Потом он обернулся и пошёл назад к столу. Я за ним.
– Позвони, когда будешь готов, – сказал он. Он стоял спиной ко мне и листал то ли ежедневник, то ли записную книжку.
Я подождал, но потом понял, что меня отпустили. Не говоря ни слова, я вышел из кабинета.
По дороге домой я зашёл в “Гристед” и купил пару больших пачек чипсов и пива. Вернувшись домой, я сел за стол, достал толстую папку, которую на прошлой неделе прислал Ван Лун и перебрал записи. Я подумал, что если смогу разобраться в материале, всё будет хорошо. Я войду в тему и буду разбираться, не хуже, чем в тот раз, когда обаял Ван Луна своим предложением по структурированию сделки.
Начал я с квартальных отчётов МСL-Parnassus. Разложил их на столе, открыл первую пачку чипсов и бутылку пива, и начал читать.
Через два часа усердного листания я признал, что чтиво, во-первых, тоскливое до безобразия, во- вторых, лично мне совершенно непонятное. Проблема была в том, что я не помнил, как интерпретировать эти данные. Я просмотрел ещё пару документов, и хоть они были чуть менее насыщенные и непонятные, чем квартальные отчёты, спать от них хотелось не меньше. Но я крепился и прочитал всё – в том смысле, что пробежал глазами по каждому слову и строчке, не пропустив ничего.
Я доел чипсы и допил пиво, и в десять заказал на дом китайскую пищу. Чуть за полночь я, наконец, заполз в кровать.
Утром я сделал быстрый и ужасный подсчёт. Я вчера восемь часов читал то, на что раньше хватало сорока пяти минут. Потом попытался что-нибудь вспомнить, но в голове остались только обрывки и общие слова. А раньше я мог повторить весь текст, сзади наперёд, шиворот-навыворот.
Соблазн принять пару таблеток МДТ был невероятен, но я удержался. Если я снова начну напропалую глотать колёса, я опять буду отключаться, и чего хорошего? Так что ещё пару дней схема оставалась прежней. Я сидел дому и рылся в сотнях страниц материала, выходил из дома только, за чипсами, чизбургерами и пивом. Смотрел телик, но тщательно избегал новостей и актуальных шоу. Телефон выключил. Я заставил себя поверить, что смогу во всём разобраться, но дни шли, и я всё чётче осознавал неудачу.
В среду вечером у меня снова разболелась голова. Не знаю отчего, может, от пива и бомжатины, которой я питался, но когда к утру четверга она не прошла, я решил увеличить минимальную дозу МДТ до одной таблетки в день. Конечно, через двадцать минут после того, как я принял таблетку, голова перестала болеть, и, конечно же, я распереживался. И что, я так и буду увеличивать дозу? Когда мне придётся принимать по три, а то и четыре таблетки в день, чтобы только справиться с этими болями?
Я снова достал записную книжку Вернона и пролистал. Мне не хотелось снова никому звонить, но, тем не менее, я чувствовал, что если и осталась надежда, она где-то среди этих номеров. Я решил позвонить по тем, которые были зачёркнуты, и рядом с которыми не было новых. Может быть, я узнаю, что их хозяева до сих пор живы, и даже не больны, и я поговорю с бывшими клиентами. А может – и скорее всего – я выясню, что клиенты стали бывшими, потому что умерли. Но попробовать стоило.
Я выбрал пять номеров. Первые три были отключены. Четвёртый не отвечал, и автоответчика тоже не было. На пятом сняли трубку через два гудка.
– Ну?
– Алло. Могу я поговорить с Дональдом Гейслером?
– Говорите. Что нужно?
– Я был другом Вернона Ганта. Не знаю, в курсе ли вы, но его недавно убили, и я…
Я замолчал.
Он повесил трубку.
Тоже реакция. И парень явно живой. Я подождал десять минут и снова позвонил. -Ну?
– Не вешайте трубку. Пожалуйста.
Повисла пауза, но Дональд Гейслер остался на проводе. Так ни слова и не говоря.
– Мне нужна помощь, – сказал я, – хотя бы информацией. Не знаю.
– Откуда у вас номер?
– Он был среди его вещей.
– Бля!
– Но ведь ниче…
– Ты коп? Это что, расследование?
– Нет. Верной был моим другом.
– Херня какая-то.
– Он был братом моей бывшей жены.
– Мне тебя поздравить или посочувствовать?
– Знаете, дело в…
– Не по телефону.
Я снова замолчал. Он знал.
– Хорошо, не буду. Но как нам переговорить? Мне нужна помощь. Вы же явно знаете…
– Тебе нужна моя помощь? Это вряд ли.
– Да, потому что…
– Значит, так, я сейчас повешу трубку. И не звони мне больше. И вообще не пытайся меня найти, и…
– Мистер Гейслер, я могу скоро умереть.
– О, чёрт.
– И мне нужно…
– Отстань от меня, ясно? Он повесил трубку. Сердце моё колотилось.
Если Дональд Гейслер не хочет говорить со мной, я тут ничего не поделаю. Может, он и помочь бы не смог, но я всё равно расстроился, что не смог договориться с человеком, который явно знал про МДТ.
Не в настроении продолжать звонки, я отложил записную книжку. Потом, в, надежде отвлечься, я вернулся за стол и взял распечатанную статью с одного финансового сайта.
Открыл и начал читать.
Статья была посвящена техническим аспектам антитрестовского законодательства, и на третьей странице слова начали ускользать от меня. Вскоре я бросил читать, достал сигарету и закурил. Так и сидел, курил и смотрел в никуда.
Ближе к вечеру я пошёл в банк. Геннадий должен был прийти с утра за вторым платежом по долгу, и я не хотел его огорчать. Я снял 100 000 долларов наличными, собираясь отдать ему сразу всё – с процентами, со всем. Чтобы он от меня отстал. Если Геннадий принял шесть таблеток МДТ – а только этим можно было объяснить их пропажу – я, определённо, не хотел, чтобы он каждую пятницу приходил ко мне домой.
Пока я ждал, что приготовят деньги, мой лысеющий и тучный банковский менеджер, Говард Льюис, пригласил меня к себе в кабинет поболтать. Этот ходячий сердечный приступ переживал, что после первой вспышки деятельности в “Клондайке” и “Лафайет” – вылившейся в весьма значительные депозиты – я “затих”.
Я недоверчиво уставился на него через стол.
– …и ещё вы снимаете крупные суммы, мистер Спинола.
– А что не так? – спросил я, интонацией добавив, вот уж не твоё сучье дело.
– Ничего плохого, мистер Спинола, но… в свете статьи в “Post” в прошлую пятницу о…
– И о чём?
– Знаете, это всё… нестандартно. В наши дни нельзя слишком…
– В свете моего успеха в “Лафайет”, мистер Льюис, – сказал я, едва сдерживая раздражение, – сейчас я веду переговоры о должности старшего трейдера в “Ван Лун и Партнёры”.
Он посмотрел на меня, медленно выдыхая через нос, как будто мои слова подтвердили самые страшные его подозрения.
Телефон зазвонил, и он схватил трубку, подёргиваниями лицевых мышц обозначив извинение. Пока он разговаривал, я огляделся. До этого момента я был искренне возмущён, но тут успокоился, увидев своё отражение на задней панели серебряной фоторамки на столе у Льюиса. Хоть и искажённая картинка, она отлично показывала, до чего же я неопрятно выгляжу. Утром я не побрился, на мне были старые джинсы и
