— Боюсь, всего лишь раз. Я планировал туда вернуться, но…
— Вместо этого он женился, — радостно перебил его Айвстон, совершенно игнорируя брата и сестру Прествик. Это казалось ему очень забавным.
— А вы много путешествовали, ваша светлость? — обратилась мисс Прествик к герцогу Иденхему.
Все еще поглощенная изучением вазы, имеющей форму вытянутого прямоугольника, София опередила герцога.
— Как он мог это сделать, мисс Прествик, если занимался тем, что женился и женился?
— И еще раз женился, — с усмешкой добавил Иденхем. — У меня было три жены. Думаю, точность не помешает, леди Далби. А вам приходилось путешествовать, мисс Прествик? — спросил он. С чего вдруг София решила, что имеет право так грубо обращаться с этой девушкой? Это было не похоже на нее. Все считали Софию умной и утонченной.
— К сожалению, не имела такого удовольствия, ваша светлость, но я уверена, что мне бы это понравилось, — сказала мисс Прествик со сдержанной пылкостью, как и подобает приличной девушке. Вся эта игра становилась утомительной, как строгая, нудная диета.
— У тебя будет такая возможность, Пенелопа, когда поедешь в свадебное путешествие, — радостно объявил Джордж Прествик.
— О, вы уже планируете отправиться в свадебное путешествие? — спросила София. — У вас есть кто-то на примете? Я его знаю?
— Думаю, да! — резко ответила мисс Прествик. — У вас ведь так много знакомых джентльменов.
Кранли поперхнулся, сдерживая смех, и прикрыл рот ладонью. Он явно улыбался.
— Я общаюсь только с теми, кто заслуживает моего внимания, — бесстрастно заметила София. — Герцог Иденхем — прекрасный тому пример. Мы уже давно знакомы. И нас связывает много приятных воспоминаний.
Иденхем прекрасно понимал, как это прозвучало, но не собирался вмешиваться. Самое главное, он знал правду.
— За некоторым исключением, — сказал Иденхем, — мне кажется, вы ко всем своим друзьям относитесь очень тепло.
— Только если эти друзья — мужчины, — с чопорным видом заметила мисс Прествик. Ее брат, протянув руку, почти дотянулся до платья сестры: кажется, он собирался ущипнуть ее. Несомненно, мисс Прествик заслужила это.
— Я, например, считаю леди Далби очень радушной и очаровательной, — негромко сказал лорд Айвстон, не отрывая взгляда от Софии, — а я только недавно с ней познакомился. Но, несмотря на столь короткую историю нашего знакомства, я восхищен.
Мисс Прествик промолчала. Разве могла она что-либо сказать по этому поводу? Она допустила бестактность, и теперь ей следовало сидеть тихо и ждать, пока разговор не примет менее опасное направление.
— Мне кажется, что человек, который редко выбирается из дома, как вы, лорд Айвстон, не имеет достаточного опыта, чтобы судить о людях с первого взгляда, — заявила мисс Прествик. Поведение мисс Пенелопы Прествик начинало раздражать — по-видимому, она относилась к тому типу женщин, которые просто не умеют молчать.
— Зато не требуется никакого опыта, чтобы распознать невоспитанного человека, который столь явно демонстрирует плохие манеры и недружелюбие, — довольно резко парировал Айвстон.
— Меня же восхищают такие проявления человеческой натуры, как любовь к ближнему и бескорыстие, — сказала София. — К сожалению, они не так часто встречаются в этом мире, как убеждают нас политики. Итак, лорд Кранли, разрешите мне еще раз поблагодарить вас за эту чудесную вазу. Как вы считаете, где она будет лучше всего смотреться?
— Эта вещь просто создана для вашей гостиной, — с едва заметной улыбкой сказал Кранли. — Может быть, поставить ее вместо этой вазы из селадона?
— Мне бы не хотелось обижать лорда Генри, — сказала София и улыбнулась. — Нет, селадон останется на своем месте. Эти вазы прекрасно гармонируют друг с другом, вы согласны со мной, лорд Айвстон?
