Посмотрев на Сабину, Трент замер с непроницаемым лицом; потом, к ее изумлению, он вновь пожал плечами, словно услышанное не имело для него никакого значения.
— Ты это хотела мне сказать? — произнес он холодным тоном. — Не знаю, почему ты так не любишь Лауру. Вы обе готовы отдаться первому встречному.
Он покинул Сабину, хлопнув дверью.
Утром, когда она спустилась к завтраку, Трент катался верхом. Осторожно расспросив служанку, Сабина ничего не выяснила. Позже он вернулся с прогулки и почти сразу ушел снова, не сказав Сабине ни слова.
Лорд Данхилл с сожалением сообщил ей, что Ройз получил телеграмму и отправился по каким-то важным делам.
— Он вернется не раньше чем, через несколько дней, и я не знаю, будем ли мы еще здесь, хотя я, конечно, сказал ему, что моя вилла в его распоряжении. Мне нравится Ройз, он славный парень, хоть и родом из Америки.
Значит, он уехал — и один Господь ведает куда! Она потеряла его — если только когда-либо имела!
Разъяренный Трент Челленджер, известный также как герцог Ройз, вошел в маленькую виллу, когда Франко уже собирал свои вещи.
— Трент! Черт возьми, что ты здесь делаешь? Я считал, что мы должны встретиться…
— Я хочу, чтобы ты объяснил мне, что это значит, — почти прорычал Трент, бросив на стол листок желтой бумаги. — Как утверждает леди Вестбридж, твоя сестра с нетерпением ждет Реджи Форрестера в Гибралтаре. Может быть, ты, ее брат, растолкуешь мне, зачем она прислала вот это? — Он указал на телеграмму и бросил ледяной взгляд на изумленного Франко.
Франко и сам пребывал не в лучшем настроении, поэтому, схватив телеграмму, он ответил весьма сердитым тоном:
— Черт возьми, как я могу сказать тебе что-либо, если ты не дал мне возможности прочитать это послание?
— Так прочитай его! И скажи мне, похоже ли это на твою сестру, — ты должен знать ее лучше, чем я!
Прочитав телеграмму, Франко нахмурился, затем поднял глаза и пожал плечами, пытаясь таким образом скрыть охватившее его беспокойство.
— Я не знаю, что это значит, — медленно произнес он. — Возможно, все это — чистая правда, потому что, черт возьми, Трент, ты можешь сколько угодно смотреть на меня своими ледяными глазами, но она действительно тебя любит. Насколько мне известно, ее поведение, можно его простить или нет, объясняется тем, что она зашла в твой гостиничный номер в Каусе и увидела тебя в постели с Сабиной!
— Что? — Лицо Трента окаменело. Он пристально посмотрел на Франко. — Почему она не сказала мне об этом? Почему не набросилась на меня, как это сделала бы любая нормальная женщина? В любом случае ее поступок нельзя оправдать! Ты отлично это знаешь, Франко Морган. Она…
— О черт, Трент! — с досадой воскликнул Франко. — Послушай, ты знаешь не хуже меня, что моя сестра — вероятно, к несчастью для всех нас — не является нормальной женщиной! — Он снова посмотрел на телеграмму, потом поднял глаза и добавил: — Знаешь, я думаю, что Лаура действительно испытывает эти чувства, но меня удивляет, что она выразила их таким способом. В ее характере было бы скорее совершить какой-нибудь импульсивный поступок — например, сесть на пароход, идущий в Кадис, и разыскать тебя!
Глаза Франко и Трента встретились, и их обоих осенила одна и та же мысль.
— Господи, Трент! Если она говорит, что ты должен приехать немедленно, это, вероятно, какой-то сигнал! На твоем месте, — торопливо добавил Франко, заметив, какое выражение появилось на лице Трента, — я бы не поверил ни единому слову этой маленькой лживой шлюхи Сабины, потому что мне известно, что она полностью в руках Реджи, и один лишь Господь ведает, что замышляет Форрестер.
Они посмотрели в глаза друг другу, и Трент с сарказмом произнес:
— Ты все сказал, мой друг?
— Лаура — моя сестра, хоть мы с ней иногда и ссоримся. Я собираюсь выяснить, что происходит, едешь ты со мной или нет.
