Жертвы древних богов

всему, не имели иного назначения, кроме как ямы, куда, — он улыбнулся Фрэнки, — помещались приношения богам.

— Кельтские народы глубоко верили в загробный мир, — объяснила миссис Тинкер. — Колодцы и ямы вроде этой могли быть связующим звеном между кельтским культом воды и родников и их верой в сверхъестественный мир у себя под ногами. Кельты могли бросать ритуальные приношения в ямы, чтобы умилостивить богов и обеспечить себе богатые урожаи. В некоторых колодцах находили золото, серебро и драгоценности.

— Я же сказала, что это будут горшки с золотом! — воскликнула Риган. — Дайте мне лопату, мистер Миллиган, я буду искать клады.

— Боюсь, скорее там окажутся останки других животных, — сказал Филипп. — А может быть, даже и человеческие останки.

— Бр — р… Пожалуй, не давайте мне лопату, — поморщилась Риган.

Филипп Миллиган усмехнулся.

— Молли, передайте мне на минутку голову, будьте любезны.

Он принял из рук своей ассистентки жуткую, но странным образом притягивающую взгляд находку.

— Ну — ка, посмотрите сюда, — сказал он.

Все окружили его, хотя лицо Риган исказила гримаса отвращения, и открыт был только один глаз — на всякий случай.

— Видите эту вмятину во лбу? — Филипп указал на место меж лошадиных глаз, где выпуклость лобной кости нарушалась углублением величиной с кулак ребенка. — Видимо, ударом топора сюда животное убили, после чего голову отрезали и поместили в колодец. И что примечательно, подобные ритуалы вполне могли совершаться именно в это время года.

— Вы имеете в виду во время празднования Белтейна? — спросила Фрэнки.

Филипп Миллиган восхищенно посмотрел на нее.

— Молодец, Фрэнки! Я вижу, вы, ребята, кое — что в истории смыслите. Да, животное могло быть принесено в жертву во время празднования Белтейна.

— Что это здесь происходит? — прогремел сзади добродушный бас. — Посетители? Экскурсанты? Придется мне начать продавать входные билеты!

Обернувшись, друзья увидели рослого толстяка с туго обтянутым рубашкой необъятным животом. На его круглом, краснощеком лице с носом, напоминающим зрелую клубничину, сияла улыбка. Остатки волос обрамляли обширную лысину незнакомца.

— Эдгар, это Кэрол Тинкер, — сказал Филипп. — Я вам говорил, что она приедет со своими учениками. Кэрол, ребята — это Эдгар Лавджой. Он хозяин земли, где мы производим раскопки.

— И земли, и паба, — добродушно уточнил громогласный мистер Лавджой. — Наша семья владеет всем этим уже в пятом поколении. «Уикер — Мэн» принадлежит Лавджоям с 1856 года. А сам паб стоит здесь с 1620–го.

Ребята расступились, пропуская его вперед.

Вдруг он резко остановился, как корабль, отброшенный назад внезапным шквалом, и уставился выпученными глазами на мумифицированную голову.

— Бог мой, это что же вы такое откопали? — выдохнул он.

— Это лошадиная голова, — поспешно произнес Том, не дав Риган и рта раскрыть. — Древние кельты бросали такие штуки в колодец, чтобы наладить отношения с богами в пре… гм — м… исподней, то есть из преисподней, конечно.

— Боги в исподнем! — захихикала Риган. — Том, ты гений! Кому еще такое придет в голову?

Том сердито глянул на нее, но благоразумно промолчал.

Джек почувствовал непонятное покалывание у себя между лопаток. Не так, как если на тебя смотрят, а более неопределенное ощущение чьего — то внезапного гнева или страха, горячего, как палящее солнце в пустыне. Он обернулся. На торцевой стене небольшого дома, расположенного недалеко от паба, резко захлопнулось окно.

