испарилось. Силуэт Сирены мелькал уже довольно далеко, и Эйдану захотелось догнать ее и задать ей хорошую трепку за то, что она совершенно не думает о своей безопасности.
Святые угодники, куда она?!
Сирена повернула коня и направилась прямо в чащу. Эйдан вспомнил, что Ламон сворачивал в другую сторону, и у него отлегло от сердца. Повернув коня, он повел его через чащу. Сквозь плотный строй берез и дубов виднелся лишь ее конь. Соскочив с коня, Эйдан прислушался, но только легкий бриз шелестел в листве деревьев. Внезапно меж стволов блеснуло золото, и, приблизившись, Эйдан увидел Сирену, сидевшую на коряге. Она держала на коленях меч, гладила его и что-то тихо ему говорила.
Эйдан появился из кустов и сложил на груди руки.
— Неужели этот крошечный меч к тому же умеет показывать правильное направление? — спросил он.
Не подняв глаз, Сирена медленно встала и стряхнула веточки с юбок. «Опять будет дуться», — с досадой подумал Эйдан, но она неожиданно ответила на его вопрос.
— Нет, я не заблудилась, — рассеянно проговорила она, проходя мимо.
Погладив морду коня Эйдана, она направилась к своему коню.
— Теперь изволь не исчезать больше, чтобы я тебя всегда видел, — сказал Эйдан.
— Не изволю! — резко ответила Сирена и, берясь за уздечку, повернулась к Эйдану. Он вдруг заметил ее покрасневшие глаза и пожалел, что был резок с ней. — Может быть, вы только и ждете, чтобы избавиться от меня? — обиженно сказала она. — Сколько можно притворяться, что вы забыли, откуда я? Я из другого мира, и этого не изменить. Меньше всего я хочу, чтобы вы или кто-то из ваших близких когда- нибудь пострадали из-за этого.
Сирена повернулась к Эйдану спиной и опустила меч, светившийся темно-синим светом, в черную заплечную сумку.
Эйдан действительно обманывал себя, но признаваться в этом не хотел ни себе, ни тем более Сирене. Чтобы не думать о том, о чем не следовало, Эйдан просто гнал подобные мысли прочь, и тогда легче было идти вперед.
Он стремительно шагнул к Сирене и положил руки ей на плечи, не дав запрыгнуть на коня.
— Мне очень жаль, что я причинил тебе боль, — проговорил он, но изящные плечи девушки остались тверды. Он понял, что извинений будет недостаточно, и Эйдану пришлось признаться: — Ты представить себе не можешь, чего мне стоило не ввязаться с Ламоном в драку. Я понимаю, что разочаровал тебя и не заслуживаю прощения.
Плечи Сирены колыхнулись под грубым мужским плащом. Эйдан сердился на себя за то, что не заставил Сирену надеть теплую накидку. Он решительно взял ее за талию и усадил на своего жеребца, а затем, взяв поводья, запрыгнул в седло позади нее.
— Даже и не пытайся отказываться, ты простудишься, а меня обвинят в том, что я недоглядел.
— Тогда бы дал одеяло, — пробормотала Сирена сквозь зубы.
— Нет, я отогрею тебя в своих объятиях, — ответил Эйдан, вдыхая сладкий аромат ее волос. — Кроме того, я не хочу, чтобы еще кто-то слышал о том, о чем я тебе сейчас расскажу.
— О чем? — Сирена стремительно обернулась, чтобы заглянуть Эйдану в глаза.
— О том, почему мы с Ламоном стали врагами.
— А я уже знаю. Каллум рассказал мне, что они обвиняют вас в поджоге замка Ламона. Это правда?
Эйдан выдержал ее пристальный взгляд, явно разочарованный тем, что она сочла возможным подумать, что он действительно мог совершить столь гнусный поступок.
— Не думайте, что я подозреваю вас в этом, — сердито ответила Сирена, словно угадав его мысли.
Лес закончился, но Сирена, сидевшая на коне Эйдана, все еще хмурилась. Тогда Эйдан наклонился и поцеловал ее в губы.
— Тебя эта история с Ламоном все еще беспокоит?
— Нет, мне просто было бы интересно услышать ее.