— Кто сказал, что я не еду? — обманчиво мягким тоном сказал Трент, однако его глаза оставались холодными и жесткими, а мышцы на скулах — напряженными. Он чувствовал, что Франко тоже готов в любую минуту взорваться, и старался сдерживать свой голос. — Если мы помчимся верхом или наймем дилижанс с резвыми лошадьми, то поспеем в Алжесирес еще до ночи, — размышлял Трент. — Там мы найдем быстроходный катер, который доставит нас в Гибралтар, — лучше всего нам подойдет лодка контрабандистов, я знаю там кое-кого.
Лаура… маленькая чертовка! Почему ему не удавалось забыть ее? Почему ее лицо, воспоминания об их объятиях, ее коже, податливом теле продолжали преследовать его? Почему его пульс участился, когда он вскрыл и прочитал эту телеграмму, не успев подумать о том, что все это — обман? «В любом случае, — мрачно подумал Трент, — теперь я выясню все окончательно. Выброшу ее из своей души или оставлю там навсегда!»
Он закинул на плечо дорожную сумку, в которой лежали все его вещи, и сказал Франко:
— Ну, ты едешь?
Франко посмотрел на Трента, поняв наконец, что его друг действительно собирается отправиться в Гибралтар, к Лауре, несмотря на свою злость и горечь. Морган засунул в небольшую сумку две пары брюк, пару рубашек и куртку.
— Что ты берешь с собой? — небрежным тоном спросил Франко. — Я хочу знать, что еще мне следует захватить.
— Естественно, самое необходимое, — со сталью в голосе ответил Трент. — Охотничий нож, пару «кольтов» и мокасины. Советую тебе сделать то же самое — на всякий случай. — Трент понял, что жаждет крови. Сейчас ему было наплевать, чья кровь прольется — Реджи Форрестера, Седжвика или даже Лауры, если окажется, что она его разыграла!
Сама Лаура в это время крепко спала в своей кровати. Ранее, после ухода Арчи, она попыталась увидеть Эну, но, отправившись в апартаменты подруги, столкнулась с преградившей ей дорогу Фатимой — грудастой служанкой, которая не нравилась мисс Морган.
— Извините, мисс, — сказала Фатима, — но граф распорядился, чтобы графиню не беспокоили ни по какому поводу. Она приняла лекарство, которое ей прислал доктор, и заснула. Будет лучше, мисс, если вы вернетесь в вашу комнату и тоже поспите. Эйша принесет вам мятный чай — он очень помогает при тепловом ударе.
Не желая настаивать и осложнять жизнь Эны, недоумевающая и испуганная, Лаура возвратилась в свою комнату. Эна стала пленницей — теперь это стало очевидным. Но она, Лаура, не была женой Арчи. Никто не мог помешать ей покинуть при желании этот дом, отправиться куда-то за помощью для Эны. Она поняла, каким глупым покажется ее рассказ, но, возможно… возможно, славный майор Иган выслушает ее.
Эйша принесла в комнату огромный поднос с узкогорлой бутылкой мятного чая и крохотной серебряной пиалой, а также большое количество аппетитных марокканских лакомств.
— Надеюсь, мадемуазель не собирается выходить в такую жару из дома, да еще одна? — встревоженно поинтересовалась Эйша. — Наше солнце плохо действует на белокожих леди! Утром на вас лица не было. Пожалуйста, попробуйте эту прекрасную марокканскую пищу и мятный чай. Потом я наполню ванну — уверена, она вернет вам бодрость.
— Но мне уже стало лучше — значительно лучше, — упрямо заявила Лаура, — и я хочу дойти до ближайшего телеграфного отделения. Я забыла, что мне надо отправить еще одну телеграмму.
— Мадемуазель, сейчас поблизости нет ни одного экипажа, — тихо произнесла Эйша. — Вы не можете проделать такой путь под солнцем — здесь леди не ходят пешком.
— Я привыкла делать то, что хочу, Эйша, даже если кому-то это кажется неприличным или неразумным! Так что принеси мне мое белое фуляровое платье, туфли для прогулок и — нет, корсет не нужен, он мне
