гуляла с коляской на бульваре около нашего нового дома. Варя каталась на качелях неподалеку. Я увидела, как она вдруг спрыгнула с качелей на лету и побежала ко мне:
— Мама, смотри, там папа идет!
— Не придумывай!..
— Правда, вон в сером пальто, коротком…
Да, действительно. Глазастая Варька углядела Александра Виноградова на очень приличном расстоянии. На таком расстоянии только я бы его узнала, и то раньше.
— Повернем обратно? — я спросила и сама поняла, что спросила непедагогично. Варя укоризненно посмотрела на меня. — Хорошо, пойдем вперед. Только не беги, иди спокойно рядом со мной.
Варя засмеялась, видимо, оттого, что нервничала.
Александр Виноградов наверняка видел нас давно. Потому что шел медленно, не отрываясь, глядя на нашу компанию.
Благостно спящий в красивой клетчатой коляске Максим Виноградов, распустивший во сне губы в прекрасную беззубую полуулыбку, строгая и великолепная Варвара Виноградова, гордо расправившая и без того прямую спинку. И я, счастливая от ощущения полноты мироздания и от сознания своего полного превосходства над Александром Виноградовым, который не видел и уже никогда не увидит, как долгожданный маленький Максим первый раз разулыбался, увидев, как качается тугая, полная теплого сладкого молока мамина грудь…
Мое счастье не мешало мне в ту минуту ненароком оглядеть себя, Варьку и Максима и понять, что мы достойны сами себя. Занятая всем этим, я, к сожалению, пропустила момент, когда отец моих детей неожиданно опустился на колени и продолжал свой путь по направлению к нам уже таким образом.
— Мам… — ахнула Варька.
— Молчи и иди вперед как ни в чем не бывало, — сказала я и положила одну руку ей на плечико.
Варя кивнула и, чуть нахмурившись, придвинулась ко мне. Я видела, что ей хотелось улыбаться, и может быть, даже стремглав помчаться к папе, но она, большая девочка, вела себя сдержанно и достойно.
Неожиданно, скорей всего от исходившего от нас с Варей напряжения, проснулся Максим, два раза тихо крякнул, увидел меня, улыбнулся, но тут же набрал воздуха и сердито закричал.
Идущий к нам на коленях Александр Виноградов на секунду замер, вынул руки из карманов, потом лег животом на землю и закричал:
— Ленка! Пока не скажешь, что могу встать — не встану! А хочешь — на животе поползу?
— Не хочу! Вставай, Виноградов! — я кричала негромко, сложив руки рупором, чтобы не очень испугать разволновавшегося Максима. — Саша, вставай, пожалуйста! — я вздохнула и опустила руки.
Он было приподнялся, но потом лег обратно, уже на бок.
— Если не простишь, не встану никогда!
К счастью, мы подошли совсем близко. Мне не было стыдно, мне было почти смешно, хотя я волновалась за Варю, за Максима и даже за дурака Виноградова — на земле лежать было холодно. Но Варе было очень стыдно, я видела. Она опустила голову и, обойдя меня, взялась обеими руками за коляску.
— Мам, там, кажется, ребята из параллельного класса…
Еще не хватало! В параллельном классе «Б» учится мальчик Дима, в которого Варька зачем-то влюбилась — но теперь уж ничего не поделаешь, я тоже когда-то влюбилась в девять лет, и это был не Варин папа.
Я оставила Варе коляску с ревущим Максимом, быстрым шагом подошла к Александру Виноградову и сильно дернула его за шкирку.
— Хватит цирк устраивать и позорить нас, вставай. Где телохранители-то?
— Отпущены в декретный отпуск, — Александр Виноградов смотрел на меня с максимально возможной для него теплотой и нежностью. — Ты потрясающая женщина, Елена Витальевна, — он попытался ухватить меня за руку. — Ты великолепна, юна, стройна и прекрасна. У тебя, кстати, берцовые кости после родов уже съехались обратно?
— А они у меня в этот раз и не разъезжались. Так пролез.
— Не больно было? — Биологический отец Максима и Вари с охотой поддержал неинтересный и страшный для мужчин разговор о родах, который так любят все рожавшие женщины.
— Было ужасно больно. Чуть не умерла, мне так казалось. Еще больнее, чем с Варей, хотя больнее не бывает. Еще что?
— Э, нет, подожди, ты что звереешь-то? — Александр Виноградов быстренько вскочил, небрежно отряхивая влажные листья с грязного пальто и брюк. — Так хорошо говорили… ну в общем — Вама… то есть… Елена Витальевна, Лена, Леночка… — Он выдохнул и набрал полную грудь воздуха и снова выдохнул. И только потом энергично проговорил: — Делаю тебе предложение.
— Жить вместе в большой новой квартире с панорамным остеклением и двумя санузлами?
— С тремя! Третий — детский. Второй — твой лично, с бассейном. Первый — самый маленький — мой, он же гостевой. Гости мои ходить к нам особо не будут… часто и помногу не будут… и жить не будут… подолгу… А на даче я для друзей, кстати, отдельный гостевой домик построил, двухэтажный…
— Спасибо, Саша, у меня уже есть все санузлы, какие нам нужны. Нам троим хватает.
— А мне, четвертому — нет, — счастливый Александр Виноградов попытался сбоку подтолкнуть коляску с Максимом Виноградовым.
— И четвертый… человек у нас тоже есть, Саша. У нас всего хватает, и людей, и санузлов для них. И гостевых домиков.
— Я не понял про четвертого…
— Я вышла замуж, Саша.
— За кого это? — Александр Виноградов чуть приостановился. — Ну не ври, ладно…
Я пожала плечами.
— Зачем мне врать?
— Ты шутишь? Да? — Саша внимательно посмотрел на меня. — А… когда?
— Летом.
— Ну и… Да ты что, вообще, Воскобойникова, себе позволяешь? — Саша громко засмеялся и даже оглянулся, как будто ища поддержки. У кого — у напряженно вытянувшейся Вари? — И… и как, интересно, его зовут? Твоего… мужа?
— Какая разница? Анатолий.
— А… Но… — Саша закашлялся.
А я подумала, как жалко, что в момент такого очевидного реванша я думаю о том, не пора ли Максиму менять памперс, и не пора ли в связи с этим заворачивать всю компанию, за вычетом проигравшего Александра Виноградова — домой.
Саша отошел чуть в сторону от меня и коляски.
— И… и ладно! Да и черт с тобой! Ты смотри, какая, а? Замуж… За кавказца какого-нибудь, да? Или за девяностолетнего вдовца с простатитом?
— Нет, Саша. И ни то, и ни другое. Извини.
— Да мне плевать! Но это мой сын, и я буду его растить и видеться с ним! Сколько захочу!
— Ты уже хотел видеться с Варей, когда пожил с нами, а потом ушел, пока мы приданое с Варей шили.
— Не болтай! — попытался даже прикрикнуть Александр Виноградов, но я видела, что он обескуражен.
Я вдруг увидела, что Варя набрала полные глаза слез и изо всех сил сдерживалась, чтобы не зареветь. Я остановилась, обняла ее и посмотрела на по-прежнему красивое лицо Александра Виноградова, сейчас слегка разрумянившееся от легкого осеннего морозца, на аккуратно постриженные, почти совсем седые виски густых темных волос, на нежные, девичьи мочки — круглых Варькиных ушей…
— Это не твой сын, Саша.
— Что ты сказала? Не мой сын? Как его зовут? Только не ври! Фамилия у него какая?
Я чуть помедлила.
— Виноградов.
