– А теперь объясните мне, что там у вас с «богом войны» произошло? Откуда выплыла агентурная группа «Арес»[12]?
– Менты попросили поискать данные на российско-германо-кипрское совместное предприятие «Арес», через посредство которого Рособоронэкспорт заключал договора...
– Договора на поставку оружия? – переспросил подполковник.
– Пока речь идет о партии автоматов, отправленных две недели назад морским путем в Сирию через Новороссийск. Два автомата из этой партии всплыли после расстрела машины. Даже номера были не сбиты, и сохранилась заводская смазка. Роман стал искать данные на предприятие, но ему выдали сведения на агентурную группу...
– Откуда такие данные могут попасть в открытый сервер? – Яблочкин спросил уже меня.
– Думаю, один компьютер был занят, и кто-то решил поработать на машине, соединенной с сервером... В это время я влез в сеть...
– Генерал просил поинтересоваться у тебя персонально. Сколько процентов можешь дать на то, что нам умышленно подсунули эту информацию?
– Ни одного, – сказал я убежденно. – Я бы заметил, если бы меня отслеживали. Меня «не видели». Если только кто-то из ГРУ настучал им – генерал, вы или компьютерщики, если они точно знали время моего сеанса, если при этом знали, что мы будем интересоваться «Аресом», если только они готовы были пожертвовать всем остальным.
– Слишком много «если»... Кроме того, я не говорю уже о нас с генералом, но даже компьютерщики не могли знать, что вы будете интересоваться «Аресом»... Значит, «подстава» исключена полностью?
– Получается, так... – сказал Вадим Павлович. – А почему, собственно, так много вопросов? Роман удалил файл из компьютера без возможности восстановления. СВР, таким образом, не пострадала.
– Дело в том, что ГРУ работает по той же теме, что и «Арес». Группа «Арес», а не предприятие, хотя оно нас интересует по другой теме... Вот... И тут приходят нужные данные на первую. Я не верю в систему «подобное притягивается подобным». И нам необходимо точно знать, не подсовывают ли нам эти материалы.
– Исключено, – сказал я убежденно.
– Что касается предприятия «Арес», здесь дело достаточно тонкое и путаное. Через Новороссийск отправлять оружие в Сирию невозможно, и в Рособоронэкспорте не могут этого не знать. Турция не пропускает морские суда с оружием через свои проливы. И все военные грузы в Сирию идут кружным путем через Европу и Гибралтар в Средиземное море. Что касается поиска, то вам следовало искать данные не в картотеке Внешней разведки, а в государственном реестре совместных предприятий. Там они должны быть. И не просто должны. Если там их нет, значит, вам просто подсунули нужное слово, чтобы потом вроде бы нечаянно вы получили для нас информацию о группе «Арес». Берсерк... Можешь сейчас поискать?
– Майор Рославлев... – начал было я. – Он сразу спросит...
– Не беспокойся. У тебя есть чай?
– Есть. На кухне.
– Мы майора чайком угостим, он очень желает выпить пару чашек горячего чая... А ты пока работай...
– А предприятие такое, товарищ подполковник, есть... С таким названием. Я уже где-то встречался с ним... И даже помню их фирменный знак, – настаивал я.
– Ты работай, а я расскажу товарищу подполковнику, – поторопил меня Вадим Палыч.
ВАЛЕРИЙ СТАДНЮК, КАПИТАН, НАЧАЛЬНИК ОТДЕЛА УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА АДМИНИСТРАТИВНОГО ОКРУГА
Когда мы выезжали по вызову капитана Аведова, я нечаянно успел доложить Бегемоту суть происшествия – просто в коридоре с начальственным лбом столкнулся. Вернее, я его лоб на грудь принял. Пришлось доложить, и Бегемот, естественно, просил держать его в курсе дела, поскольку оно уже имеет слишком широкий и нежелательный резонанс. И потому, когда продолжение так резко развернулось – то есть после расстрела ментовской машины из гранатомета, гибели трех сотрудников и двух подозреваемых, ранения трех прохожих, – позвонив дежурному, я коротко передал информацию и потребовал сразу соединить меня с Бегемотом. Я думал, что полковник воспримет информацию как вызов всему управлению, и в очередной раз ошибся.
– Все! Сыт по горло! Я передаю дело в ФСБ. Нам еще потерь в личном составе только и не хватало... Все... И еще трое прохожих... Это террористический акт. Я сам сейчас буду звонить. Начинай работать на месте, думаю, следственная бригада из ФСБ прибудет быстро...
Он, видимо, вместе с информацией передал и мой номер телефона, потому что мне позвонили буквально через три минуты, представились и потребовали оцепить место происшествия и никого близко не подпускать. И самому ни к чему не прикасаться.
– И горящую машину не тушить? – спросил я невинно, но в моем голосе, видимо, отчетливо звучали нотки жесткой озлобленности.
– Машину потушить можете, – милостиво и ехидно, почти лениво разрешили мне. Может быть, даже со смешком, который меня вконец разозлил. Еще бы! Забрать сейчас у меня дело – это то же самое, что кавказскому горцу не позволить выполнить обязанности «кровника». Нет уж! Это мое дело! Я готов отпуск взять и продолжать расследование в отпуске!..
– Мне, кстати, и в оцепление поставить некого. Гоните быстрее, потому что я сам в другое место спешу, – сказал я в отместку. – Там жена мужа жестоко побила... Кадры уже по всем иностранным телеканалам разошлись.
Естественно, никакого другого вызова у меня не было. Просто от злости поторопил...
