Уже предчувствуя, что должно произойти дальше, я комбинацией клавиш вызвал командную строку и через нее вошел в корневую директорию сервера ГРУ, чтобы посмотреть на «трояна». Его, естественно, я тоже не обнаружил.
Это был полный провал...
– «Троян» самоуничтожился, – сказал я слегка растерянно. – Прямо в «карантине»...
– А он был? – спросил генерал и внимательно посмотрел на меня, наклонив голову. Голос был холодный и жесткий. – Скажи-ка нам, Берсерк, был этот «троян» в действительности или ты ведешь с нами какую-то свою игру?..
У меня от этого голоса мурашки по спине пробежали. Может быть, даже не от голоса, а оттого, что я так бездарно упустил «трояна» из-под контроля. Но я не мог его удержать, потому что мой компьютер не в состоянии соперничать с такими мощными машинами, как, скажем, сервер ГРУ или подобные ему.
– Проверьте его компьютер, – приказал генерал своим офицерам. – Что он уже успел у нас скачать?..
ВАДИМ АВЕДОВ, КАПИТАН В ОТСТАВКЕ, СПЕЦНАЗ ГРУ
Подполковник Яблочкин выделил мне во временное пользование подробнейшую карту автодорог Москвы, чтобы я не кружил на малознакомых улицах и не потерял время. И пальцем показал, куда мне следует ехать. Я посмотрел на прямую дорогу, на все возможные объезды, и спрятал карту в карман. Дальше я уже могу и без нее обходиться, потому что весь маршрут и даже названия улиц запомнил – это обычная привычка офицера спецназа, и посложнее маршруты приходилось запоминать с одного взгляда. Бывало, двадцать троп в густом лесу, и лишь одна из них не заминирована. Карту видишь только несколько секунд. И уверенно ведешь группу уже без нее. Москва, слышал я, пока не заминирована, и там пробираться легче. Но на всякий случай карту я сразу все-таки не вернул. Кто знает, когда она может еще пригодиться. А Яблочкину пока и без нее можно обойтись.
Вообще, как-то спокойнее стало, когда я Сережу Яблочкина встретил. Он, тогда еще старший лейтенант, был у нас в бригаде командиром роты, когда я, лейтенант, взводом командовал. После того как Сережу отправили в командировку в Анголу, я его больше не встречал. Слышал, что после Анголы он был еще и в Югославии, а потом его еще куда-то перевели. Оказывается, в Москву, и, что меня совсем удивило, из спецназа – в агентурное управление. Но в нашей службе всякие метаморфозы встречаются, и удивляться, тем более задавать по этому поводу вопросы, у нас обычно не принято.
Может быть, какая-то аналогия существует между карьерой Яблочкина и судьбой Ромы Берсерка. Была невидимая для других причина для перевода в агентурное управление Яблочкина, и похожий повод есть в интересе агентурного управления к Вершинину. Может быть, наедине я и поинтересовался бы у подполковника, но при всех, как я понимал, мой вопрос вызвал бы только недоуменное пожатие плечами.
А вот время для посещения ментовки я выбрал не самое подходящее. Вернее, не самое подходящее вообще для движения по Москве. Впечатление сложилось такое, будто все население столицы, или, по крайней мере, дееспособная его часть, перебралось на колеса. И потому на дорогах машины больше стояли, чем ехали. А мне предстояло пересечь весь центр города или же проехать по Третьему транспортному кольцу вокруг. Даже не зная положения вещей, я предпочел, как мне подумалось, парадоксальное решение. По кольцу, казалось бы, ехать можно быстрее, потому что центр всегда считается загруженным транспортом. И потому большинство предпочтет ехать именно по кольцу. И потому я выбрал центр. Хрен редьки оказался не слаще. У меня уже рука устала передачи переключать при постоянных остановках и при медленном трогании с места. Все окна в машине я предусмотрительно закрыл, чтобы не дышать выхлопными газами. Сам я переносил неудобства маршрута с пониманием, мой напарник на заднем сиденье глазел с любопытством по сторонам, готовый рявкнуть по любому поводу, высунул язык от духоты, но тоже недовольства не показывал. Берсерк вообще существо чрезвычайно терпеливое, как, впрочем, любой пес его породы. Я медленно ехал, и хотелось верить, что начальник уголовного розыска округа капитан Стаднюк, основной пострадавший при встрече в Романом Вершининым, знает трудности передвижений по Москве в это время и никуда не уедет.
