– Успею снять пару замыкающих, пока остальные проснутся…
– Работаем по моей команде. «Кречет», на тебе с Садовниковым носилки… Вместе с носильщиками… Остальным, огонь по команде. Стрельба на поражение, одиночными выстрелами…
Я перебежал из-за куста за камень. Пристроив на камне автомат, прицелился…
– Я – «Волга»… Начинаем на счет «три»…
Как обычно, каждый считал про себя. Первым рухнули на землю командир и один из замыкающих. Затем второй замыкающий изумленно вскинул руки, и тоже упал. И тут же ударили с разных сторон быстрые одиночные выстрелы. Опытные боевики успели бы залечь. В этой группе были боевики неопытные…
Пока они соображали, что происходит, пока искали взглядом укрытие, все было кончено. Мы быстро, но не теряя осторожности и потому пригнувшись, стали стягиваться к носилкам. Из села нас видно не могли увидеть даже в бинокль – я специально выбрал такое место…
Носилки опрокинулись. Упакованный в целлофан, лежал на земле дощатый, грубо сколоченный ящик. Я шагнул вперед, и лопаткой оторвал крышку. В ящике лежали аккумуляторы от «КамАЗА»…
Пока никто не доказал, что отрицательный результат тоже является результатом, и в первый момент меня неприятно кольнуло чувство обиды. Столько стараний, и все зря… Но я быстро взял себя в руки.
– Отдыхать не будем… Спускаемся…
– «Волга», я – «Приштина». Что у вас?
– Порожняк… Ты где?
– Почти догнал вас… Если вы в низинке…
Майор Бобрынин тут же появился на склоне. Подошел, рядом с носилками остановился, ногой аккумулятор легонько пнул…
– Что там внизу? – спросил я.
– Почти все уехали… Остались только те, кто раньше здесь был… И Саша с Мадиной уехал… В одной машине с Ачемезом и Мовсаром…
– С собой они америций забрать не могли?
– Спутник не показывает… Если только кому-то в рюкзак засунули… Два сигнала в один сольются… Можно подумать, что это просто человек…
– Ладно, спускаемся… Будем думать…
Честно говоря, мыслей в голове не было. Думать надо, но что придумаешь? Только одно остается – по примеру майора Бобрынина пробраться крышами до двора Астамировых и проверить сарай. Иного не дано… Боевиков там, конечно, много, но можно и с ними справиться… Какой-то хитростью выманить часть, остальных перебить… В случае чего, можно и остатки сводного отряда спецназа внутренних войск привлечь…
Молча, не в самом лучшем расположении духа, мы стали спускаться.
– Подсунул нам гроссмейстер задачку… – словно прочитав мои мысли, сказал майор.
– Тем не менее, решать ее надо…
– Мысли есть?
– Пока вижу только один вариант – штурм двора… Может быть, вместе с «краповыми»… Но попробуем сначала подумать… Коллегиально…
– Мне кажется, и там ничего нет… – вздохнул Бобрынин.
– Откуда такой пессимизм?
Он плечами пожал, словно сам не понимал, с чего вдруг такие мысли в голову пришли. Потом все же ответил:
– Если бы америций был там, то Ачемез хотя бы Сашу оставил для наблюдения… Или даже Мовсара…
– А ты не думаешь, что это еще один тонкий ход шахматиста? Он нам внушает, что в сарае ничего нет… Иначе он Сашу бы оставил для наблюдения… Или даже Мовсара… – я ответил майору его же собственными словами и увидел, что ему моя мысль понравилась больше, нежели мне самому. Так порой бывает – чтобы себя убедить, стараешься убедить кого-то другого. Убедишь его, и сам верить начинаешь…
Но себя я так и не убедил. Не получилось…
– Товарищ подполковник, – догнал нас лейтенант Стогов. – Время сеанса связи… Четыре минуты осталось… Как раз рацию развернуть и настроить…
– Привал… – скомандовал я и сел рядом с тропой.
Бобрынин стоять остался, травинку сорвал и жевал ее, ожесточенно огрызки изо рта выдергивая.
– Не горько? – спросил его майор Паутов, присаживаясь рядом со мной.
– Горько… – сказал Бобрынин. – От боязни америций упустить – горько…
– Давайте успокоимся сначала… Все успокоимся… – предложил Паутов. – Когда успокоишься, когда мысли на самотек пустишь, они сами в порядок придут…
Бобрынин упал на выставленные вперед руки, пару раз отжался, потом на спину перевернулся и крестом лег, руки раскинув.
– Поза наибольшего расслабления… Рекомендую любителям медитации на природе…
Но голос у него совсем не медитирующий был. Очень нервный голос. Я понял, что он, ко всему прочему, еще и за брата переживает…
– Внимание! Человек… – тихо сказал в «подснежник» Парамоша.
