Володя ворвался в кабинет ураганом, второпях даже дверь закрыть забыл.
– Есть след... – и бросил на стол перед Лоскутковым обрывок бумаги с принтера дежурного.
Майор медленно поднял глаза от папки с материалами уголовного дела, папку убрал в стол и только после этого взял в руки бумажку.
Сам он выглядит не очень. Видимо, нервничал и не спал ночь, хотя ушел домой довольно рано – под глазами синяки, рысьи глаза с утра красноваты, лицо заострилось и стало еще жестче, чем обычно. И даже не побрился, чего с ним не было, даже когда бриться было трудно из-за сломанной челюсти. Рыжая щетина торчала клочками. Сейчас ему бы задержанных допрашивать. Такого опера любой закоренелый уголовник испугается. Но привычной злой энергии в майоре не чувствовалось.
– Не вижу следа... – сказал он, прочитав сообщение.
В сообщении говорилось, что на тихой улочке, застроенной частными домами, два человека посадили в машину технолога ремонтных мастерских Людмилу Филипповну Долгих, зажали ей лицо тряпкой и увезли в неизвестном направлении. Само происшествие видел из окна своего дома сосед. Он даже видел, как лицо тряпкой зажимали и как Людмила Филипповна «сначала пыталась вырываться, а потом быстро затихла. Наверное, усыпили». Старческая дальнозоркость позволила соседу хорошо рассмотреть лица. Ему показалось, что это кавказцы. По крайней мере, один – точно. И еще он успел записать номер машины, на которой женщину увезли. Кажется, это «Жигули», но модель он не знает, потому что в машинах не разбирается.
– Читай внимательнее, – настаивал Володя.
– Ну и что – кавказцы... – Майор перечитывать не стал, он и с первого раза схватывает нужные факты. – Знаешь, сколько у нас в городе кавказцев бродит по каждому базару. Кто торгует, кто ворует... И каждому бабу подавай, а то и две... Южный темперамент. Вообще это дело не по нашему отделу...
Володя тяжело вздохнул. Лоскутков точно не выспался и соображает чрезвычайно туго. Следует ему сделать чай покрепче, чтобы проснулся окончательно. И обязательно без сахара.
– При чем здесь кавказцы... Номер машины...
Лоскутков еще раз посмотрел на номер. Вроде бы знакомый. Где-то он встречал такой. Но память отчетливо подсказывала только сам номер, а не машину.
– Толстов?
– По-моему, его номер...
– Проверь.
Володя сел за компьютер шефа, который самостоятельно, не дожидаясь, когда майор расшевелится, начал понемногу осваивать, и отстучал запрос. Ждать пришлось почти минуту – компьютер слабенький, и минута эта длилась для них год.
– Владелец транспортного средства – Толстов Сергей Иванович, – прочитал он ответ почти торжественно и с пионерскими нотками в голосе.
– Фотографию Толстова. Срочно! – рявкнул майор.
– Где я ее возьму?
– В «Аргусе». В личном деле.
– Ты знаешь, какие фотографии в личное дело вклеиваются? То, что дома двадцать лет валялось. Может, в разрешительном отделе, когда он оружие оформлял? Но там тоже маленькие. Разве этот мужик с маленькой опознает?..
– Гони за этим мужиком. Возьми мою «телегу». И быстро... – Лоскутков бросил на стол ключи от машины, а сам схватил телефон и стал набирать номер, с трудом вспоминая нужные цифры. Обычно он сам по этому номеру не звонил, предпочитал просить Толстова.
– Привет, майор. Лоскутков беспокоит.
– Здравствуй, майор, – у Асафьева голос тоже усталый и вздох следует чуть не через каждое слово. – Что-то новое есть? Не объявился еще наш особо опасный преступник?
– Объявился. У тебя случайно нет его фотографии? Для опознания надо...
– Нет. Я вообще по долгу службы фотографироваться не люблю. Толстов, мне кажется, тоже. А что случилось?
Лоскутков объяснил.
– Понятно. По-моему, лучше всего будет найти его бывшую жену. Толстова Антонина Петровна, кажется, или Николаевна. Проверь ты, и я тоже попробую. У дочери могут быть фотографии отца. Они с дочерью дружат. И держи меня в курсе дела. Кстати, что представляет собой похищенная женщина? Секс-бомба? Зачем она им понадобилась? Технолог из каких-то мастерских. Это даже не мастер цеха, чтобы что-то отремонтировать. К тому же – усыпление. Непонятно... С выкупом они в такой обстановке связываться не будут. Это ясно. Что тогда?
– Володя сейчас привезет соседа, который сообщил о похищении. Там уже, кстати, оперативная группа работает. Тогда что-то сможем и выяснить. Кстати, ты бы по своим каналам нашел эти мастерские. В самом конце улицы Дарвина. Я даже не знаю, что там такое. Выяснил бы про эту женщину.
