Я отключил трубку и передал ее Хамзату.
– Звонок выключи… В разведку идешь… В виброрежим переведи…
– Это как? – Хамзат, похоже, умел на телефоне только две кнопки нажимать. Ну, и еще спусковой крючок. На автомате.
Я снова взял трубку и перевел звонок в виброрежим.
– Теперь, если позвонят, трубка только вибрировать будет…
– Что будет делать? – переспросил он.
Дикий человек… Русского языка не знает, как и большинство тех, кто вырос уже после прихода к власти Дудаева. Целое поколение…
– Дрожать… Ты почувствуешь…
Сначала мы шли быстро. Только в холмах я велел Хамзату спустить с цепи Шухрата. Пес повел себя беспокойно и нюхал воздух так, словно угрозу чувствовал.
– Может, волка чует? – предположил Хамзат, наматывая собачью цепь себе на грудь, чтобы руки не занимала.
– У Ибрагима тоже нюх собачий? – спросил я. – Он тоже волка почуял?
Хамзат хмыкнул, признавая мою правоту.
Мы вышли на излучину реки, с которой полз туман, внезапно ставший таким, что закрывал не только облака и белое пятно просвечивающей сквозь них луны, но и жухлую траву под ногами. Боевик из числа часовых, которого взял с собой Хамзат, в тумане споткнулся о камень, упал и громко заматерился. Я даже одернуть его не успел. Это сделал Шухрат – подскочил к парню и яростно страшную пасть оскалил над его испуганной физиономией.
– Правильно, Шухрат… – сказал я негромко. – Объясни ему, что если будет материться в тумане, его даже в дальних горах услышат… И все, хватит… Пойдем… Не трогай его…
Пес неохотно убрал мощную лапу с груди поверженного часового и, видя, что я ухожу, поспешил за мной, обогнал и побежал впереди, принюхиваясь. Я глянул на Хамзата. Тот усмехался. Шухрата, судя по всему, никто ничему не учил. Все, что он делал, было у него в крови. Команды он хоть и понимал, но поступал все равно так, как считал нужным. Ко мне он с первых дней проявил благосклонность и даже, как мне казалось, полюбил. Может, потому, что я говорил по-русски, а может, из-за Мадины, которую он считал своей хозяйкой. Чувствуя ее отношение ко мне, Шухрат вполне мог признать меня своим другом. К остальным же он относился безразлично – слушаться их не обязательно, а иногда можно и одернуть…
– Куда-то ведет нас… – сказал Хамзат и голову поднял, пытаясь по-собачьи принюхаться. Его напарник сделал то же самое. И сразу сообщил:
– Костром пахнет…
– Костром… – согласился Хамзат.
Я, к стыду своему, запаха костра не почувствовал.
– Ведите, нюхачи…
Шухрат далеко вперед не убегал – он словно чувствовал близкую опасность, и держался рядом с нами. Только однажды, когда уже и я почувствовал запах костра, пес вдруг развернулся и побежал в обратную сторону.
Хамзат позвал его негромко. Сначала по-русски, в подражание мне, потом и по-чеченски. Я Хамзата одернул:
– Тише…
– Я и так тихо…
– Это тебе так кажется… Туман твой голос громовым делает…
Мы продолжали идти на запах дыма. Когда Шухрат вернулся, шерсть стояла на нем дыбом.
– Нашел что-то… – сказал Хамзат теперь уже шепотом.
– Что-то или кого-то? – спросил я.
– Если бы он нашел кого-то, то полез бы в драку. Мы бы услышали…
– Он трупы нашел, – догадался я. – Приготовить оружие…
Костер был уже совсем рядом. А через десять шагов Шухрат опять вперед устремился. И снова лая мы не услышали. Но скоро поняли, в чем дело. Выгорающий костер – угли и несколько слабых язычков затухающего пламени – вынырнул из тумана прямо перед нами. И сразу стал виден лежащий у костра человек. Рука его была прямо в углях. Запах стоял неприятный…
Хамзат споткнулся о другое тело, я – о третье…
– Побоище… – сказал Хамзат. – Стреляли с глушителем… Часовые ничего не слышали…
– Что за люди? – напарник Хамзата склонился над одним из убитых, внимательно его рассматривая. – Это не чеченцы… Это вообще не кавказцы…
– Это и не русские, – сказал я. – Кто это?
– Мовсар предупреждал, что приехать должны разные люди… – Хамзат подергал себя за бороду. – Одни перебили других… То ли еще будет из-за этого груза… Они все хотят друг друга перебить… И даже, когда груз возьмут, друг друга убивать будут… И пусть… Это их дело… Нас это волновать не должно… Главное – пусть заплатят, а потом убивают друг друга…
Мы нагрузились оружием. Оставлять его здесь – значит вооружить неизвестно кого. Да и нам в случае обострения ситуации оно могло понадобиться.
– Возвращаемся… – распорядился я.
С грузом шли медленнее, но теперь уже не так осторожничали, как раньше. Туман скрывал нас от снайперов, если только их винтовки не были оборудованы тепловизорами. Но такие винтовки у боевиков и редкость, и потому излишне опасаться не приходилось. К тому же, если кто-то хотел нас подстрелить и имел для этого техническую возможность, он бы уже сделал это.
