Глава 6
Человек-паук в шикарной гостинице
Айсман играл в гольф совсем не так, как другие обитатели Уолл-стрит. Партия обычно начиналась с всеобщей неловкости на первой площадке «ти», когда Айсман появлялся, всем своим видом нарушая правила приличия гольфиста с Уоллстрит. На игру в клуб Bali Hai в Лас-Вегасе 28 января 2007 года он пришел в спортивных шортах, футболке и кроссовках. Незнакомые оборачивались; Винни и Дэнни не знали куда деться. «Брось, Стив, — умолял Дэнни человека, формально являвшегося его боссом, — здесь же свой этикет. Ты должен хотя бы надеть рубашку с воротником». Айсман направил свой карт к зданию клуба и купил там толстовку с капюшоном. Толстовка прикрывала футболку, но вид у него был точь-в-точь как у человека, надевшего толстовку, чтобы прикрыть футболку. В толстовке, спортивных шортах и кроссовках Айсман приготовился сделать первый удар. Как и все остальные удары Айсмана, этот первый удар представлял собой скорее намек, нежели категорическое заявление. Недовольный местом приземления мяча, он достал из сумки другой и бросил его в новом, более удобном направлении. Винни направил мяч на фервей, Дэнни — на раф; мяч Стива попал в бункер, Стив протопал по песку, схватил мяч и швырнул его к мячу Винни. Его сложно было обвинить в мошенничестве, поскольку он не предпринимал ни малейшей попытки скрыть свои действия. Казалось, он даже не заметил ничего необычного в своей манере играть. В девятый раз вытаскивая мяч из песчаной ловушки или делая вид, что не заметил, как тот плюхнулся в воду, Айсман действовал все с той же невозмутимой уверенностью, продемонстрированной им вначале. «Благодаря избирательной памяти у него не остается и следа от прежнего опыта», — замечает Винни. Он играл, как ребенок или как человек, решивший пародировать священный ритуал, что в общем-то одно и то же. «Самое странное, что человек он, в сущности, неплохой», — говорит Дэнни.
После партии в гольф они направились на обед в гостиницу Wynn, устроенный Deutsche Bank. Айсман, впервые оказавшийся на конференции для участников рынка облигаций, не знал, что нужно делать, и предпочел полностью положиться на Грега Липпманна. Липпманн снял отдельный зал в каком-то ресторане и пригласил Айсмана вместе с партнерами на обед, который, как они предполагали, не ограничится одним поглощением пищи. «Даже если у него были честные намерения, за ними обязательно что-то крылось», — говорит Винни. Любой обед, организованный по инициативе Липпманна, преследовал некую скрытую цель — только вот какую?
Как оказалось, у Липпманна возникла очередная проблема: цены на дома в США падали, число дефолтов по низкокачественным кредитам росло, но низкокачественные ипотечные облигации, равно как и стоимость их страховки, держались на одном уровне. В настоящий момент он держал короткую позицию на $10 млрд в низкокачественных ипотечных облигациях, которая обходилась в $100 млн в год. И конца этому не было видно. По словам Дэнни, «у него определенно ехала крыша». До сих пор гигантская ставка Липпманна финансировалась инвесторами вроде Стива Айсмана, которые при покупке и продаже дефолтных свопов выплачивали ему вознаграждение. Однако инвесторы стали терять терпение. Некоторые последователи Липпманна подозревали, что Уолл-стрит просто манипулирует рынком низкокачественных ипотечных облигаций с тем, чтобы дефолтные свопы никогда не окупились. Кое-кто поговаривал, что инвесторы на другой стороне сделки знают нечто, что им неведомо. Третьи просто устали платить страховую премию в игре на понижение облигаций, замерших на одном месте. Липпманн задумал это масштабное перетягивание каната и собрал команду, которая помогала ему тянуть веревку, но теперь члены команды разбегались в разные стороны. Он боялся потерять еще и Айсмана.
В зале теппаньяки ресторана Okada было четыре своеобразных подиума с большой чугунной жаровней-хибати и своим поваром. У каждого подиума Липпманн усадил по менеджеру хедж-фонда — из тех, кого он втянул в короткую продажу низкокачественных облигаций, и инвесторов, имевших длинные позиции в тех же самых облигациях. Его расчет был таков: менеджеры хедж-фондов должны были увидеть, насколько глупы инвесторы на противоположной стороне, и перестать думать, будто те располагают тайными знаниями. Ловкий ход: Дэнни и Винни не могли отделаться от мысли, уж не они ли дураки за столом Липпманна. «Мы понимали суть рынка низкокачественных кредитов и знали, что эти кредиты становятся проблемными, — говорит Винни. — Но вот механизм рынка облигаций не давал нам покоя. В Вегас мы поехали только потому, что хотели понять, как нас могли наколоть, если бы захотели это сделать».
