— Сколько времени ты в Лондоне?
— О-ля-ля! Как будет сказать два мьесяц?
— Приятный акцент, мадемуазель Сегюр. А я кто такой?
— Дерек Фар-гуу-сон. Мой защита. Эскорт, де-фанс…
— И сколько ты зарабатываешь?
Кэсси скорчила забавную мину.
— Я думать, месье, — вы не иметь столько.
На этот раз Зено расхохотался.
— Ты врожденная шарлатанка, Эмили.
На Кэсси было короткое красное пальто в талию. Зено начал его расстегивать.
— Посмотрим, что за наряд вы с Сесили подобрали.
Под пальто оказалась фиолетовая юбка с более темными защипами у талии. Плотный корсаж едва прикрывал тонкую рубашку. Прозрачная ткань на груди создавала очень возбуждающий эффект. Зено с усилием сглотнул.
— Думаю, так подойдет.
Он снова застегнул пуговицы пальто.
— Зак, ты сказал, чтобы было повульгарнее. У меня есть татуировка. Если надо, я могу ее выставить, но для этого придется обнажиться еще сильнее.
Он удивленно моргнул.
— Татуировка?
О Боже, зачем она это сказала? Выпалила, не думая.
— Ничего неприличного. Миленькая картинка, и все.
— Да, кстати. — Он вынул из кармана небольшой пакет, перевязанный бечевкой. — Как-то раз мы с напарником вели слежку за одним нервным джентльменом и зашли следом за ним в «Фортнум и Мэйсон». Мне пришлось что-нибудь купить.
Он вложил ей в руку маленькую коробочку.
— Я знаю их, покупаю там чай и кофе. Утром могла бы показать вам список своих покупок у них.
Она развязала цветную ленточку и открыла коробку. Внутри оказалось четыре бельгийских шоколадных трюфеля. Каждый был завернут в прозрачную бумагу пастельных тонов.
Кэсси сняла обертку и впилась зубами в маслянистое лакомство.
— Ммм… как вкусно! Малиновый крем. — Оставшуюся половинку она поднесла к его губам. — Отведайте!
Зено не спорил, и Кэсси сунула конфету ему в рот.
— Да, «ммм…» — как раз подходящее слово. — Он умолк, заметив на улице двух подозрительных субъектов, и проследил за ними, пока оба не скрылись из виду. — Кажется, мы говорили о татуировке. Интересно, где она может располагаться?
— Когда мне было семнадцать лет, я провела лето в Париже. Это входило в начальный курс обучения живописи. Нас, британцев, приняли всего четверых. Из них я была самая юная и, если хотите, самая наивная. — Кэсси прижалась к груди Зено, согреваясь жаром его тела. — Дальше стыдно.
— Вам рассказывать — или мне слушать?
— Мне, настырный вы человек!
Уткнувшись ей в волосы, Зено коротко хохотнул.
— Однажды вечером, — продолжала Кэсси, — у меня было очень плохое настроение. Хотелось разгромить все к чертям. Мои работы как раз очень раскритиковали в школе. Я решила нарушить режим. Вместе со старшими студентами мы отправились гулять, и я напилась. Мы жили тогда недалеко от Сорбонны, а в Латинском квартале был один художник, который использовал человеческое тело как холст. Нас всех поражали работы Этьена, особенно в цвете. Наша компания постоянно толклась в его маленькой студии.
— Только не говорите, что кто-то подбил вас на это.
Кэсси приподняла голову и кивнула:
— Я и сама не помню, кто это был — Лидия или Джереми.
— Ну и?..
— Да, собственно говоря, рассказывать больше нечего. — Она пожала плечами. — Через час дело было сделано. Вся группа ждала, пока закончится процедура, чтобы подбодрить меня. Я почти ничего не помню. Помню только, что на пути в наше так плохо охраняемое общежитие меня стошнило.
Зено расхохотался, отчего колечки волос у нее на висках зашевелились.
— И на каком же участке твоего тела располагается это произведение искусства?
— На левом бедре. Вот здесь.
Она обвела рукой место.
Зено отстранил ее и выпрямился.
— Я должен взглянуть.
Кэсси нахмурилась и столь же хмурым голосом заявила:
— Помните, сэр, у нас все по часам.
— Крошка, ты в юбке. Я ж не стану тебя совсем раздевать, — отвечал Зено со своим шотландским акцентом.
Кэсси пробормотала:
— Я могу тебе ее описать.
Из бокового кармашка на дверце он извлек предмет, строением напоминающий телескоп.
— Нам в контору постоянно шлют новые шпионские устройства. Мне кажется, они используют нас как стаю доверчивых подопытных кроликов.
Он повертел в руках медно-никелевый цилиндр. Ничего. Затем он сжал его в ладони, и тут же на конце цилиндра возник узкий луч света.
— Маленький факел, чтобы произвести осмотр.
Кэсси вертела в руках новое изобретение, а Зено тем временем расстегивал ее юбку на талии.
— Не направляй его вверх, — негромко приказал он, стягивая вниз ткань на ее левом боку.
Потом развязал тесемки нижней юбки и панталон, обнажив на изгибе бедра причудливую вязь цветной каллиграфической надписи. Одно слово изящно переплеталось с другим, образуя изысканную тонкую сеть. Сказать честно? Кэсси никогда не жалела, что нанесла ее.
Возвратив Зено его чудесный фонарик, она спросила:
— А источник питания — это?..
— Экспериментальные сухие батареи, дорогая.
Крошечное световое пятно упало на надпись. Зено мягко усмехнулся.
— Пьер Огюст Ренуар, тот самый преподаватель, который тем утром раскритиковал мои работы, — мечтательно произнесла Кэсси, словно погрузившись в тот далекий день в Париже. — «Боль проходит, а красота остается».
ГЛАВА 13
Зено не мог оторвать глаз от сплетения букв, курсивом бегущих по нежному бедру Кэсси. Он, словно загипнотизированный, был готов смириться и принять разудалую, богемную душу Кассандры Сент- Клауд.
Не спрашивая разрешения, он нагнулся, коснулся губами надписи на ее бархатистой коже и закрыл глаза, вдыхая аромат фиалкового мыла и чего-то еще более чудесного. Загадочная женщина.
Притянув Кэсси себе на колени, Зено поцеловал ее в висок и заметил:
— Что за решительной маленькой особой ты была в семнадцать лет! В столь юном возрасте отправилась в Париж. Как я понимаю, твои родители не возражали?
— О, отец был решительно против, но мама буквально вытолкала меня из дома.