— Это же мечта каждого археолога, — говорил Филипп Миллиган, обращаясь к ребятам. — И ведь все произошло совершенно случайно! Прямо не верится, как нам повезло! Я ведь просто недели три тому назад остановился здесь по дороге выпить кружку пива с куском пирога. А у Эдгара тут работали люди, снимали бетонное покрытие, чтобы расширить газон. И сидя здесь, перед домом, я увидел, что они обнажили горловину колодца. Тогда я вмиг понял, что это такое.

— А я тогда сказал себе, — вмешался в разговор хозяин, — я сказал: «Эдгар, что может привлечь сюда посетителей лучше, чем доброе пиво и столики на зеленом газоне? Что — нибудь особенное. Наш собственный кусочек истории, выставленный для всеобщего обозрения». Я уже подумываю о рекламе. К нам начали бы приезжать экскурсии из самого… — он замолчал, устремив взгляд на что — то за спинами ребят, стоявших у горловины колодца. — Привет! Кто это к нам спешит? — прогремел он над их головами. — Что стряслось, Годфри? Пожар, потоп, землетрясение? Или ты, старина, выиграл в лотерею?

Все головы повернулись в ту сторону. Низкая каменная стена отделяла палисадник паба от заросшего травой пустыря, в дальнем углу которого стоял домик, что всего несколько минут назад привлек внимание Джека. Через пустырь бежал какой — то человек. Бежал так, будто за ним гналась свора бешеных псов. Домчавшись до стены, он перелез через нее с искаженным от усилия лицом.

Это был немолодой мужчина с ястребиным профилем, сухопарый и жилистый. Его худое тело было облачено в коричневый костюм. Полы помятого пиджака развевались, седые волосы разлетались в стороны. Глаза были широко раскрыты. Сухая рука с тонкой, как бумага, кожей была прижата к груди.

— Годфри! Годфри! Дорогой мой, что стряслось? — повторил мистер Лавджой, когда задыхающийся старик подбежал к ним. — Ты выглядишь так, словно только что увидел привидение!

— Что… вы там… нашли? — прохрипел старик, хватая ртом воздух.

— Нечто очень интересное, мистер Фокс, — с улыбкой ответил Филипп. — И, знаете, боюсь, что вы ошибались, — он посмотрел на остальных. — Мы с мистером Фоксом заключили небольшое пари. Он утверждал, что колодцу не больше пары сотен лет, а я был уверен, что он гораздо старше. Прежде всего потому, что он расположен слишком близко к дому, — Филипп вновь с улыбкой посмотрел на старика, с трудом переводившего дух. — А теперь отсеченная лошадиная голова, которую мы только что откопали, доказывает со всей очевидностью, что это железный век. Так что с вас кружка пива. Мистер Фокс, вам плохо? — В его голосе послышалась тревога.

— Железный век? — ахнул старик. — Вы в этом уверены?

Филипп Миллиган кивнул.

— Думаю, этого доказательства достаточно, — протянул он мистеру Фоксу мумифицированную голову.

Старик отшатнулся, вперив в находку дикий, почти безумный взгляд.

— Положите это обратно, — шепотом произнес он. — Положите обратно. Вы сами не понимаете, что делаете.

— Можете не волноваться, никакой опасности она не представляет, — сказал Филипп Миллиган с некоторым недоумением.

Старик нервно облизал губы.

— Не представляет опасности? — пробормотал он. — Да что вы в этом понимаете — что опасно, а что нет? — Он уставился на лошадиную голову, будто вид ее страшил его. — Если вы не положите это обратно, я не отвечаю за то, что произойдет… вы не можете… Вы не можете… — задыхаясь, он начал падать назад.

Фрэнки, стоявшая рядом со стариком, успела вовремя подхватить его своей сильной рукой под локоть, не дав ему упасть на землю, как марионетке с обрезанными ниточками.

Поддерживая мистера Фокса, Фрэнки с удивлением обнаружила, что мускулы его тощей руки в слишком широком рукаве еще довольно крепкие. Да, Годфри Фокс был худым как щепка, но он вовсе не был немощным старцем, каким показался на первый взгляд.

Подошел Джек и подхватил мистера Фокса под другую руку. Вместе друзья довели старика до ближайшей скамейки. По лицу его стекали струйки пота. Мистер Лавджой исчез в пабе.