Волк с Уолл-стрит

Джордан Белфорт Волк с Уолл-стрит

Посвящается Чэндлер и Картеру – моим чудесным детям.

От автора

Это книга воспоминаний, правдивый рассказ о наиболее интересных событиях моей жизни. В особо оговоренных случаях имена и характерные черты некоторых персонажей книги изменены, чтобы защитить их частную жизнь. Я записал диалоги в том виде, в каком их запомнил, и в некоторых случаях ради большей увлекательности повествования объединил несколько событий и отрезков времени.

Пролог Простофиля

– Ты ничтожнее самого жалкого мерзавца, – сказал мой новый босс, когда он в первый раз вел меня через брокерский зал компании «Эл-Эф-Ротшильд». – У тебя ведь с этим проблемы, правда, Джордан?

– Нет, – ответил я. – Никаких проблем.

– Хорошо! – прорычал босс и пошел дальше.

Мы пробирались сквозь лабиринт письменных столов красного дерева, опутанных черными телефонными проводами. Лабиринт находился на двадцать четвертом этаже башни из стекла и алюминия, возносившей все свои сорок и один этаж над Манхэттеном, над прославленной Пятой авеню. Брокерский зал был просторным, примерно пятьдесят на семьдесят футов. Обстановка просто подавляла: все эти письменные столы, телефоны, компьютерные мониторы – и наглые яппи, их было аж семьдесят человек. Все они в эту минуту – было 9:20 утра – сидели без пиджаков, развалившись в своих креслах, читали «Уолл-стрит джорнэл» и явно наслаждались своим положением Хозяев Вселенной.

Быть Хозяином Вселенной казалось мне чрезвычайно завидной участью, и, когда я шел мимо этих наглых яппи в своем дешевом синем костюме и дешевых туфлях, я страстно желал стать одним из них. Но мой новый босс тут же вернул меня с небес на землю.

– Твоя работа, – он глянул на пластиковый бейджик на синем лацкане моего дешевого пиджака, – твоя работа, Джордан Белфорт, – это работа дозвонщика. Значит, ты пятьсот раз в день будешь набирать телефонные номера, пытаясь прорваться к боссам через их секретарей. Ты не будешь пытаться ничего продать, не будешь ничего советовать и не будешь ничего создавать. Ты просто будешь дозваниваться до хозяев компаний.

Он на мгновение остановился, а затем изрыгнул новую порцию яда.

– А когда ты, наконец, дозвонишься, то скажешь только: «Здравствуйте, Мистер Такой-то, с вами хотел бы поговорить Скотт» – после чего передашь трубку мне и начнешь дозваниваться следующему. Как думаешь, справишься? Или это слишком сложно для тебя?

– Справлюсь, – уверенным тоном ответил я, хотя паника накрыла меня с головой, словно огромное цунами. Стажировка в «Эл-Эф-Ротшильд» должна была продлиться шесть месяцев. Эти месяцы, судя по всему, будут суровыми и изнурительными, ведь мне придется полностью зависеть от таких придурков, как этот Скотт, который, казалось, только что вылупился из пузыря, поднявшегося к поверхности из самых страшных глубин бездонной преисподней яппи.

Искоса поглядывая на него, я решил, что Скотт похож на золотую рыбку. Он был лысым и бледным, а жалкий венчик волос, сохранившийся у него на голове, был грязно-рыжего цвета. Он был чуть старше тридцати, довольно высокий, с узким черепом и розовыми пухлыми губами. Он носил бабочку, и это выглядело смешным. За очками в тонкой металлической оправе таращились выпученные карие глаза, и в целом выглядел он совершенно пресным, вылитая рыба. Точнее, золотая рыбка.

– Хорошо, – пробурчала мерзкая золотая рыбка, – теперь основные правила: никаких перерывов, никаких личных звонков, никаких пропусков по болезни, никаких опозданий, никакого безделья. На обед у тебя тридцать минут…

Он остановился, наслаждаясь произведенным эффектом.

– …и я бы на твоем месте возвращался с обеда вовремя, потому что пятьдесят человек жаждут занять твое место, если ты его профукаешь.

