После смещения Нестория, св. Прокл опять стал одним из наиболее вероятных кандидатов в архиепископы, но и на этот раз он был обойден под тем предлогом, что у него уже есть кафедра Кизика[1682]; архиепископом столицы стал престарелый пресвитер Максимиан, известный своим благочестием, который, впрочем, тоже проводил политику борьбы с несторианством, поддерживаемую Римом и Александрией. После кончины Максимиана в апреле 434 г., св. Прокл был, наконец, поставлен архиепископом Константинопольским. Феодосий II на этот раз заранее заручился поддержкой папы Целестина, подтвердившего, что канонического препятствия к постановке Прокла архиепископом столицы нет[1683]. Поставление св. Прокла означало решимость правительства в поддержке твердого антинесторианского курса в церковной политике.
К моменту этого поставления уже состоялось примирение Антиохийской и Александрийской кафедр и на основе Формулы единения (433 г.), однако оппозиция этому примирению, как в пронесторианских кругах, главным образом в Сирии, так и среди крайних «александрийцев» в Египте и Палестине была весьма сильна. Дальнейшая деятельность св. Прокла была во многом связана с утверждением единства Церкви. В этом смысле он, безусловно, проводил политику, поддерживаемую и императором, т. к. единство Церкви означало и целостность империи. И если в области церковной политики речь шла о наиболее полезной для Церкви икономии, то в богословии речь могла идти не о «компромиссе» (он бы не устроил никого), но о необходимости творческого раскрытия церковного учения, которое бы отвечало на вопросы всех сторон, отсекая неверные ответы на них и освобождаясь от двусмысленностей.
Поводом для раскрытия собственного понимания христологии н других острых вопросов тогдашней церковной жизни стало обращение к свт. Проклу со стороны представителей Армянской Церкви. Причина этого обращения была следующей. Стремясь утвердиться в национально–культурной независимости от соседнего могущественного Ирана, лидеры Армянской Церкви — святой католикос (патриарх) Саак и составитель армянского алфавита св. вардапет[1684] Месроб Маштоц — предприняли перевод на армянский язык сирийской Библии (Пешитты) с комментариями многих святых отцов — сирийских и греческих. С этой целью армянская делегация во главе со св. Месробом Маштоцем прибыла Эдессу (где?то после 414 г.), где была радушно встречена еп. Равулой Эдесским (412– 425/6 гг.) и пробыла, работая над переводом, вплоть до 429 г. Эдесса, между тем, была одним из главных оплотов богословов Антиохийской школы. Армянские ученые вплотную соприкоснулись с виднейшими деятелями сирийской богословской школы — Ивой, в будущем епископом Эдессы (он был ярым противником св. Кирилла Александрийского во время споров вокруг Нестория) и самим Феодором Мопсуестийским, написавшим одно из своих сочинений (против персидского маздаизма) специально для Месроба Маштоца. Возникла серьезная опасность, которую и обнаружил католикос Саак, что армяне получат Библию в специфической, и даже утрированной «антиохийской» интерпретации. Кроме всего прочего это означало зависимость от Сирии, что было на руку Персии.
Чтобы избегнуть опасности, возникшей при переводе с сирийского, св. Саак решил, что перевод нужно сделать по точному греческому списку Писания, и обратился ради этого к архиепископу Константинопольскому. К моменту, когда происходили все эти события, в самом лагере «антиохийцев» произошло разделение; часть из них, некогда противостоявших св. Кириллу, вступили с ним в общение на основе Формулы единения (среди них был и Равула Эдесский), другие же продолжали находиться в оппозиции к св. Кириллу, а теперь и к тем из «своих», кто вступил с ним в общение. В ходе этого противостояния (в котором противниками Равулы были Феодорит Кирский, Андрей Самосатский и Ива) вышло на поверхность то, что истоки богословия крайних антиохийцев — в богословии одного из родоначальников Антиохийской школы, Феодора Мопсуестийского. Именно об этом и сообщил св. Кириллу Равула в послании 428 г. Равула же начал кампанию по уничтожению сочинений Феодора Мопсуестнйского как содержащих ересь, обличившую себя через Нестория. Другим ярым противником «несториан» был Акакий Мелитенский[1685], который обратил внимание на то, что противники св. Кирилла, даже если не говорят о «двух сынах» применительно ко Христу, но говорят о двух природах, каждая из которых действует «индивидуально», а это, по его мнению, равносильно учению о двух сынах.