Вдруг Шухрат зарычал и устремился вперед. Через несколько секунд раздался выстрел и одновременно с ним – визг собаки. Мы остановились, не сразу сообразив, что произошло. Следовало, конечно, бросить трофейное оружие и бежать как можно скорее. Но наша растерянность увеличилась от внезапно вспыхнувшей где-то в стороне перестрелки. Казалось, стрельба раздавалась совсем рядом, но я понимал, что дело – в тумане, который приносил звуки боя издалека.
Шум помешал услышать более близкие выстрелы. Я увидел только, как упали оба сопровождающих меня чечена. Я наклонился над товарищем Хамзата – у того была пробита голова. Посмотрел на Хамзата. Он хрипел и держался за грудь. Я с трудом оторвал его скрюченные пальцы от одежды и с удивлением убедился, что с Хамзатом ничего страшного не произошло. Пуля угодила в цепь Шухрата. Цепь, наверное, повредила что-то Хамзату, но главное – пуля срикошетила. Сам Хамзат, похоже, не понял, что он остался жив.
– Полежи две минуты, отдышись… – прошептал я. – Тебя Шухрат спас… Я отвлеку их… Потом – беги сразу в село… Понял?
Он ответил что-то по-чеченски, словно от шока потерял способность говорить по-русски. Но по глазам я увидел, что Хамзат понял меня. Я прыгнул в сторону, стараясь уйти из-под обзора снайпера, и стремительно побежал, сбросив трофейное оружие.
На пригорке, где туман был более жидким, я различил фигуру человека в «камуфляжке», устремившегося мне наперерез. Времени на то, чтобы вскинуть автомат не оставалось, и я приготовился к рукопашной схватке. Но меня опередил Шухрат. Он выпрыгнул из тумана и сбил моего противника с ног.
Я не стал задерживаться и продолжил бег, потому что понимал, что противников здесь несколько и я представляю для них хорошую мишень. И потому я сразу спустился в низинку, где туман был более густой.
– Са-а-ня!.. – услышал я надсадный, почти истеричный крик. Должно быть, кто-то из противников был моим тезкой, и его о чем-то предупреждали.
Теперь, в густом тумане, я мог уже чувствовать себя более свободно, и поэтому на крик обернулся и дал две короткие, в два патрона каждая, очереди. Стрелять было не в кого, но я намеренно создавал шум, чтобы отвлечь внимание противника от Хамзата.
Через несколько секунд я услышал сзади тяжелое хриплое дыхание. Чуть повернув голову, увидел, что меня догоняет Шухрат. Бежал бедный пес неестественно тяжело, как-то боком, неровно и прихрамывая. Вместе с Шухратом мы выскочили на очередной пригорок, где я споткнулся о пулемет, и упал. А, поднявшись, увидел и еще один пулемет. И сразу оценил, что стволы направлены в сторону села, скорее всего, в сторону нашего дома…
Шухрат обежал все вокруг, показал мне четыре трупа. Я понял, что кто-то не только беспокойство нам доставил, но и пытался спасти. Но долго задерживаться здесь все равно не следовало. Я развернул один из пулеметов и наугад дал несколько длинных очередей в ту сторону, откуда только что прибежал. Стрелял высоко, чтобы никого не задеть, но отпугнуть, если что.
С одного пулемета я снял затвор и сунул его в карман. Второй пулемет, несмотря на тяжесть, взвалил на плечо и потащил к селу. Благо, осталось недалеко…
Шухрат, тяжело бегущий впереди меня, вдруг остановился, оглянулся и зарычал. Вынужденно остановился и я, развернув пулеметный ствол в сторону возможного преследования. И скоро услышал шаги… А еще через минуту из тумана выскочил Хамзат. Он бежал, без автомата, держась за грудь двумя руками. Собачья цепь спасла ему жизнь, но удар был, видимо, настолько сильным, что ребра переломало основательно…
– Жив?!.. – спросил я и снова пошел, но уже медленнее, чтобы и задыхающийся Хамзат за мной мог поспеть.
– Слава Аллаху… – прохрипел он. – Кто это был?
– Откуда я знаю…
– Федералы… Ваши… Десантура… Я видел берет… Голубой вроде…
Я остановился, оглянулся и замер… Что-то задавило в груди…
– Тебе не показалось?
Хамзат остановке был только рад и даже на корточки присел, одной рукой на камень опираясь, а второй за грудь держась.
– Может, и показалось… В тумане что поймешь? Плохо видно… – с трудом говорил он. – Но кто-то в берете был… Может, и не в голубом…
Мне вспомнился вдруг недавний крик. «Саня!..» – в дивизии ко мне так никто не обращался. Так меня только брат звал. Но ему здесь взяться неоткуда. Если он и вернулся уже из Приштины, то должен быть далеко от этих мест. Чудеса, конечно, случаются, и верить в них хочется. И даже назад побежать хочется, чтобы проверить…
– Ты уверен, что федералы?
– Я на погоны не смотрел… Но тяжелый кто-то… В бронежилете, в «разгрузке»…
– Проверить надо бы… – сказал я.
– Я не дойду… – простонал Хамзат.
