вернемся мы втроем — я, Франко и Лаура. Если вы или кто-то еще попытаетесь нас остановить…
Он распахнул свою куртку, и остолбеневший майор увидел потертые «кольты», а также впервые заметил необычную обувь герцога. Кажется, эти туфли назывались мокасинами. Мелькнувшие в голове майора мысли никак не отразились на его бесстрастном лице.
— Вот ваша карта, сэр, — сдержанно произнес он. — Я слышал, что в этих пещерах происходят несчастные случаи. Заблудившись, можно попасть в одну из пещер, ведущую прямо к скалам и океану. — Их глаза на мгновение встретились, и майор добавил: — Когда молодой Морган привезет графиню, я прослежу за тем, чтобы ее разместили в моих апартаментах. И пошлю денщика за доктором Мэтьюзом. Он превосходный врач и умеет держать язык за зубами.
Трент исчез быстро и беззвучно, точно индеец из племени апачей. В его жилах пульсировала ярость. Карта лежала в кармане, но он уже не нуждался в ней. Ему хватило одного взгляда, чтобы запомнить расположение того места, где следует искать Лауру. Его любимую Лорелею.
Чугунные светильники, установленные вдоль каменных стен, отбрасывали дрожащий, почти зловещий свет, напоминавший адский огонь. Если бы кто-то увидел сейчас Трента Челленджера, то он показался бы ему удравшим из ада призраком — высокий человек с черными волосами и бородой бесшумно бежал по петляющим туннелям, точно волк; в его глазах отражалось мерцание факелов; черная шелковая рубашка, куртка, брюки и револьверы были почти незаметны на фоне мокрых черных стен пещер. Казалось, сам дьявол гонится за новой жертвой.
Оставив Хелену у майора, Франко вернулся к карете, где лежал Арчи, и поднял его на ноги. Пробираясь через пещеры, Франко подгонял графа острием ножа. Кляп заглушал жалобные стоны. Ужасная боль терзала графа, но ему не позволяли останавливаться. Они следовали за Трентом, который оторвался от них и двигался значительно быстрее.
— Это только начало! — прорычал Франко сквозь зубы. Его острый как бритва нож уже не раз рассек черные брюки Арчи и оставил на ягодицах графа глубокие порезы. Арчи чувствовал, как кровь стекает по ногам в туфли. «Господи! — в отчаянии подумал он. — Господи, спаси меня!»
Лаура надрывно стонала сквозь кляп, который, приведя девушку в камеру пыток испанской инквизиции, Реджи засунул ей в рот.
— Я не хочу, чтобы ты кричала — звуки разносятся по пещерам на много миль, моя любимая, — с улыбкой объяснил он. — Кто-нибудь может услышать и не понять, что мы просто забавляемся в наш медовый месяц.
Он сказал ей, что она должна попробовать дыбу и колесо, чтобы понять, что испытывали несчастные жертвы.
— А потом, дражайшая супруга, ты сможешь создать роман о временах инквизиции и достоверно описать ощущения мучеников, руки и ноги которых были стянуты кожаными ремнями.
Увидев испуганное лицо Лауры, он засмеялся и добавил, как бы успокаивая ее, что собирается только поиграть. Подведя девушку к дыбе, он застегнул ремни на ее вытянутых над головой руках. Затем он проделал то же самое со щиколотками, раздвинув ноги как можно шире, после чего повернул колесо на один-два оборота. Тело Лауры пронзила нестерпимая боль.
О Боже! Она бы закричала, если бы это было возможно, но из-под кляпа вырывались лишь глухие, сдавленные стоны.
— Как бы не переусердствовать с самого начала, да? — Лауре казалось, что ее мычание и голос Реджи доносятся из дальнего конца туннеля. Она мечтала потерять сознание или умереть — любым способом остановить нескончаемый кошмар.
Чего еще он от нее хотел? Она уже подписала все бумаги, передала в его распоряжение свое состояние. Что еще он хочет с ней сделать?
Лаура беззвучно молила Господа о том, чтобы он освободил ее, чтобы все это оказалось лишь страшным сном, чтобы к ней вернулась любовь, которую она так легкомысленно потеряла! «Почему он не приехал? Трент… О Господи! Пожалуйста, услышь мои мысли! Почувствуй их, Трент, люби меня, возьми меня с собой навсегда, пожалуйста! Трент… Трент… Трент…»
Лаура снова и снова мысленно выкрикивала его имя, заглушая им гадкие, злорадные слова Реджи и боль, терзавшую ее беспомощное обнаженное тело. Реджи начал искусно хлестать ее кнутом — он сказал Арчи, что захватит его, чтобы выдрессировать сучку. «О, Трент, — подумала она, — почему я не поняла, что ты — мой?»
