врачи говорят, почти нет.
– Тяжелый случай. Что надо от меня? Я с профашистскими организациями дела никогда не имел и мало соображаю, что они собой представляют.
– Первый вариант. Столыпин официально выступал за подготовку качественного пополнения для армии. Этим и прикрывал свой клуб, чем многим, кстати сказать, импонировал. Его в областной администрации сильно поддерживали. Не давали в обиду. Он в самом деле готовил крепких парней. Специально для ВДВ и морской пехоты. Даже какой-то договор с военкоматом заключил. Некоторые его ребята и сейчас в Чечне воюют.
– Это я могу одобрить. А второй вариант?
– Второй? Те же азеры. Рассчитались за драку на базаре. Правда, сам Столыпин в ней не участвовал и дело это уже мхом поросло. Но со счета сбрасывать его тоже нельзя.
– А третий?
– Теперь третий. Опять: спецназ и чечены. То же самое, что с тобой и с Прохановым. У того, что в окно выпал, документов при себе нет. А на лице национальность не написана. Попробуем поискать.
– А коммерческие отношения ты исключаешь?
– Столыпин не занимался коммерческой деятельностью. Это установлено. Его пытались и раньше проверить. Ничего не нашли...
– Коммерческая деятельность может быть разной. Как только ты сказал про профашистскую организацию, я сразу представил себе вооруженный отряд. Вполне вероятно, что кавказцы поставляли ему оружие. Какие-то разногласия по поводу оплаты, и – конфликт...
– Это тоже возможный вариант. Надо будет провести дома у Столыпина обыск.
– Пока он жив, иначе потом это будет выглядеть кощунственно.
– Спасибо за подсказку, – согласился мент. – Пошлю Володю, если смогу его найти. Сам я здесь по другим делам засел надолго.
– Понятно. Скоро мне позвонит Асафьев. Я ему расскажу, пусть подключается. Может, будет лучше, если обыск проведет ФСБ? Они работают более культурно по сравнению с вашими. По крайней мере, не так наглеют и откровенно не хамят.
– Хорошо. Звони, если что... Я у себя в кабинете.
И не успел я положить трубку, как раздался новый звонок. Теперь это должен был быть Асафьев.
– Я еду, – только и сказал майор, сберегая секунды. Мой укор насчет утреннего разговора подействовал. Но в данном случае он сберегал свои секунды. Мне почему-то показалось, что это не одно и то же.
– Быстрее. Есть новости.
– Еду.
Я все-таки успел принять душ и после этого поставить на газовую плиту чайник, когда в дверь позвонили трижды. Так мы с майором и договаривались.
– С Прохановым все обговорили. Теперь с тобой пора заняться. Кстати, что за новости?
– Похоже, чечены всерьез принялись за ягнят из спецназа ГРУ. Несколько часов назад тяжело ранен Валерий Петрович Столыпин. Бывший сержант. К нему приходили двое кавказцев, я предполагаю, чеченцев. Одного из них он уложил.
– Кто этим занимается?
– Главный «убойник» города. Он мне и позвонил.
– Надо ехать к нему.
– Без меня не обойдетесь?
– Ты же знал этого Столыпина. Лучше бы с тобой.
Значит, опять не спать. Хорошо хоть перекусить успел.
2
Гаврош ждала с шести вечера.
Оделась и подготовилась тщательно. Никто, кроме Исмаила, не знал, что это за одежда. Вроде бы внешне – простая жилетка от спортивного костюма. Простеганная ромбами синтетическая ткань. Какой-то утеплитель внутри, что-то вроде синтепона. На самом деле это обыкновенный скрытый кевларовый бронежилет. Брюки из той же ткани, что и поверхность жилетки. Они, конечно, не способны защитить от пули, но под штанину на голень легко прячется миниатюрный пистолет. И куртка сверху. Внешне такая же, только в рукавах устанавливаются кассеты с метательными стрелками. Одно лишь движение, и стрелка вытаскивается, расправляет оперение. В умелых руках это эффективное оружие. Такие стрелки начали применять еще русские спецназовцы в Афгане. Потом они пошли гулять по миру и особенно полюбились преступникам и террористам. Сам костюм изготовлен где-то в Ирландии. Именно для террористов партию и делали на секретной фабрике. И подарили один Гаврошу, когда она три месяца проходила стажировку в специальном лагере.
Гаврош снарядилась, как в бой, потому что не верила Мусе. Муса слишком рвется к власти. И слишком много людей желает возле себя собрать. Тогда ему можно будет отделиться от Хаттаба и воевать самому. Самому воевать всегда выгоднее. К тому же за отрядом Хаттаба идет настоящая охота. А отделишься – и в случае чего можешь охотников обойти стороной.
И еще Гаврош знала, что Муса не верит ей. Он понимает, что она – человек Хаттаба. И помешает ему увести людей в самостоятельный отряд. Но пойти все же могут многие. Как раз потому, что чувствуют большую охоту на Хаттаба. Крысы бегут с корабля. Но они всегда знают, куда и когда бежать. Останутся только самые сильные и верные.
