отражением.
Стоя за спиной матери, Кэсси нагнулась, чтобы разглядеть ее в зеркале. Удовлетворенная результатом, она подняла вверх последний локон, обмотала его вокруг высокого узла волос и закрепила шпильками.
Надо же, кондомы! Мама не придумала ничего лучше, чем сунуть их в верхний ящик ее комода, а также в спальню некоего джентльмена, проводящего уик-энд в Мэрфилде.
— Неизвестно, в какой комнате вы окажетесь, — добавила Оливия с чертиками в глазах.
Кэсси вынула изо рта оставшиеся шпильки и положила их на столик.
— Боже мой, мама! Неужели ты и с папой это обсуждала? Но только не с Робом! Или ты хочешь, чтобы сегодня вечером все друг другу подмигивали и строили понимающие мины?
— Замолчи, Кэсси. Вся семья в восторге от детектива Кеннеди. Всем хочется знать, как ты к нему относишься.
Слова матери вогнали ее в краску.
Кэсси подвинула мать на козетке, присела рядом и убрала в собственную прическу несколько выбившихся волосков.
— Ну, я должна признать, что он очень хорош собой и куда более общительный, чем мне показалось в начале нашего знакомства. — Она поставила локоть на колено и оперлась на руку подбородком. — Конечно, у него опасная работа, но сам он очень рациональный и вдумчивый человек… и вовсе не легкомысленный.
— Да, он совсем не похож на Тома.
Оливия припудрила носик и подула на пуховку.
— И к тому же очень романтичен.
Кэсси поймала свое отражение в зеркале. Мечтательные глаза… В глубине души она была еще не готова откровенно признаться себе в чувствах к этому человеку.
— А в интимном отношении он тоже хорош? — с лукавой усмешкой спросила Оливия.
— Мама, неужели ты и это хочешь знать? — Кассандра сдула пылинки со своего платья. — Понимаю, конечно, хочешь. — Она склонила голову, показывая, что раздумывает над вопросом. — Знаешь, больше всего это похоже на полет на воздушном шаре. Летишь все вверх и вверх. А потом глубокий вдох — и ты опять на земле.
Оливия сдержала улыбку.
— Я так хочу, чтобы ты была счастлива.
У Кассандры потеплело в груди. Она взяла руку матери в свои ладони.
— Я переполнена счастьем, мама!
— Да уж, я вижу.
Кэсси медленно шла по тропинке вдоль прибрежных зарослей камыша. «Прогулка у пруда в лунном свете» — так Зено назвал официальную причину их ухода из гостиной. Игра в шарады на этом закончилась. Кэсси радовалась, что идет впереди. Ей никак не удавалось стереть улыбку с лица. После ужина они с Робом постоянно обыгрывали родителей и их почетного гостя во всех предложенных развлечениях.
— А как Роб догадался про Льюиса Кэрролла, когда ты провела пальцем себе по горлу?
Кэсси хихикнула.
— Какой ты подозрительный! Разве трудно было догадаться, что я имела в виду Красную Королеву — это же самая популярная тема в сказке. — Кэсси с улыбкой оглянулась на спутника. — Ты что, думаешь, что у нас есть секретный код? А мне казалось, что подсказка очень понятная. А что тебе первым делом пришло в голову, когда я «отрубила» себе голову?
Он дотянулся до ее талии и прижал к своей груди.
— Я подумал про Анну Болейн.
Он поцеловал ей мочку уха.
Мурашки побежали по спине Кэсси. Она содрогнулась, и Зено обхватил ее полами своего сюртука. Кэсси прижалась к нему внутри жаркого кокона, заполненного ароматом его лимонного одеколона с легким оттенком мускуса.
— Мне кажется, Робу очень нравится его мастерская. — Зено положил ей руки на талию. — И я столько узнал сегодня о двух братьях, ищущих приключений в Америке.
Кэсси кивнула:
— Коул и Джемми.
— Кэсси, а вот в детском возрасте какой ты была?
Ее глаза затуманились.
— Я была младшей и единственной девочкой. Избалованная была, капризная. К шести-семи годам братья научили меня скакать верхом.
— Значит, они тебя очень любили. А что им оставалось?
Кэсси внимательно на него посмотрела. Казалось, она занята какой-то оценкой.
— Когда Хэнк умер, наступило тяжелое время. Он был старшим сыном и, конечно, моим любимцем. А для меня и отцом, и матерью. Ко времени его смерти мама уже вернулась к работе в городе. Мы видели родителей только по воскресеньям.
— А можно мне спросить, отчего умер твой старший брат?
Кэсси вздохнула:
— Несчастный случай на охоте. Он споткнулся, а его ружье выстрелило. Он истек кровью раньше, чем его донесли до дома.
Глаза Кэсси как будто смотрели сквозь Зено, в прошлое.
Он сильнее прижал ее к себе.
— Я тебе очень сочувствую, Кэсси.
— Мне тогда было двенадцать лет. У меня что-то сделалось с головой. Появились странные желания.
Зено с усилием сглотнул.
— Какие же?
— Я стала все чаще задумываться о самоубийстве. — Кэсси слабо улыбнулась. — Это довольно трудно описать, но я попробую.
Зено чувствовал, как прижимается к нему ее нос, как щекочут его кожу пушистые брови.
— Тебе случалось стоять на мосту, смотреть на серебристую воду и думать о том, что будет, если броситься в эту холодную глубину и забыть обо всем?
Зено слушал ее как завороженный. Кэсси криво усмехнулась и добавила:
— Или прыгнуть с железнодорожного моста за секунду до поезда?
В глазах Зено вспыхнула искра.
— Кажется, я понимаю. Мгновенный порыв… Около моего дома в Скае был высокий утес. Помню внезапный импульс, желание спрыгнуть и улететь из этой жизни, нырнуть, как чайка с причала. Я был тогда совсем мальчишкой.
Она кивнула:
— Да-да, именно так. Только меня эти мысли не покидали очень долго. Мама водила меня к самым известным в Англии докторам. Некоторые советовали бросать меня в ванну со льдом — лечить шоком.
Кэсси поправила волосы.
— Мама, конечно, этого не допустила. Называла их коновалами. Потом отцу пришла в голову счастливая мысль. Он решил, что я должна быть все время занята, чтобы не оставалось времени на мрачные мысли.
Зено легонько поцеловал ее в висок.
— Отсюда и уроки живописи?
— И вокала, и танцев, и масса школьных заданий. Они надеялись, что я увлекусь чем-нибудь, найду свое призвание.
Он погладил ее по лицу.
— Когда я попал в лапы «Клану-на-Гаэль», я думал, что никогда больше не обниму тебя. Никогда не
