ментовский генерал...
– А зачем звонил-то? – не понял майор.
– Как это? Неужели непонятно? Влиятельные женщины любят мужчин с влиятельными связями... Мы все друг другу такое лепим и друг другу верим... Иначе вся наша влиятельность ничего стоить не будет... Круг общения всегда на шестьдесят процентов состоит из легенд. Как и общественный вес человека... Понимаешь?
– Понимаю...
После обыска меня отвезли в управление, где уже посадили в «обезьянник» Волка. Он, как я понял, вообще к делу о пропаже полутора миллионов баксов отношения иметь бы не должен. Он может проходить только по факту передачи подполковнику Петрову пакетов с полумиллионом фальшивых долларов. Но Волк к пакетам не прикасался. Хотя наивно хранил деньги, доверенные ему капитаном Петровым... Потому его и держали пока в «обезьяннике». И меня рядом пристроили... Вдвоем нам было не скучно... А майор Николаев дважды или трижды мимо нас проходил, останавливался, смотрел, потом дальше двигал. Похоже, его, несчастного, начальство без конца таскало на ковер. В четвертый раз приказал дежурному капитану:
– Отправь этих ко мне... Они дорогу знают... Одни дойдут...
– Полтора Ивана позвать?
– Не надо...
– Он хотел...
– Не надо...
Николаев торопливо ушел, нам ничего не сообщив.
Дежурный открыл дверь в решетке, и мы, слушавшие разговор, отправились в кабинет майора. Только сели, приготовились выслушать какое-то сообщение, потому что без сообщения нас из «обезьянника» и вытаскивать не стоило, как дверь открылась и вошло полтора человека – иначе не скажешь про этого капитана. Ростом намного выше двух метров и в ширину пошире, чем полтора нормальных, человек. Узкий лоб, тяжелая челюсть и лохматые брови дополняли потрясающий вид.
– Помощь нужна? – спросил Полтора Ивана.
– Нет, Ваня, спасибо. Я их уже отправляю...
– Может, мне поговорить... Так надежнее будет...
Дуэль так дуэль... Я встал и повернулся к капитану. Не часто мне доводится вкладывать во взгляд столько эмоций, столько накопившихся страстей. Мне для этого пришлось за секунду весь чеченский плен вспомнить и пробудить в себе те чувства, что там возникали. В этот раз я вложил во взгляд, кажется, все, что мог и не мог. Маленькие глазки великана несколько раз беспомощно мигнули, он попятился, вышел, согнувшись, чтобы затылком о притолоку не удариться, но все же ударился и дверь за собой закрыл.
– Это и есть то самое Полтора? – спросил, радостно улыбаясь, Волк.
– Оно самое... – вздохнул майор. – Большой специалист по допросам...
– Сильно бьет? – поинтересовался я, сомневаясь, впрочем, в утвердительном ответе, потому что Полтора Ивана мне показался вялым и неповоротливым.
– Добрейшей души человек, кстати... Только пугает своим видом... Многие, как увидят его, сознаются...
– Он волков боится... – сказал Волк.
– Да, тяжело ему жить во время волчье... – неожиданно включился в нашу волчью тему майор Николаев. – Все большого обидеть норовят...
Даже мы с Волком от такого переглянулись...
– Короче, волки, так... На суд я вас тащить не буду, все равно санкцию на арест не дадут... Оформляем подписку о невыезде... А я поеду Качурину допрашивать... Гражданин Онуфриенко... Завтра в тринадцать ноль-ноль попрошу ко мне пожаловать... На очную ставку с гражданкой Качуриной... Если время очной ставки изменится, я позвоню, предупрежу... Но ты у нас человек не очень занятый...
– Очень... – возразил я. – Завтра в половине второго капитана Петрова хоронят...
– Понял... Тогда очная ставка переносится на одиннадцать ноль-ноль... Предварительно...
И майор записал что-то на перекидном календаре...
Признаться, после такого неожиданного убийства подполковника Петрова мне казалось, что в «обезьяннике» для нас самое безопасное место. И даже если бы в суде дали санкцию на арест хотя бы на месяц, это тоже было бы более безопасно, чем оставаться на воле. Правда, обычно санкцию дают сразу на три... А это уже целый срок... Это мне не нравится даже из соображений безопасности, которую я и сам смогу обеспечить... Конечно, это против простых уголовников мы с Волком специалисты... А против одного офицера спецназа ГРУ, как оба хорошо знаем, даже вдвоем не потянем. Тем не менее мы не будем мальчиками для биться и постараемся отстоять собственные волчьи шкуры... Чувство самосохранения у нас развито...
Мы вышли на улицу, чтобы поймать машину и добраться до дома Волка, где во дворе остался мой чуть не осиротевший «Хаммер». И я высказал свои сомнения Толяну, который всегда умел рассуждать здраво.
– Не думаю, чтобы на нас началась такая большая охота... – философически почесав затылок, Волк проявил сомнения. – Причины достаточно основательной нет... Угаров не знает, что тетрадь у меня. Считает, что она у Петрова и тот намеревается ею как-то нехорошо распорядиться... Это я сегодня, чесс-слово, без задней мысли, натравил Угарова на подполковника. Кто ж подумать мог, что он на такие резкие действия пойдет... Не из-за чего вроде... Хотя, с другой стороны, он, видимо, знает за собой грешок и считает, что капитан Петров мог написать об этом в своем дневнике. Но тот не написал, тот к Угарову по-доброму отнесся... Почти по-доброму... Я думал, откровенно говоря, что Угаров просто осложнит менту жизнь, чтобы тот нам не сильно мешал... Чуть-чуть... А в результате моей болтовни... Вот...