Противники Равулы и Акакия, в свою очередь, распространили обвинения протпив них, которые были переведены на армянский язык и полумили хождение в Армении. Супь обвинении состояла в том, что все нападки на Феодора Мопсуестийского со стороны Акакия и Равуллы мотивированы личной враждой, а не расхождением в вере. Акакий, узнав об этом, написал св. Сааку, опровергая обвинения, возведенные на него; вместе с этим он сообщил о своем и общецерковном (имея в виду партию св. Кирилла) крайне отрицательном отношении к сочинениям Феодора Мопсуестийского. Наконец, летом 435 г. в Константинополь прибыла армянская делегация (трудно сказать, был ли ее статус официальным или она лишь выдавала себя за таковую)[1686], которая просила свт. Прокла высказать свое мнение относительно сочинений Феодора Мопсуестийского, распространявшихся в Армении, в то время как Равула и Акакий отзывались о них крайне отрицательно.
В ответ на эту просьбу свт. Прокл и написал «Томос к армянам» — один из важнейших вероучительных и церковно–политических документов христологической полемики V в.[1687] Именно в этом сочинении и был сформулирован ряд положений, легших в основу дальнейшего развития православной христологии. Мы обратимся к богословскому содержанию «Томоса к армянам» ниже, здесь же отметим, что в своем ответе армянам, т. е. излагая свое христологическое учение, св. Прокл ни разу не упомянув ни имени Нестория, ни имени Феодора Мопсуестийского, хотя излагаемое им учение существенно отличалось от учения этих крайних антиохийцев, в первую очередь, настоятельным утверждением единства ипостаси Сына Божия (антиохийцы же говорили об одном Лице, но двух ипостасях). Умолчание об антиохийских учителях было, очевидно, вызвано «икономией», т. е. нежеланием подлить масла в огонь разгоревшейся на Востоке полемики между теми, кто почитал Феодора Мопсуестийского, и теми, кто с недавних пор стал резко отвергать его. В то же время, св. Прокл приложил к своему изложению христологического учения, которое недвусмысленно расходилось с учением Нестория и Феодора Мопсуестийского, выдержки из сочинений Феодора, которые были им составлены на основе выдержек, привезенных самимп армянами; таким образом, всякий желающий мог сам убедиться, насколько расходится учение св. Прокла и учение Феодора (хотя и в приложении к «Томосу к армянам» эти выдержки, т. н.
Между тем, конфликт вокруг имени и учения Феодора Мопсуестийского разгорелся с новой силой, когда в 435 или 436 г. после кончины Равулы Эдесского во главе Эдесской кафедры стал Ива — ярый сторонник учения Феодора Мопсуестнйского, извлечения из христологических сочинений которого он и стал снова распространять в сирийском переводе. Св. Прокл, узнав об этом, отправил письмо к Иоанну Антиохийскому, призывая его принять немедленные меры к прекращению распространения ложного учения. Иоанн, как глава всей Поместной Церкви Сирии, призывался к тому, чтобы добиться от Ивы Эдесского подписать «Томос к армянам» св. Прокла и анафематствовать
Иоанн Антиохийский попал в сложное положение; в самом деле, ведь до сих пор он огрекся только от Нестория, теперь же ему фактически предлагалось анафематствовагь сочинения главы всего направления антиохийского богословия. Для разрешения этого вопроса Иоанн созвал в 438 г. собор в Антиохии, а св. Прокл, имея в виду трудное положение Иоанна, написал обращение к епископату Востока «Ad universos episcopos Orientis». К сожалению, оно до нас дошло лишь в нескольких отрывках, сохраненных в сочинениях св. Кирилла Александрийского (письмо 55.29, Анастасию); из этих отрывков видно, что св.