Парни из ФСБ приехали в самом деле быстро. И даже не из следственного управления, а сразу из антитеррористического, о чем говорили надписи на спинах, и в сопровождении двух грузовиков с солдатами, чтобы сразу выставить оцепление. Мне раньше с «альфовцами» сталкиваться не приходилось, и уже по одному этому можно было предположить, что дело раскручивается слишком серьезное для простого отдела уголовного розыска административного округа. И работать они начали по-деловому, без раскачки.
– Вы Стаднюк? – каким-то образом определив безошибочно, спросил меня руководитель группы.
– Я – капитан Стаднюк, – для пущей важности я даже очки снял, потерянное стекло к которым принес лейтенант Ярков.
– Майор Рославлев, – он протянул мне руку и выглядел вполне миролюбиво. – Будем сотрудничать. Вы – свое дело делать, мы – свое. Что-нибудь да получится...
Значит, дело у меня полностью не забирают. От этого дышать стало легче, но ярость от наглости гранатометчика все равно не убавилась.
– А где подполковник Яблочкин? – спросил Рославлев, посмотрев вокруг, словно он еще и не осматривался сразу по приезде.
– А кто это? – встречно спросил я.
– Подполковник из ГРУ. Он мне звонил уже по дороге сюда...
– Не знаю, – пожал я плечами. – Если из ГРУ, то, наверное, сразу поднялся в квартиру к коллегам. – Я кивнул на подъезд, в который недавно удалился вышедший вслед за нами Вершинин.
– Ладно, давайте разберемся, что здесь случилось, потом эксперты начнут работать, а мы к Яблочкину пойдем... Рассказывайте...
Он не сказал «докладывайте», то есть не стремился поставить меня в подчиненное положение, и это мне уже нравилось, потому что напоминало настоящее сотрудничество, а не использование одним ведомством сил другого ведомства, с тем чтобы потом, по получении результата, о помощи забыть, как это обычно и бывает. На подобных паритетных началах мы могли бы, кажется, сработаться с этим майором Рославлевым.
И я, снова прикрыв глаза очками, коротко изложил суть событий. Выкладывал только фактическую базу случившегося, без выводов.
– Интересное, конечно, дело... Тем не менее мне не все понятно в вашем рассказе, капитан... Вы забыли, что всему, произошедшему сегодня, по всей вероятности, еще что-то предшествовало...
И в этом он был прав. Я рассказывал так, как рассказывал бы знающему предысторию человеку. А он предыстории не знал. И потому мне пришлось вспомнить еще и события вчерашнего дня. Но никаких сведений, ставших нам известными в ходе следствия, я пока не выложил. Это всегда можно успеть сделать, и рассказать, вероятно, придется в любом случае. Даже для того чтобы объяснить, почему на Вершинина и Аведова было совершено нападение, хотя я сам этого еще не понимал.
Рославлев еще долго занимался своими делами, при нем опрашивали нескольких из множества свидетелей, эксперты следственной бригады обрабатывали тубу гранатомета и следы протектора на месте, где стояла машина, из которой стреляли, и майор предварительным осмотром тоже интересовался. Что-то рассказывали другим «альфовцам» старший лейтенант Яковенко и лейтенант Ярков, но они могли объяснить не больше, чем я уже сообщил Рославлеву. А я все стоял на месте, как на посту, и чувствовал непривычную тяжесть в ногах и какую-то душевную отстраненность, словно бы болью вызванную. Но что это за боль, откуда она могла взяться, я не понимал, но представлял, что она не физического порядка. Майор подошел ко мне и позвал навестить подполковника Яблочкина и всю оставшуюся в квартире компанию...
Лестница в подъезде показалась мне необычайно крутой. Впечатление такое складывалось, что к каждой ноге по двухпудовой гире привязали. Просто на моей памяти не было еще случая, чтобы вот так вот в центре Москвы средь бела дня из гранатомета расстреляли ментовскую машину. Чего доброго, скоро и в меня будут стрелять...
В квартире Вершинина уже шла какая-то работа. Сам он сидел за компьютером и не обратил на нас никакого внимания. Больше всех внимания нам с майором, естественно, уделил алабай Берсерк, обнюхал, но не зарычал, и позволил в сопровождении капитана Аведова пройти на кухню, где подполковник с общевойсковыми эмблемами в петлицах заваривал чай в большом и красивом чайнике.
– Кто не знает, я могу новостью поделиться, – сказал он, даже не поздоровавшись. – Мой папа по национальности был македонцем, и чай для вас я заварил по-македонски... Прошу попробовать... Рецепт прост... Сначала в миске перемешивается сухой чай с сахаром, потом смесь разогревается на слабом пламени и только после этого заливается кипятком... Вкус специфический... Кто попробует заваривать дома, сразу предупреждаю, что миску после заварки следует сразу же мыть, иначе расплавленный сахар будете снимать отбойным молотком...
– Я раньше думал, что существует только стрельба по-македонски... Вот так вот, век живи – век учись... – сказал Рославлев.
– Про остальное можешь не говорить. – Подполковник слил смесь из миски в чайник, накрыл его полотенцем, повернулся к нам и только тогда пожал поочередно руки. – Я тебя еще не поздравлял с очередным званием. Прими, как говорится, от чистого сердца.
Это уже к одному Рославлеву относилось.
– Когда мы впервые встретились, – заметил майор, – я был капитаном, и ты был капитаном. Но я только-только майора получил, а ты уже давно подполковник... Считаешь это справедливым?
– Завидуешь?