Именно эти соображения заставили Гавроша ехать на встречу, как на переговоры с опасными противниками: вооружившись и приняв меры предосторожности. А Исмаил давно уже занял место в слуховом окне чердака противостоящего дома. Винтовка «винторез» с прицелом ночного видения легко собирается из частей, хранящихся в обыкновенном с виду «дипломате». Стандартный набор, выпускаемый российской промышленностью. Исмаил подстрахует со стороны. На него Гаврош надеется больше, чем на кого-то другого из группы.
Джабраил заехал за ней только около восьми.
– Готова? Что у тебя такая холодина дома? Простыть хочешь?
За время ожидания Гаврош слегка взмокла в теплой одежде и потому открыла балконную дверь.
– Проветриваю квартиру.
– Ладно. Напроветривалась. Поехали. А то все уже, наверное, собрались.
– Оружие брать?
– Не надо. Сегодня только предварительный разговор будет. Разбор задачи...
Она закрыла балкон, закрыла квартиру и в который раз подумала о том, что надо поставить металлическую дверь и надежные замки. Впрочем, скоро эта квартира будет ей не нужна.
Верткая машина Джабраила стояла на другой стороне улицы в целом квартале от дома Гавроша. Он ушел первым, чтобы ее не видели рядом с чеченцем. Это необходимое условие конспирации. Она чуть задержалась в подъезде, потом вышла и привычно осмотрелась. Нет, ничего подозрительного не заметила. Парень с девчонкой у соседнего подъезда курят. Они слишком молоды, чтобы представлять опасность. Старушка с собакой гуляет вдалеке. Это тоже ерунда. Больше никого не видно.
И пошла к машине.
В квартире, которую занимал Муса, все форточки были закрыты. И потому остро ударил в нос запах «травки». Если раньше курил один Умар, то теперь добавилось еще двое.
– Хоть бы форточку открыли... – сказала Гаврош.
– Не надо, – отрезал Муса.
Это тоже предосторожности конспирации. Боится, что его подслушивают. Но не через форточку же. Современные лазерные звукосниматели работают от оконного стекла. Если знают, кто здесь собрался, то подслушают и с закрытыми форточками, и с забитыми окнами.
Гаврош на резкость одноногого не отреагировала.
Муса сидел во главе раздвинутого во всю длину стола. Даже костыля рядом с ним не было. По рангу Гавроша следовало бы посадить на противоположном конце. Как-никак она тоже командир. Но Муса показал ей место сбоку от себя. По правую руку. С одной стороны, это место главного советника. Но советник обычно находится в полном подчинении. А она предпочитала чувствовать себя более свободной.
– Я здесь, в сторонке... – сказала и села на диван, подогнув под себя одну ногу. Именно ту ногу, где под штаниной крепится кобура пистолета. Достать оружие – одно движение. Но было бы лучше, если бы не пришлось его доставать.
Собравшихся семь человек вместе с ней. Новых людей Гаврош не знала, да и они на нее посматривали подозрительно. Двое – чеченцы, в этом она не сомневалась. Третий на чеченца не похож. Непонятная национальность. Азиат по глазам. Но нос длинный, вислый. Обычно у азиатов не такие носы. Впрочем, кому какое дело до национальности...
– Все собрались, – сказал Муса. – Теперь можно и говорить. Но на разговоры времени у нас отводится мало. Давно пора уже действовать.
Присутствующие переглянулись, словно опасались, что Муса потребует от них действия прямо сейчас. Он понял эти взгляды и усмехнулся. Репутация «непримиримого» за ним укрепилась твердо. Но одновременно с этим была у Мусы и другая репутация – хитрого и расчетливого диверсанта. Он никогда не лез наобум, каждую операцию тщательно и подолгу готовил.
– Об обстановке в Ичкерии я говорить не буду. Тяжело там, и всем нам хочется поскорее вернуться, чтобы продолжить войну в своих стенах, чтобы защитить свой очаг. Так?
– Так... – поддержали нестройно только два голоса – Джабраила и Умара.
А Гаврош подумала, что не слишком и они домой рвутся, и это по ответу ей заметно. Непонятно только, заметно ли это Мусе.
– Но придется потерпеть, – сказал Муса. – Русские знают о войне только с экранов телевизоров и потому молчат. А наша задача состоит в том, чтобы они узнали, что такое война у себя дома. Мы должны устроить им войну здесь. Чтобы они крепко задумались, поняли и остановили свою армию.
– Сейчас за всеми нами следят. Это трудно... – сказал один из незнакомцев, и Гаврош поняла, что он местный житель. Манера разговора у него была явно здешняя.
– В этом вся сложность, – согласился Муса. – Но у меня имеется приказ Хаттаба. И мы должны его выполнить. Приказы не обсуждаются.
– Теракт?
– Нет. Вернее, не совсем. Взрывы домов показали, что это только злит и людей и власти. И ужесточает армейские операции. Надо действовать более