– Хорошо, я посажу на это человека. Новости сразу сообщай.
– Договорились.
Майор положил трубку и ушел в кабинет Володи. Включил в розетку чайник. После нервной бессонной ночи ему в самом деле надо было взбодриться. К несчастью, в отделе кончился сахар. Идти по соседним кабинетам Лоскутков стеснялся – и так из-за сахара все над ним смеются.
«Без сахара выпью, – решил он. – Как Толстов пьет... Крепкий, чтобы язык свело...»
Он заварил в самом деле очень крепкий чай прямо в стакане. Опять неумышленно сделал это так же, как делает в своем кабинете Толстов, и вернулся со стаканом к себе за стол. И тут зазвонил телефон.
– Слушаю. Майор Лоскутков.
– Это я. – Володя, очевидно, только что добрался до места происшествия. – Тут такое дело... У Людмилы Филипповны дома мать одна осталась. Божий одуванчик. Больная. Ей ежедневно дочь уколы делала. И в этот раз она прибежала с работы, чтобы укол сделать. Очень торопилась, даже раздеваться не стала. Сказала, что ее вызывают на шлюз...
– Куда?
– На шлюз. Она раньше там работала.
– Что за шлюз? У нас их несколько в области.
– Старушка не знает.
Лоскутков вдруг догадался:
– Все. Понял. Срочно вези свидетеля. Я пока займусь фотографией.
Но он не сразу занялся фотографией, а стал снова звонить Асафьеву. Телефон долго был занят, а Лоскутков набирал и набирал номер.
– Асафьев. Слушаю.
– Наконец-то... Наговориться никак не можешь?
– Что-то узнал?
– Людмила Филипповна Долгих раньше работала на каком-то шлюзе. Старушка-мать так сказала. За ней приехали, срочно вызвали туда... Ты понимаешь? Чечены, мать их, если рванут шлюз на Шершневском водохранилище, что будет?
– Понял. Это выгодный для них объект. И что, стервецы, делают – знают, что действующего сотрудника хватятся сразу. Могут сделать соответствующий вывод. Потому и берут бывшую сотрудницу. А я, кстати, нашел телефон жены Толстова и дозвонился. Есть фотография. Я послал машину. Завезут тебе для предъявления соседу. И еще, вчера вечером Серега звонил дочери. Сказал, что уезжает в командировку, возможно, надолго. Значит, с ним все в порядке...
– ...Было вчера вечером. Хочется надеяться, что и сегодня тоже. Но если в машине его не было – что мы скоро узнаем, – если там было только два кавказца, то где сам Серега? Он свой драндулет кому попало не отдаст...
– Его могли и не спросить.
– Ладно. Ты занимайся шлюзом, а я фотографией.
– Созвонимся.
3
Я направился в штаб.
Исмаил с крыльца не ушел. И так же продолжал смотреть на меня. Не мигая. Опять подражает Лоскуткову. Подобный взгляд обычно ничего хорошего не предвещает. Но у него, мне кажется, такой взгляд держится постоянно. Что природа пожаловала в своей щедрости, от этого избавить может только хорошо посланная пуля и терпеливая лопата могильщика. А мне природа пожаловала другое. Стабильное чувство оптимизма в самых пессимистических обстоятельствах. И я боевику подмигнул. Внезапно он попытался улыбнуться ответно. Интересная получилась гримаса.
– Ты эту женщину знаешь? – спросил.
Я понял, что он имел в виду свою пленницу.
– Не успел еще познакомиться.
– Хорошо. – Исмаил говорит почти без акцента. Очевидно, он вырос не в горах и где-то получил образование. По крайней мере, в злобном взгляде иногда проскальзывает интеллект даже более развитый, чем в таком же взгляде у Лоскуткова.
– Муса на месте?
– Куда ему еще деться. Оживает. Начинает командовать и стучать в гневе костылем. Я тут с тобой поговорить хотел... – Исмаил нерешителен, а это плохо вяжется с его обликом.
– Говори...
– Не сейчас. Ты сейчас к Мусе идешь. Потом.
– Ладно. Подожди меня. Я на минутку. Хочу попросить бутылку водки, а то мой подполковник без нее все равно что машина без бензина.
– И это все?
– Да.
– Я дам тебе водку. Иди к себе. Я к вам приду. Вместе поговорим. Может, подполковник тоже знает...
Это уже интереснее. В нашем социуме как-то так принято, что если ты идешь поговорить с человеком на его территории по своему делу, то несешь с собой выпивку. Исмаил желает поступить именно так. Мне это нравится. И еще больше нравится, что он желает поговорить в отсутствие Гавроша и не в штабе, не при
