью, процесс мышления в полном разгаре.
Басаргин по-прежнему по кабинету гуляет, мерно переставляя ноги. Для него эти прогулки так же необходимы, как необходимы Доктору игры. Одновременно он формулирует мысль, оценивая положение, и предлагает возможные варианты. Все ждут решения командира. Ангел с Сохатым даже не сели, готовые сразу же после формулирования задания отправиться его выполнять.
– Значит, расклад у нас такой. Для начала прикинем, что нам светит... – Наконец Александр предлагает общему вниманию свои выкладки. – Сразу исходим из предпосылки, что забираемся в историю, в которой предстоит «крокодила» на «живца» ловить. И при этом не знаем, что наш «крокодил» собой представляет, насколько он голоден, какой имеет вкус и привычки. Это усложняет общую ситуацию, хотя позволяет нам вести себя более вольно, поскольку мы, естественно, не можем предположить, что против нас работают спецслужбы, с которыми мы, в общем-то, дружим. По крайней мере, с теми, кто без ложной скромности себя декларирует. Мы в настоящей ситуации исходим из предположения, что против антитеррористов должны работать террористы, желающие себя обезопасить на будущее. Следовательно, мы имеем полное право применять самые жесткие меры самозащиты. Это естественно и необходимо. Итак. Действуем, предположительно, следующим образом... – Александр останавливается и поднимает к лицу указательный палец, как учитель указку. – Сохатый с Ангелом, как и было обговорено с Пулатом, едут первыми. Они вместе с Виталием и будут тем самым «живцом», которого «крокодил» попытается проглотить. Группа сильная, и надо постараться действовать так, чтобы «крокодил» сразу не подавился. Напрямую подъезжают к Пулату.
– А с чего вы взяли, что вообще произойдет какое-то действие? – спрашивает вдруг полковник Мочилов. – Они могут проявить желание поездить за «маленьким капитаном» и день, и два...
– Это возможно, – соглашается Басаргин и поворачивается к Сохатому с Ангелом, продолжая инструктаж. – Значит, в этом случае вам следует что-то красиво продемонстрировать. Нечто такое, чтобы они почувствовали желание действовать. Скажем, вы привозите Виталию «дипломат», он долго просматривает его содержимое. Предположим, изображает, что деньги пересчитывает. Целый «дипломат» денег... Это много времени займет. Такое обязательно должно заинтересовать любопытных. Стекла в «Геше», как мы все видели, не сильно тонированы. Что-то видно, а что не видно – подскажет воображение. Пусть «дипломат» прямо на руль поставит...
– Согласен. Спектакль нарисуем! – посмеивается Ангел.
– У меня в машине «дипломат» лежит, – говорит Сохатый. – Куча брошюр по акупунктуре, медитации и попутная прикладная эзотерика. Мне вчера привезли. Его и отдадим. Пусть Пулат изучает...
Басаргин продолжает:
– Я, Доктор и Тобако – ждем в машине в стороне. Как можно ближе пристраиваемся. Желательно блокировать машины преследования. Выжидаем до последнего предела. Необходимо предоставить им возможность раскрыться...
– Стоп! Не все сразу – шашки наголо, и в атаку, – возражает Доктор Смерть. – Мне кажется, командир должен остаться на координации. Мало ли... Из Лиона позвонят. Еще что-то... Кроме того, необходимо позвонить в «Альфу», поставить в известность генерала Астахова. Хотя бы через дежурного на него выйти. На мобильник.
– Сил мало, чтобы хоть кому-то оставаться, – не соглашается Александр. Он хорошо знает, что бывшие спецназовцы стараются всю боевую составляющую работы брать на себя, предоставляя ему головой думать, но ему тоже хочется проявить офицерские качества. Зря, что ли, считался лучшим стрелком во всем управлении ФСБ?
– Что касается звонка моим бывшим коллегам, здесь тоже торопиться не следует, – прелагает Тобако. – На генерала выходить надо только тогда, когда дело закрутится. Иначе он просто остановит процесс раньше времени, и мы ничего не сможем узнать. Даже самого простого – кому понадобилось «садиться на хвост» Пулату... Я человек не слишком любопытный, если вопросы касаются государственных интересов, тем не менее могу предположить, что с таким же положением может столкнуться каждый из нас, и желал бы знать, кто против меня действует. Это уже не любопытство, а попытка самосохранения.
– А на координации кого-то оставить надо обязательно, – предварительно переглянувшись с товарищами, Ангел откровенно смотрит на Басаргина, в сравнении с другими, наименее приспособленного для рукопашной схватки. – Там придется активно кулаками поработать. Их десять человек, скорее всего, имеющих специальную боевую подготовку. И неизвестное еще, кто кого «повяжет». Вдруг что-то не так пойдет... Кто нас будет выручать?
– Может быть, мне гражданскую одежду подберете? – просит Мочилов. – Александр Игоревич, мы с вами одной комплекции.
– Вы желаете поучаствовать? – Басаргин откровенно удивлен, хотя от такой значительной помощи в трудный момент отказываться просто глупо.
– Я непременно хочу поучаствовать и обузой не буду. – Шрам на лице Мочилова краснеет от возбуждения. Полковник спецназа ГРУ не привык доказывать свою боеспособность.
– Могу за Юрия Петровича поручиться, – говорит Ангел. – Мы с Пулатом видели его в деле.
Басаргин улыбается:
– Я согласен при условии, что вы не ввяжете в это дело гражданскую авиацию[14]. Иначе у нас могут возникнуть непредвиденные финансовые осложнения...
– Уговорили.
Одежда полковнику нах
