блестели, как крыло птицы. Она уставилась на него своим немигающим взглядом, похожая на тощую кошку. После пышной бело-розовой Айрис Харкорт, рядом с которой Люк сегодня проснулся, вид гувернантки был ему неприятен.
Он никак не мог понять, почему она так нравится Эмме.
Но впервые за много месяцев дочь казалась счастливой. Люк боялся, что девочка слишком привяжется к этой гувернантке и будет огорчена ее отъездом. Ведь мисс Биллингз предстояло вскоре уехать. Прошло более половины месяца. Что ж, Эмме придется привыкать к кому-то еще. То, что гувернантка дала его дочери много хорошего, значения не имело, она все равно должна покинуть его дом. Люк ей не доверял Она была таинственной, хитрой и высокомерной…, как кошка, а кошек он ненавидел.
– Что вам угодно? – отрывисто спросил он.
– Сэр, есть дело, которое мне хотелось бы с вами обсудить. Оно касается одной из горничных, Нэн Питфилд.
Люк прищурился. Этого он не ожидал вовсе.
– Вы говорите о той, которую я уволил?
– Да, милорд. – Розовая краска залила ее лицо, смягчив его пергаментную белизну. – Всем известно, почему вы ее увольняете. Молодой человек, отец ребенка, как я понимаю, один из ваших лакеев, отказался от всякой ответственности за происшедшее. Я пришла попросить вас дать Нэн немного денег, чтобы помочь ей выжить до того времени, пока она не сможет снова работать. Она из бедной семьи. Ей будет трудно найти работу, и уж наверное жалованье будет гораздо меньше пяти фунтов в год…
– Мисс Биллингз, – прервал он, – Нэн должна была подумать об этом до того, как решила развлечься на чердаке, – Ей поможет такая малость, – настаивала гувернантка. – Этих нескольких фунтов вы и не заметите…
– Я не собираюсь вознаграждать служанку, которая плохо выполняла свою работу.
– Нэн усердно трудилась, милорд…
– Я уже все решил. Предлагаю вам заниматься тем, за что я вам плачу жалованье, мисс Биллингз, то есть уроками моей дочери.
– А какому уроку учите ее вы? Что должна подумать Эмма о вашем поведении? В вас нет ни капли сострадания и милосердия. Почему ваши слуги должны быть наказаны за то, что у них есть обычные человеческие потребности? Я не одобряю поступка Нэн, но и не могу винить ее за то, что она пыталась найти немного счастья. Нэн чувствовала себя одинокой и поверила молодому человеку, сказавшему, что любит ее. Неужели она должна страдать за это до конца своих дней?
– Довольно. – Голос его прозвучал неестественно ласково.
– Вам безразличны ваши слуги, – продолжала она, забыв об осторожности. – Вам не жалко для них свечей и масла… Поэтому все считают вас великодушным и щедрым хозяином. Но когда нужно помочь слугам по-настоящему, действительно позаботиться о них, вам нет до них дела. Вы просто выбрасываете Нэн на улицу и забудете о ней, пусть она голодает или станет проституткой…
– Вон! – Когда Люк вскочил на ноги, острый конец его крючка черканул по столешнице, оставив глубокий след на полированной поверхности старинного стола.
Гувернантка не сдвинулась с места.
– Разве вы ведете такую безупречную чистую жизнь, что считаете себя вправе судить Нэн? Если не ошибаюсь, вы только что вернулись от своей…
– Вы сейчас будете уволены вместе с Нэн.
– Мне все равно, – страстно объявила она. – Можете выбросить меня на улицу. Это лучше, чем жить под одной крышей с таким бессердечным человеком… С таким лицемером!
При этих словах терпение его лопнуло. В одно мгновение он оказался перед ней и схватил ее своей огромной ручищей за перед платья. Она тихо ахнула от страха. Люк встряхнул ее, как собака крысу. Костяшки его пальцев больно уперлись в ее острые ключицы.
– Я не знаю, кем вы были до того, как сюда явились, черт вас побери! – прорычал он. – Но здесь вы служанка.