Он шел дальше, не умолкая ни на минуту, а я следовал за ним на шаг сзади, завороженный мерцанием котировок, тысячами оранжевых строк, скользивших по серым мониторам компьютеров. В передней части комнаты зеркальное окно открывало вид на небоскребы манхэттенского Мидтауна. Передо мной высился Эмпайр-Стейт-билдинг. Он был выше всего остального и, казалось, поднимался прямо к небесам, чтобы и вправду поскрести их. Это был обалденный вид, вполне достойный молодого Хозяина Вселенной. Но в ту минуту заветная цель, казалось, отодвигалась от меня все дальше и дальше.

– По правде сказать, – шипел Скотт, – я не думаю, что ты создан для этой работы. Ты похож на мальчишку, а Уолл-стрит – это не место для юнцов. Это место для киллеров. Место для хладнокровных наемников. Так что в одном смысле тебе повезло: здесь не я решаю, кого взять на работу.

И он несколько раз саркастически хмыкнул.

Я прикусил язык и промолчал. Дело было в 1987 году, и казалось, что всем миром заправляют придурки-яппи вроде Скотта. Уолл-стрит того времени представляла собой один безумный рынок, игравший на повышение и каждый день выплевывавший в мир дюжину свежеиспеченных миллионеров. Деньги были дешевы, и как раз тогда парень по имени Майкл Милкен придумал свои «мусорные» облигации – очень рискованные, но зато высокодоходные бумаги, которые изменили весь подход корпоративной Америки к бизнесу. Это было время безудержной жадности и буйных излишеств. Это была эра яппи.

Когда мы подошли к столу Скотта, мой мучитель повернулся ко мне и сказал:

– Джордан, повторяю еще раз: ты здесь ниже всех! Ты не будешь говорить по телефону, ты – дозвонщик.

Каждое его слово было исполнено презрения.

– И до тех пор, пока ты не сдашь свой брокерский экзамен, вся твоя вселенная будет состоять из непрерывного дозвона. Именно поэтому ты ничтожнее, чем самый ничтожный мерзавец. Тебя это напрягает?

– Вовсе нет, – ответил я, – эта работа идеально для меня подходит, потому что я действительно хуже самого жалкого мерзавца.

И я пожал плечами с самым удрученным видом. В отличие от Скотта я-то не похож на золотую рыбку, и пока он вглядывался в мое лицо, пытаясь найти на нем следы иронии, я ощущал нечто похожее на гордость. Ничего, что я не слишком высок ростом и в свои двадцать четыре года был все еще похож на невинного подростка – при входе в бар у меня все еще частенько спрашивали документы. Зато у меня были светло-каштановые волосы, нежная кожа оливкового цвета и большие голубые глаза. Все вместе выглядело неплохо.

Но, увы, я не лгал, когда сказал Скотту, что я чувствую себя хуже, чем самый жалкий мерзавец. По сути дела, таким я себя и ощущал. Дело заключалось в том, что я только что угробил свое первое деловое начинание, и мое самоуважение рухнуло вместе с ним. Это была плохо продуманная инвестиция в производство морепродуктов, и к моменту, когда этот бизнес рухнул, я был уже в полной заднице и с двадцатью шестью арендованными грузовиками на руках – все они были взяты напрокат под мои личные обязательства и теперь приносили одни убытки. Так что меня осаждали банки-кредиторы, а некая воинственно настроенная женщина из «Америкэн Экспресс» (судя по голосу – бородатая и весом фунтов триста) угрожала по телефону «лично дать мне под зад, если я не заплачу все, что должен». Я уж было хотел сменить свой телефонный номер, но за телефон я тоже давно не платил и телефонная компания тоже за мной охотилась.

Скотт предложил мне присесть рядом с ним к его столу и произнес несколько ободряющих, но довольно язвительных слов:

– Смотри на все со светлой стороны! Если каким-то чудом тебя не уволят за лень, глупость, безалаберность или опоздания, то, может быть, ты однажды сможешь стать брокером.

Он самодовольно посмеялся собственной шутке.