К зданию ментовки я выехал так, точно каждый день ползал по этому маршруту. Дежурный по управлению направил меня в кабинет на второй этаж, даже не спросив цели визита. Больше привычный к военным учреждениям, я был готов к преодолению трудностей, а их не оказалось. Я постучал в дверь, ответа не дождался, вошел и увидел за столом молодого парня в гражданском. На челюсти чуть левее подбородка сияла лиловая шишка, и опухоль сползала на горло. Сегодня к вечеру или, по крайней мере, завтра, когда она сползет чуть ниже, парню будет больно даже слюну глотать. Я сразу об этом и спросил:
– Слюну глотать больно?
– Чего? – парень не понял вопроса незнакомца.
– Слюну, говорю, глотать не больно? Хорошо он тебе врезал... Лейтенант Суглобов? Я правильно понял? – голос у меня был груб и показывал хамскую самоуверенность. Взгляд, наверное, тоже... А камуфляжка никак не говорила ни о цели моего визита, ни вообще о том, что я за личность такая беспардонная.
Я избрал тактику беседы, соответствующую дальнейшему плану разговора, составленному мной уже в пути. Наглость и напор – максимально ментовские. Так до них лучше дойдет... Правда, бить их при первой встрече я не собирался...
– Да, – промычал, кивая, лейтенант и с трех заходов попытался проглотить слюну.
– А где твой капитан Стаднюк?
С моей стороны было садизмом заставлять человека, разучившегося говорить, произнести членораздельно несколько слов. Суглобов – герой! – их произнес:
– Сейчас будет. У начальства...
Дверь за моей спиной стремительно открылась, и вошел человек в больших темных очках, прикрывающих синяк. А гипс на левой руке говорил, что идентификацию личности можно и не проводить.
Суглобов сразу освободил место во главе стола, сам устроившись на стуле сбоку.
– Ко мне? – деловитой скороговоркой спросил Стаднюк.
– Капитан Аведов, спецназ ГРУ, – представился я.
Стаднюк сначала даже замер, но быстро овладел собой.
– Пришел капитан второй глаз мне подбить, – сразу понял мент причину визита. – Садись... Или стоя бить будешь? Стоя-то, оно, конечно, сподручнее, но Вершинин сидя бил... Костя, пересядь на другой стул, повернись другим боком... Капитан будет ломать тебе челюсть с противоположной стороны...
– Тебе повезло, – сказал я, – что всего-то на старшего сержанта нарвался... Это я его «рукопашке» учил. Он в моей роте служил... Только меня самого другие спецы учили, и они наставляли одному – если начал бить, обязан убить... Нас учили не драться, а убивать... Это тебе на будущее... Наверное, выживешь и еще послужишь, даже если синяк не пройдет... Кто знает, с кем встретиться придется...
Расчет оказался верным. Менты приняли мою тактику и в результате признали почти за своего. И речь моя оказалась им вполне доступной для понимания. Одинаковый уровень профессионального хамства.
– Чего пожаловал? – спросил Стаднюк, усаживаясь с разбегу в кресло. – Помогать желаешь или мешать? Давай сразу выясним отношения...
– Ни то, ни другое... И даже посадить тебя желания не имею. По крайней мере – пока...
– Посадить, – хмыкнул капитан. – Это за что, интересно бы узнать?