Айсману было отведено место между Грегом Липпманном и молодым мужчиной, который представился как Вин Чау, управляющий инвестиционной фирмы Harding Advisory. Когда Айсман уточнил, в какой именно сфере консультирует Harding Advisory, Вин Чау пояснил, что он менеджер по CDO. «Я и понятия не имел, что есть менеджеры по CDO, — говорит Айсман. — Не думал, что там есть чем управлять». Впоследствии Айсман не мог вспомнить, как выглядел тот управляющий, во что был одет, что ел и пил, откуда был родом, но вот финансовая идея, которую представлял Чау, крепко засела у него в голове. Дэнни Мозес, сидевший напротив, по другую сторону хибати, пристально рассматривал человека, которого Липпманн усадил рядом с Айсманом. Невысокого роста, с типичным для Уолл-стрит брюшком — не огромный барабан, а аккуратное необходимое утолщение, как у белки перед зимой. Он окончил Университет Род-Айленда, получил степень по бизнесу в колледже Бабсона и большую часть трудовой жизни потратил на скучную работу в скучных компаниях по страхованию жизни — но все это осталось в прошлом. Сейчас он был, без сомнения, богатым человеком. Дэнни так отозвался о нем: «Эта его самодовольная ухмылочка словно говорила: “Мне известно больше, чем вам”». Дэнни не был знаком с Вином Чау, но, узнав, что тот является конечным покупателем низкокачественных CDO, сразу определил его для себя как простофилю. «На самом деле я не жаждал общения с ним — боялся его испугать».
Увидев, что Липпманн усадил Айсмана рядом с простофилей, Дэнни и Винни сразу подумали: добром это не кончится. Айсман не умел держать себя в руках. Он раскусит подсаженного к нему дурака и обязательно заявит об этом во всеуслышание, и что тогда прикажете делать? Им нужны дураки; только дураки могут находиться на другой стороне их сделок. А останавливаться пока рано. «Мы не хотели, чтобы другие пронюхали о наших делах, — говорит Винни. — Мы были шпионами, собирающими сведения». В ожидании взрыва они наблюдали, как Айсман дважды обмакивал зеленые бобы в общую миску с соевым соусом — обмакивал и обсасывал, обмакивал и обсасывал. Им ничего не оставалось, как расслабиться и наслаждаться представлением. Айсман обладал своеобразной манерой слушать: он не внимал вашим словам, а отправлял их в какой-то дальний уголок мозга для оценки того, стоят ли они внимания, а сам в это время занимался своими мыслями. Поэтому он никогда с первого раза не слышал, что ему говорили. Если ментальный анализатор засекал нечто интересное в словах собеседника, то посылал сигнал на базу, и та сразу же наводила фокус. «А ну-ка, повторите» — так он обычно говорил. И вы повторяли! Потому что теперь Айсман проявлял неподдельной интерес, и это, учитывая избирательность его внимания, льстило вам. «Я наблюдал за ним и слышал, как Стив без конца твердил: “А ну-ка, повторите, а ну-ка, повторите”», — вспоминает Дэнни.
Когда впоследствии Айсман принимался объяснять причины финансового кризиса, то всегда начинал с обеда с Вином Чау. Только теперь он в полной мере осознал роль так называемых мезонинных CDO — CDO, состоявших преимущественно из низкокачественных ипотечных облигаций с рейтингом «три В», — и их синтетических аналогов, CDO, состоявших исключительно из дефолтных свопов на низкокачественные ипотечные облигации с рейтингом «три В». «Вы должны понять, — говорил он. — Это же настоящая адская машина». Затем он принимался рисовать башни, обозначающие долги. Первая башня символизировала первоначальные низкокачественные кредиты. На вершине башни располагались транши «три А», под ними транши «два А» — и так вплоть до самых рискованных траншей «три В», как раз тех, против которых и играл Айсман. Фирмы с Уолл-стрит использовали эти самые ненадежные транши «три В» для возведения еще одной башни из облигаций: CDO. Облигаций, обеспеченных долговыми обязательствами. Причина, по которой это делалось, заключалась в том, что рейтинговые агентства, оценивая кучу облигаций, обеспеченных сомнительными кредитами, присваивали 80 % из них рейтинг «три А». Теперь эти облигации можно было продавать инвесторам — пенсионным фондам и страховым компаниям, которые имели право инвестировать только в ценные бумаги с высокими рейтингами. Айсман с удивлением узнал, что у руля рокового корабля стоял Вин Чау и ему подобные. Этот малый контролировал примерно $15 млрд, вложенных исключительно в CDO, обеспеченные траншами класса «три В», или, по определению самого