Иденхем был поражен, но виду не показал. Оказывается, вазу из селадона преподнес Софии Генри Блейксли. Интересно, за что? Он нашел единственное объяснение — лорд Генри недавно женился. Получалось, что он отблагодарил Софию за то, что она нашла для него жену в соответствии с его пожеланиями. И теперь Кранли дарит Софии редкий китайский фарфор… не иначе как в благодарность за удачно подобранную пару?
Внезапно кусочек мозаики в виде мисс Прествик лег на свое место. Она желала найти подходящего супруга и обратилась к Софии за помощью. Доказать это трудно, но многие вещи, где замешаны интересы людей, недоказуемы и туманны.
Иденхем вытаращил глаза и решил приложить все усилия, чтобы докопаться до истины.
Как ни старалась Пенелопа, ей не удалось очаровать герцога Иденхема, который казался еще красивее в приглушенном свете гостиной. Ее очень раздражало и смущало присутствие маркиза Айвстона и графа Кранли, поскольку она надеялась провести этот вечер в тесном уютном кругу из четырех лиц, включая себя, ибо Пенелопе стоило немалых усилий быть милой и привлекательной.
Она не могла решить, на кого возложить вину за ее неудачу — на Айвстона или на Кранли? Кранли принес подарок, и это оправдывало его, а вот Айвстон, которому явно доставляло удовольствие быть до омерзения высокомерным и чопорным, был один виноват в том, что планы Пенелопы сорвались, ведь она собиралась взять Иденхема приступом в уютном гнездышке Софии.
В этом все дело. Возможно, Айвстон и понятия не имел, что Пенелопа пришла к леди Далби, чтобы, скажем, случайно встретиться с герцогом Иденхемом, но тем не менее он все испортил и наслаждался этим. Это было очевидно по выражению его лица. Поначалу он казался ей довольно привлекательным с этими его светлыми золотистыми волосами, но поскольку Айвстон полностью ее игнорировал и лишь иногда надменно посматривал в ее сторону, Пенелопа решила, что он самый неприятный из мужчин. И теперь было практически невозможно использовать его, чтобы пробудить ревность в герцоге Иденхеме, как планировала София. Это очевидно. Но ведь это не вина Пенелопы, что все пошло не так, как они договорились с Софией всего лишь час назад.
Они заключили соглашение, заверенное дружеским взаимным расположением, и вот теперь София обращается с ней так скверно. Пенелопе ничего не оставалось, как защищаться, следуя инстинкту выживания и самосохранения. И она защищалась, как могла, правда, после того, как Джордж ущипнул ее, в душу закралось подозрение, что ее тактика неверна.
Все складывалось не в ее пользу, и Пенелопе это казалось несправедливым.
— Леди Далби, — мягко сказал Айвстон в ответ на вопрос Софии о вазах — его голос звучал удивительно мягко. Он всегда говорил вкрадчиво и мягко, и Пенелопу эта его манера ужасно раздражала, — я считаю, что такие прекрасные произведения искусства, как эти вазы, замечательно будут смотреться вместе. Они не затмевают друг друга.
— Как вы хорошо это сказали и так дипломатично. — София кивнула.
Дипломатично? Скорее, он просто слабовольный лицемер. Стоит выманить такого за дверь, и первый же порыв ветра собьет его с ног.
Как же трудно будет притворяться, что он интересует ее. И поверит ли в это герцог? Разве может такой человек, как Иденхем, с его манерой поведения и образом жизни, быть вторым номером, и разве Айвстон ему соперник?
Нельзя было сказать, что Айвстон не красив, вовсе нет, наоборот, он был очень хорош собой, если вам нравятся блондины.
Но сейчас Пенелопа не могла вспомнить никого, кому нравился бы такой тип красоты.
У Айвстона были очень светлые волосы, яркие голубые глаза, слишком изящное сложение, чопорные манеры и привычка мало говорить… из-за всего этого на ум приходило сравнение с очень странным маленьким мальчиком, который волею случая оказался в компании взрослых. А вот Иденхем совсем не