– За бывшего моего солдата... Ты пытался избить его... У меня есть, во-первых, запись разговора в машине. – Я вытащил диктофон и включил начало разговора, чтобы менты убедились – я не блефую. После нескольких начальных фраз диктофон выключил. Нечего аккумуляторы сажать, когда они этот разговор и без того прекрасно помнят. – Во-вторых, имеется официальный документ, который может быть в любой момент представлен в прокуратуру вместе с соответствующим заявлением...
– Какой документ? – Стаднюк даже очки снял, чтобы единственным уцелевшим глазом увидеть этот документ. Но я не поспешил вытащить лист из стопки бумаги, упрятанной в пластик. Любопытство, когда оно сопряжено с фантазией, имеет свойство делать картину более красочной, чем она была в действительности. Это проверенный психологический казус – женщина в мини-юбке возбуждает мужчин больше, чем женщина без юбки... И потому я файл просто ладонью накрыл.
– Показания сотрудника фирмы, где работает Вершинин. Ваша машина стояла рядом с окном, закрытым зеркальной пленкой. Вы не видели сотрудника, он видел все, что происходит в машине. Кажется, даже снимал на видео с трубки мобильника... – добавил я от себя. – И утверждает, что вы вдвоем начали избивать Вершинина, а тот только ответил вам, защищаясь. Это серьезное обвинение, и не думаю, что оно доставит тебе, капитан, много радости, поскольку именно ты, уважаемый, и начал... Если только заявление попадет в прокуратуру...
– А я даже руку не поднимал, – сказал Суглобов.
На удивление членораздельно сказал от нежелания прокурорской проверки.
– Там ясно сказано, что ты за пистолет схватился. – Мой тон гарантировал, что я эту бумагу выучил почти наизусть.
Лейтенант плечами пожал – мол, не помню... Капитан же откинулся на спинку кресла и задумался. Или ждал, что еще скажу. Я же молчал, ожидая его реакции. Реакция могла быть двух видов. Капитан вполне мог «взбрыкнуть»... Тогда он – дурак, и разговаривать с ним бесполезно. Можно только в психушку на несколько дней положить, чтобы не мешал людям работать. Этот вариант мы с полковником Мочиловым уже обсудили. А могла быть и положительная реакция. Это значило бы, что Стаднюк в меру гибкий человек и с головой дружит.
– И чего же ты хочешь? – спросил, наконец, Стаднюк, не желающий открыто продемонстрировать, что он готов признать поражение и начать торговлю, но все же соглашаясь на нее вынужденно и оттого чувствующий себя сильно ущемленным.
– Только одного, – сказал я. – Объединения усилий ментовки и ГРУ в поисках того, кто устроил расстрел машины на улице... Поскольку Берсерк, то есть Вершинин, к этому делу имеет лишь касательное отношение – расстреляны были люди, которые преследовали его, я предполагаю, что вам не стоит тратить время на поиски бывшего моего солдата, а сосредоточиться на другом. Мы, конечно, и сами могли бы работать, без вас... Но дело серьезное, имеет общественный резонанс, и включение в расследование силовой структуры, официально не имеющей следственных полномочий, может помешать правильному проведению самих следственных мероприятий. Я ясно выражаюсь?
– Ясно, хотя и закручено, – сухо сказал мент. – Продолжай...
Я видел по его лицу, что он очень не хотел бы оставить в покое Романа. У него даже синяк под глазом задергался только от одной мысли о неотмщении.
– Чтобы не быть неправильно понятым, я повторю... Первое мое предложение очень конкретно. Ты, капитан, и ты, лейтенант, отбрасываете личные обиды и вообще забываете, что Берсерк Вершинин побил вас. И только радуетесь, что встретились с ним, а не с другим Берсерком...
– Это с которым? – спросил Стаднюк.
Я улыбнулся.
– Второй Берсерк сидит сейчас у меня в машине. Это восемьдесят килограммов мышц и неукротимой ярости. Белый алабай...
– Собака, что ли?