Эйдан кивнул. Он сам хотел рассказать ей то, что знали только его кузен Рори и Фергус. Он чувствовал, что и ему станет легче, если он поделится своей тайной с кем-то, кто его поймет. В том, что Сирена любила его брата Лахлана, он не сомневался.
— Это случилось несколько месяцев назад. Лахлан до безумия влюбился в Джанет Ламон, кузину Ангуса. Он втайне начал ухаживать за девушкой, а когда я узнал об этом, было уже поздно.
Эйдан рассказал о том, что предупредил бы ее брата, если бы не помогло ничто другое. Саму же Джанет он видел всего раз или два.
— Эта веселая, беззаботная девица вообще увивалась за многими парнями, и в какой-то момент оказалось, что она ждет ребенка. Для Лахлана это означало необходимость жениться на ней, и он готов был это сделать. Он просто пошел к ее отцу и попросил руки его дочери.
— Ай! — воскликнула Сирена, растирая руку.
Эйдан отпустил руку, которой придерживал Сирену. Он понял, что, увлекшись рассказом, слишком сильно сжал ее. С минуту он смотрел вдаль, надеясь, что это хоть немного его успокоит.
— Лахлан никогда не говорил о своем желании стать частью семьи Ламонов. И не ожидал, что Джанет будет говорить об этом со своими родственниками. Если бы не старая карга, возможно, все сложилось бы более удачно.
— Старая карга? — удивленно спросила Сирена.
— Да, эта старуха присутствовала еще при рождении Лахлана. Она заметила на его плече пятно в виде семиконечной звезды и объявила, что этот младенец не из нашего мира. А в ночь, когда погиб мой отец, я выгнал эту старуху из города, дав ей достаточно денег, чтобы заручиться ее молчанием. Я тогда еще не знал, что она найдет приют в доме Ламонов. Так вот, когда та ведьма узнала, что девушка носит ребенка от уже выросшего этого мальчика, она просто сошла с ума и, нарушив данные мне обещания, рассказала всем эту историю. Она умоляла лорда не давать согласия на этот брак и избавиться от этого ребенка.
— Только не это, — прошептала Сирена, сжимая кулак.
— Лахлана побили и отослали домой с официальным письмом. В этом письме они потребовали, чтобы я вместо брата женился на бедной девушке, а брата выгнал с острова Льюис.
— И что же вы сделали? Женились?
Эйдан выдержал испытующий взгляд Сирены.
— Да, поскольку у меня не было выбора. До встречи с Лахланом она была невинна, так что мой брат поступил с ней неосмотрительно. К тому же ребенок… Я не мог им позволить…
— Так вы сами выгнали Лахлана из дома? Как вы могли поступить так с собственным братом?!
Взгляд Сирены горел негодованием, а губы напряглись.
Эйдан задумался. Признаться, в то время он ничего больше не сделал. Он был зол на всех — на этого Лахлана, на старуху и вообще на Ламонов. В очередной раз из-за происхождения Лахлана жизнь Эйдана перевернулась, и пришлось взять невесту, которую ему предложила судьба.
Мысли Эйдана потихоньку возвратились к настоящему, и он вновь увидел перед собой Сирену.
— Я думал, что негодование вскоре уляжется и Лахлан сможет возвратиться домой. Я так стремился в Данвеган, поскольку отправил своего брата туда. Но видимо, он поехал в другое место…
Эйдан задумчиво умолк, прикрыв глаза. Он знал, что скажет сейчас, и отчетливо ощутил гарь большого пожара.
— Он выехал в Данвеган, а на следующий день сгорел замок Ламонов. Когда я возвратился в тот же день, то застал огромное пепелище… никто не выжил.
Сирена откашлялась и придвинулась к Эйдану.
— Вы думаете, это сделал Лахлан?
Этот вопрос Эйдан и сам себе не раз задавал.
— Нет, ведь ему тоже досталось, — ответил Эйдан, отчаянно пытаясь убедить себя в том, что это так.
Он хорошо запомнил, каким потрепанным возвратился Лахлан из замка Ламонов. Спрашивал и о пожаре, но брат так и не рассказал ему об этом, как, впрочем, и ни о чем другом. Словом, Эйдан сам ничего