– В результате твоей болтовни служба собственной безопасности ментовки потеряла главного фигуранта дела, а мы избавились от дополнительных разборок с самим подполковником и к тому же заработали на этом полтора миллиона баксов...
– Отдадим треть Людмиле Евгеньевне? – неожиданно предложил Волк.
– Отдадим... Только позже, иначе мы ее просто подставить можем... – согласился я и совсем не от жадности предложил отсрочку. Резкое изменение уровня жизни после смерти мужа может привлечь к несчастной женщине ненужное внимание ментов и шакалов. Шакалами я, как человек волчьей породы, именовал людей типа подполковника Петрова и его помощников, с которыми сегодня беседовал возле трансформаторной будки... Под ментами же я подразумевал как раз не таких, как ментовский подполковник Петров, а таких, как ментовские майоры Николаев и Лиходеев... Хотя их я мало знаю...
Сначала я осмотрел свой «Хаммер», подвергшийся обыску. Там вроде бы даже запасное колесо не стащили и, судя по всему, не слили бензин. А то мне как-то жаловался знакомый, что у него на штрафной стоянке менты машину на запчасти разобрали. Похоже, мои из другого отделения были. Хоть в этом повезло. Но в машине слишком мало места, чтобы обыск мог стать безобразным. Там разбрасывать нечего... Безобразным он был в квартире у Волка, где менты все, что можно уронить, старательно и со вкусом роняли... Да и у меня в квартире происходило то же самое... Посуду, правда, не били...
– Домой сегодня поедешь?
Я почувствовал в вопросе приглашение.
– Наверное, у тебя останусь... – решил. – Вдвоем безопаснее...
– Тогда машины на стоянку поставим...
Это заняло у нас двадцать минут. Причем Волку пришлось звонить подставному хозяину стоянки, чтобы для «Хаммера» нашлось свободное место. И одному из трех ночных сторожей пришлось свою машину выкатить за ворота и освободить место для моей... У «Ниссана Патрол» было свое постоянное место...
До дома мы шли пешком. Несмотря на убедительность доводов Волка, я предпочитал посматривать по сторонам, чтобы не попасть кому-то на мушку. Конечно, если специалисту вздумается убить меня или нас обоих, он это сделает с дистанции без всяких вопросов. Никогда не знаешь, откуда и с какой скоростью может прилететь пуля снайпера. Утешал тот факт, что убийца стрелял в подполковника Петрова из не дешевого «винтореза» и винтовку оставил на месте преступления. Через такое непродолжительное время не просто бывает достать вторую такую же винтовку. А использовать другую, без глушителя, в таком большом городе, как Москва, рискованно. Кто-то может киллера не понять... Из всего этого можно сделать классический вывод – убийца в ближайшие часы не планировал выходить на работу и не намеревался начать «охоту на волков». Следовательно, Волк и я могли спать более-менее спокойно...
И все же спокойствие ко мне не приходило, как оно пришло к Толяну, но я понимал хорошо, отчего такое происходит. Я не имею склонности к выбрасыванию из окна четырнадцатого этажа, когда меня начинает глодать совесть, тем не менее беспокоила меня предстоящая очная ставка с Анжелиной... Мне будет очень сложно смотреть ей в глаза и говорить, что я не получал никаких денег. И все это под присмотром майора милиции Николаева...
О предстоящей очной ставке я старался не думать, чтобы нервную систему себе не расшатывать, но подсознание выталкивало беспокойство изнутри, и я пытался подыскать другие основания для такого беспокойства, чтобы не думать о настоящей причине...
Надо просто отвлечься... Волк сейчас придумает, как это сделать. Он очень изобретателен в этих вопросах. И я даже знаю, что он изобретет. В холодильнике у него постоянно пополняемые запасы водки, и сохранилась надежда, что менты во время обыска не всю ее выжрали... Но меня такая изобретательность Волка не устроит. Я знаю за собой особенность – утром после изрядной выпивки, даже не имея ничего за душой, начинаешь испытывать комплекс вины. Многократно описанное психологами состояние абстинентного синдрома... А если уж что-то за душой есть, то придется, чтобы избавиться от этого состояния, снова напиться... И так до бесконечности, пока не найдется подходящего окна на четырнадцатом этаже... Значит – этот вариант отпадает... Чуть-чуть выпить для расслабления, но не больше...
2. ВОЛК
И пусть оно не обижается... Оно – это мое отражение в зеркале. Надоело с ним пить. Я лучше с Онуфрием, чесс-слово, несмотря на то, что Онуфрий, когда выпьет, всегда взглядом тяжелеет до уровня удара авиации дальнего действия – каждый взгляд, как бомба весом в несколько тонн. Он сам говорил как-то, помнится, что пьяный себя в зеркало увидел и испугался, чуть не выстрелил. И я его понимаю... Мое отражение, и то, наверное, испугалось бы...
Мы вошли в квартиру, и я ее не узнал...
Конечно, она осталась такой же, какой мы ее покинули. Но я любитель порядка и забыл совершенно, что любопытные менты обыск делали. Они всегда с этим делом справляются феерически, чтобы брызги во все стороны летели... Надо бы порядок навести... Но заниматься уборкой в присутствии друга мне показалось почти порочным. В присутствии друга следует пить водку и разговаривать на общие темы. Общие темы у нас остались с прежних времен, а тут и новых пару ведер добавилось...
Я достал бутылку водки, сообразил на скорую руку закуску и все это на стол выставил под неодобрительный взгляд Онуфрия. Я уже понял, что он желания не