Моя служанка. И должны повиноваться мне беспрекословно. Мое слово – закон всегда и во всем. И если вы еще раз осмелитесь… – Тут Люк оборвал себя, он и так сказал более чем достаточно.
Она не отвела взгляда, хотя в глазах стоял ужас. Ее дыхание щекотало ему подбородок, а маленькие руки беспомощно легли на его руку, стараясь отодрать от себя. Ее губы беззвучно шептали «нет».
Люк дышал прерывисто, им овладело неодолимое желание подчинить, покорить… Кровь в жилах пела изначальным мужским стремлением победить. Она была такой маленькой, такой беспомощной. Он не давал ей встать на ноги, вынуждая опереться на его руку. Он ощущал запах ее кожи – мыло, соль, чуть-чуть розы. Не в силах сдержаться, он наклонил голову, вдыхая ее аромат. Его плоть отозвалась на это, вздрогнула, наполняясь горячей кровью. Ему захотелось опрокинуть это юное существо на стол, задрать юбки и взять ее прямо на месте. Он хотел почувствовать ее, распростертую, под собой, ощутить, как ее ногти впиваются ему в спину, а тело выгибается, принимая его в себя глубже и глубже. Он представил себе, как ее стройные ноги смыкаются у него на поясе…, и крепко зажмурился, прогоняя этот образ.
– Пожалуйста, – прошептала она. Дрожь ее голоса привела его в чувство.
Люк слепо отвернулся и оттолкнул ее от себя. Он стоял к ней спиной, смущенный своим предательски возбужденным телом и краской, бросившейся в лицо.
– Вон! – сдавленно прошипел он.
Раздались шорох юбок, скрип дверной ручки, и дверь за ней захлопнулась. Резко отодвинув стул от стола. Люк тяжело уселся и рукавом вытер лоб.
– Господи, – пробормотал он. Только минуту назад все шло как обычно, а сейчас его мир разлетелся на куски.
Он водил пальцем по глубокой царапине на столешнице, не переставая повторять про себя: «Ну зачем ей понадобилось просить за эту опозорившуюся служанку? Почему она бросила мне вызов, рискуя своим собственным положением?»
В полном недоумении он откинулся на спинку стула. Его раздражало собственное желание понять ее мотивы.
– Кто ты такая? – пробормотал он. – Я выясню это, будь ты проклята!
Вбежав в свою комнату, Тася захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Она тяжело дышала от быстрого бега по лестнице. Несомненно, он ее уволит. Какая же она дура! Она заслуживает всего, что произойдет. Какое право имела она дать нахлобучку лорду, хозяину поместья? Это было нелепо, особенно если вспомнить, что ей никогда не приходило в голову защищать собственных слуг. Она почувствовала себя лицемеркой, виноватой точно в том же, в чем обвинила его.
– Снизу все видится иначе, – мрачно улыбнувшись, громко произнесла она. Затем, подойдя к зеркальцу, она вытащила шпильки, заколола волосы заново, потуже. Ей надо было как-то успокоиться. Скоро начнется урок… Если, конечно, лорд Стоукхерст не выгонит ее немедленно, лишь только она появится.
Однако сперва ей надо было кое-что сделать. Порывшись в шкафу, она под стопкой белья нашла носовой платок с завязанным уголком. Пальцы ее ощутили твердый предмет – отцовский золотой перстень.
– Спасибо тебе, папа, – прошептала она. – Я отдам его на доброе дело.
Когда Тася снова появилась в дверях комнаты Нэн, она увидела, что девушка уже полностью оделась и выглядит гораздо лучше, чем накануне вечером. При виде Таси на лице Нэн промелькнуло удивление.
– Мисс Биллингз?
– Как ты сегодня себя чувствуешь?
Нэн пожала плечами:
– Неплохо. Хотя в желудке ничего не могу удержать, кроме капельки чая. Но ноги не дрожат. Я почти собралась. – Она показала на потрепанную корзинку со своими вещами.
– А как ребенок?
Нэн опустила глаза:
– Вроде в порядке.