Догадавшись, что он, наконец, приблизился к этой проклятой камере пыток, Трент вытащил из чехла нож. На его лице появился кровожадный оскал хищного зверя. Лезвие, в котором отражался свет факела, казалось уже обагренным кровью. «Скоро оно и правда заалеет», — подумал Трент, борясь с застилавшей его сознание красной пеленой. Скоро! Сейчас!
«Трент, — она мысленно повторяла его имя, точно заклинание, — он придет за мной, придет, придет!» Кнут угодил Лауре между ног, и боль заставила ее открыть глаза. Внезапно, словно она действительно породила его в своем воображении, Трент оказался рядом! Она увидела его за спиной Реджи. Он был одет почти точно так, как в тот раз, когда она увидела его впервые, с револьверами на бедрах. Но выражение его лица и глаз показалось ей совершенно незнакомым.
— Ну, сучка, — насмешливо заговорил Реджи и вдруг услышал донесшийся сзади тихий ледяной шепот, напоминавший шипение гремучей змеи перед атакой:
— Повернись, сукин сын! Повернись — я хочу видеть твое лицо, когда ты будешь умирать.
Выронив кнут, Реджи повернулся; он не мог поверить, что слышит этот голос. Внезапный ужас охватил его, как будто он заглянул в лицо смерти. У смерти были серые глаза и нож с длинным лезвием. — Нет! — завопил Реджи. — Нет, ты не…
— Ты взял мою женщину, Реджи Форрестер. И глумился над ней.
Трент шагнул вперед, держа перед собой нож, лезвие которого блестело, точно жало смертоносной змеи.
— Нет! Господи… нет! Она хотела меня… она… Реджи не успел договорить — нож скользнул между его ног снизу вверх. В тот же миг кулак Трента врезался в шею Реджи, потом в солнечное сплетение, лишая Форрестера возможности вздохнуть или закричать. Нож делал свое дело методично и решительно. Глаза Реджи закатились, он несколько раздернулся на полу, словно обезглавленный цыпленок, пока Трент не прикончил его старым индейским способом. Потом он освободил Лауру, взял ее на руки и прижал к своей груди. Она обняла его за шею, и он вытащил кляп из ее рта.
— Я устроил бы ему медленную казнь, если бы у меня было время, моя любимая! — яростно прошептал Трент. — Но сейчас я должен отвезти тебя к Эне — да, она уже в безопасности, доктор посмотрит вас обеих, пока Франко избавится от Арчи и этого!
Он презрительно, словно какую-то падаль, пнул Реджи ногой и, завернув Лауру в свою рубашку, понес ее из камеры пыток на свежий воздух, насыщенный ароматом цветов.
На полпути они встретили Франко, подталкивавшего ножом плачущего Арчи.
Трент кивнул в сторону кошмарного места, которое они только что покинули:
— Я разделался с негодяем. Наведи там порядок ради Игана, ладно?
— Эной занимается доктор, — сообщил Франко и обвел взглядом сестру. Она никогда не видела такого блеска в его глазах. Потом Франко повел Арчи к пещерам, выходившим к морю, и бросил его акулам, которые плавали внизу в ожидании любой пищи, какая могла им подвернуться. Вскоре он проделал то же самое с изувеченным трупом Реджи.
Глава 43
«Смогу ли я когда-нибудь забыть?» — горестно подумала Лаура. Сможет ли она избавиться от воспоминаний о кошмаре? И сможет ли Трент прикасаться к ней, даже смотреть на нее, не вспоминая то, что он видел, и то, о чем узнал? Сможет ли он забыть?
Они вернулись в Лондон на королевской яхте; каждую ночь Лаура просыпалась, чтобы вырваться из страшных снов, и горько плакала. Иногда Лаура спрашивала себя, что чувствовала Эна, мучили ли ее подобные кошмары. Но общие воспоминания мешали подругам посмотреть друг другу в глаза. «Господи, — в отчаянии думала Лаура, — что мне теперь делать? Как жить дальше?»