Мы все приподнялись.
Выйдя из-за причудливой каменной гряды, уродливый горбун, опираясь на черенок лопаты, неторопливо поднимался по тропе прямо к нам. Оружия при нем не было, но, тем не менее, на мушку взяли. На всякий случай.
– Это местный юродивый… – сказал майор Бобрынин. – И еще немножко ясновидящий… Про него Саша рассказывал…
– Товарищ подполковник, есть связь… – доложил Стогов. – Что докладывать?
К рации подходить не хотелось. Какая-то лень и апатия напали, мысли связали.
– Доложи, что уничтожили группу боевиков. Предполагалось, что они несли к вертолету америций. Вместо америция в ящике оказались аккумуляторы от «КамАЗа»… Мовсар и Ачемез Астамировы выехали из села в сторону Грозного. С собой забрали старшего лейтенанта Бобрынина с женой… Что посоветуют по поискам америция… Наше решение – проверить двор Астамировых. Для этого требуется привлечь силы сборного отряда спецназа внутренних войск… Запроси подтверждение…
– Понял…
Запищала морзянка…
Тем временем до нас добрел старик-юродивый.
– Здравствуйте… – сказал на довольно сносном русском языке, снял с плеч изодранный рюкзак, в сторону отставил. Потом присел на камень.
– Далеко ли, отец, путь держишь? – спросил его Бобрынин.
– Похоронить бы надо, кого вы поубивали… Руки старые стали, слабые, но копать придется… Нехорошо людям без погребения лежать…
– И собакам тоже… – заметил Бобрынин. – Ты всех собак хоронишь?
– Всех… Тоже тварь, Аллахом созданная… Плохая ли, хорошая ли… Грех не похоронить…
– А ты давно в селе, дед, живешь? – спросил Паутов.
– Родился здесь… Дом от родителей остался… А я такой вот, никому не нужный… Один и живу… Раньше пенсию платили… Потом перестали… Сейчас только подаянием живу…
Паутов вытащил из своего вещмешка банку тушенки, протянул юродивому. Тот головой отрицательно замотал.
– Нельзя мусульманину свинину есть…
– Как хочешь… Баранины у нас нет… А ты, кстати, откуда знаешь, что мы кого-то убили?
– Стреляли же… Да я и так всегда чувствую, когда кого-то убивают… Или умирает кто – тоже чувствую… Вот сейчас шел сюда, почувствовал, что рядом лиса умерла… Раненая, издалека прибежала, и умерла… Я ее не видел, но знаю… Вон там лес есть, там тоже много ночью поубивали… Лиса там жила… И лисята у нее были… Их всех поубивали… А лиса убежала… И здесь умерла… А я почувствовал…
Подошел Стогов.
– Товарищ подполковник. Требуют продолжить поиск. Дают добро на привлечение «краповых»… Записи показаний спутника повезли на спектральный анализ. Результаты будут только во второй половине дня…
Я кивнул и посмотрел на старика.
– И что ты с лисой сделал?
– Похоронил… – просто ответил юродивый. – Я всех хороню…
– Человек на тропе! – снова подал голос Парамоша.
– Я – «Стрелец»… Это я поднимаюсь…
Старший прапорщик Луценко вышел из-за каменной гряды. На руках перед собой нес раскрытый ноутбук. И торопился, почти бежал. Мы молча ждали…
– Догнал… – Луценко перевел дыхание и поставил ноутбук на камень, повернув к нам монитором. – В третий раз уже… Я только после второго раза понял…
– Что, в третий раз? – спросил я тревожно.
– Старик этот… – кивнул Луценко на юродивого. – Раздваивается… В первый раз, когда собаку похоронил – на две точки разделился… Потом, поднимаясь к вам, еще что-то закапывал – тоже раздвоился… Тогда я и понял… И сейчас тоже…
– Что? Объясни толком… – сказал я сердито.
Но майор Бобрынин, видимо, тоже все понял. Он шагнул вперед и раскрыл рюкзак юродивого. Но ничего оттуда не вытащил.
– Что у тебя там, дед? – спросил.
– Это меня передать просили… Ачемез позвал, сказал, что будет мне до конца жизни пенсию платить, если я бутыль эту отнесу за перевал. Там вертолет стоит. Отдать надо…
– Запаянная колба… – сказал Бобрынин. – Америций…
Я как сидел, так на спину, откинулся, руки за голову забросив… И такая усталость навалилась, что даже слова сказать сил не осталось…
Завибрировала в чехле трубка спутникового телефона. Я даже не сразу отреагировал. Потом трубку все-таки вытащил. На определитель посмотрел и
