Собачий век – Рассказ Брендона Уиттиера
Эти ангелы, они считают себя очень хорошими. Эти посредницы милосердия.
В общем и целом, они даже лучше, чем их задумал Господь. С их богатыми мужьями, хорошей наследственностью, ортодонтией и дерматологией. Эти матери, сидящие дома, когда их дети подростки уходят в школу. Дома, но не в домашних заботах. Не домохозяйки.
Образованные, безусловно. Но не из этих, которые шибко умные.
Для домашней работы у них есть помощники. Наемные специалисты. Потому что, если возьмешь не тот чистящий порошок, можно испортить гранитную столешницу или плитку из известняка. Не то удобрение – и можно сгубить весь сад. Не ту краску – и все их усилия, все их вложения пойдут прахом. Дети в школе. Бог на работе – и ангелам нужно как то убить целый день.
Вот они и идут в волонтеры.
Выполнять всякие мелкие поручения. Ничего важного – чтобы вдруг чего не напортачить. Развозить по палатам книги в отделении для пожилых пациентов. Между йогой и дамским читательским кружком. Развешивать украшения для Хеллоуина в доме престарелых. Они есть в любой богадельне, эти ангелы скуки.
Ангелы в туфельках без каблуков, в итальянской обуви ручной работы. С их благими намерениями, дипломами по истории искусства и кучей свободного времени, которое нужно как то убивать, пока у детей не закончатся занятия в футбольной секции или балетном кружке после школы. Эти ангелы, такие хорошенькие в своих цветастых сарафанах, с чисто вымытыми волосами, убранными с лица. Они всегда улыбаются. Всегда. Когда ты на них ни посмотришь, они улыбаются.
У них есть доброе слово для каждого пациента. Они непременно заметят, как хорошо ты расставил на тумбочке свою коллекцию открыток с пожеланиями скорейшего выздоровления. Какие миленькие фиалки ты вырастил в горшках у себя на подоконнике.
Мистер Уиттиер любит этих ангелов в женском обличье.
Они всегда говорят ему, лысому дряхлому старику из палаты в конце коридора, какие милые постеры с рок концертов висят у него на стене над кроватью. Какой яркий и славный скейтборд стоит у него за дверью.
Старый мистер Уиттиер, пучеглазый карлик мистер Уиттиер, спрашивает у них:
– Ну как оно, дамочки, все чики пыки?
И ангелы, они смеются.
Над этим стариком, который ведет себя, как мальчишка. Это так мило и трогательно: он так молод душой.
Славный, глупенький мистер Уиттиер с его Интернетом и журналами по сноуборду. С его хип хопом на компакт дисках. В бейсболке, козырьком назад. Как носят мальчишки.
Он такой же, как их дети школьники. Только старый. И они начинают ему подыгрывать – просто не могут удержаться. Ведь он такой милый, он так им нравится: с этой его бейсболкой, повернутой козырьком назад, с этой музыкой у него в наушниках – такой громкой, что ее слышно даже тому, кто стоит рядом.
Мистер Уиттиер в коридоре, в своем инвалидном кресле. Он поднимает руку, выставляет ладонь, растопырив пальцы, и говорит:
– Дай пять…
И все дамы из волонтеров, проходящие мимо, хлопают его по ладони.
Да, пожалуйста. Ангелам тоже хотелось бы быть такими в 90 лет: современными, молодыми душой. В курсе всех новых веяний. А не окаменелыми ископаемыми, какими они себя чувствуют уже сейчас…
Мистер Уиттиер, древний старик – он во многом моложе всех этих дам волонтеров, которым всего то за тридцать или за сорок. Этих ангелов средних лет, которые моложе его в два три раза.
Мистер Уиттиер с ногтями, накрашенными черным лаком. С серебряным колечком в старческой ноздре. С татуировкой – в виде браслета из колючей проволоки – на лодыжке.
С тяжелым перстнем черепом, болтающимся на костлявом пальце.
Мистер Уиттиер, который моргает глазами, затянутыми мутной пленкой катаракты, и говорит:
– Пойдешь со мной на выпускной бал?
Ангелы хихикают и заливаются краской. Смеются над старым проказником, таким забавным и безобидным. Садятся к нему на колени – к старику в инвалидном кресле. Его острые старческие коленки врезаются в их подтянутые, всегда в тонусе бедра, наработанные с личным тренером.
Вполне естественно, что в какой то момент ангела прорывает. И она изливает свои восторги старшей медсестре или кому то из санитарок: какой замечательный мистер Уиттиер. Он по прежнему молод душой. Полон жизни.
А медсестра смотрит не мигая, приоткрывает рот, на секунду задумывается, а потом говорит:
– Конечно, он ведет себя, как мальчишка… И ангел говорит:
– Мы все должны оставаться такими, как он. Не терять вкуса к жизни. Сохранить этот юношеский восторг. Бодрость духа.
Мистер Уиттиер, он такой молодец. Они всегда это говорят. Эти ангелы милосердия. Эти ангелы благотворительности. Бедные глупенькие ангелы. А медсестра или нянечка скажет:
– Мы все были такими же… бодрыми. – Уходя прочь, она скажет: – В его возрасте.
Он вовсе не старый.
Вот так правда всегда выплывает наружу.
У мистера Уиттиера прогерия. На самом деле ему восемнадцать лет. Это подросток, который скоро умрет от старости.
Один из восьми миллионов детей страдает синдром Хадчинсона Гилфорда. Эту болезнь называют еще прогерией, или детской старостью. Генетическая мутация в белке Ламин А вызывает ускоренное старение организма. Человек стареет в семь раз быстрее. И молоденький мистер Уиттиер – с его зубами, как будто не помещающимися во рту, большими оттопыренными ушами, выпученными глазами и разбухшими венами на лысом черепе – превращается в стошестнадцатилетнего старика.
– Можно сказать… – как он всегда говорит этим ангелам, отмахиваясь морщинистой рукой от их заботливого сочувствия, – что у меня не человеческий век, а собачий. Живу и старею по собачьему летоисчислению.
Через год он умрет от сердечного приступа. Просто от старости, когда ему еще не исполнится и двадцати.
После этого ангел вообще пропадает, на время. Просто все это слишком печально. Мальчик, который, может быть, младше твоего собственного ребенка, умирает один, в больнице. Этот ребенок, с такой жаждой жизни, он так отчаянно хочет, чтобы ему помогли; так тянется к людям, которые рядом – к ней, – пока еще не поздно.
Это так тяжело.
Лучше этого не видеть.
И все же на каждом занятии по йоге, на всех заседаниях родительского комитета, всякий раз, когда она видит подростка, ей хочется плакать.
И ангел решает: она должна что то сделать. И она возвращается, чуть притушив яркость своей лучезарной улыбки. Она говорит ему:
– Я все понимаю.
Она украдкой проносит ему пиццу. Новую видеоигру. Она говорит:
– Загадай желание, и я сделаю, чтобы оно исполнилось.
Этот ангел, она вывозит его в инвалидной коляске через пожарный выход, и они едут в парк покататься на русских горках. Или гуляют по торговому центру. Этот старый подросток и красивая женщина, годящаяся ему в матери. Она поддается ему в пейнтболе и дает застрелить себя, хотя у нее вся прическа – в краске. И его инвалидное кресло тоже. Она играет с ним в «Laser tag». В один жаркий солнечный день она чуть ли не на руках таскает его морщинистую полуголую тушку наверх, на водяную горку – раз за разом, полдня.
Он никогда не раскуривался, и поэтому ангел ворует траву из тайника своего ребенка и учит мистера
