— Полагаю, она имеет в виду больной, — сообщила ему Уиннифред и тут же пожалела, что разжала зубы, потому что теперь, позволив себе заговорить, уже не могла остановиться. Она обратила надменное лицо к леди Гвен. — У меня есть уши, рот, и я неплохо понимаю по-английски, миледи. Буду благодарна, если вы не станете говорить обо мне так, будто я глухая, немая и безмозглая.
Лилли ахнула:
— Уиннифред!
— Ха! А девчонка с характером! — К изумлению Уиннифред, леди Гвен снова одобрительно кивнула. Потом, что было уже не так удивительно, сузила глаза. — Смотри только, не путай его с нахальством, дитя.
Гидеон шагнул вперед и улыбнулся:
— Такого рода нахальство, в результате которого дочь маркиза выходит замуж за простого баронета вместо выбранного для нее виконта?
— То было не нахальство, — фыркнула леди Гвен. — То была мудрость, которая всегда в чести.
Гидеон лишь подмигнул в ответ на сердитый взгляд леди Гвен.
— Помилосердствуйте, тетя. Путешествие было утомительным. Уиннифред нужно отдохнуть.
— Мисс Блайт, — с нажимом сказала леди Гвен, дабы показать свое неудовольствие фамильярностью Гидеона, — незамедлительно проводят в ее покои.
— Отлично. — Гидеон хлопнул перчатками по ноге. — Тогда, если дамам больше ничего не нужно, я откланяюсь.
— Куда ты собрался? — строго спросила леди Гвен.
— Домой.
— А когда вернешься?
— Естественно, я в вашем распоряжении, — небрежно отозвался Гидеон. — Когда понадоблюсь, пришлите за мной одного из ваших лакеев.
— Пустая трата времени и сил. Ты останешься здесь.
Если б это не было непростительной грубостью, Уиннифред рассмеялась бы при виде перепуганного выражения на лице Гидеона.
— Да нет же.
— Хочешь, чтобы высший свет сказал, что лорду Гидеону Хаверстону так мало дела до его подопечных, что ему невыносимо жить с ними под одной крышей?
— Они — подопечные моего брата, — возразил Гидеон.
— Я не являюсь ничьей подопечной, — напомнила Лилли.
— А я определенно не желаю ею быть, — проворчала Уиннифред.
Леди Гвен оставила без внимания все три замечания.
— Вели своему камердинеру привезти… У тебя нет камердинера, да? Я все время забываю про твою склонность жить дикарем.
— Дом в Мейфэре и поденщица едва ли…
— Не важно, кто-нибудь из моих слуг сможет привезти все, что тебе нужно.
— Как великодушно с вашей стороны, — насмешливо протянул Гидеон. — Тетя…
— Значит, решено. — Она жестом подозвала служанок. — Ребекка и Сара проводят дам в их комнаты.
Глава 24
Уиннифред последовала за Лилли и служанками наверх, но голова ее была как в тумане. Краем сознания она отметила дорогой ковер под ногами, портреты в замысловатых рамах на стенах и показавшееся бесконечным количество дверей и коридоров, но невозможно было сосредоточиться на чем- то, кроме растущего кома тревоги в животе.
Дом слишком велик. Тут слишком много слуг. Она уже забыла имена тех служанок, за которыми шла. Леди Гвен ненавидит ее. Не стоило ей соглашаться ехать в Лондон.
— У вас Голубая комната, мисс.
— Что?
Уиннифред заморгала и только теперь заметила, что они остановились.
Лилли сочувственно потрепала ее по руке.
— Ты выглядишь измотанной, дорогая.
— Если честно, я чувствую себя ужасно, Лилли…
— Отдохни. — Лилли чмокнула ее в щеку. — Моя комната чуть дальше по коридору.
Уиннифред кивнула и облегченно вздохнула. Она опасалась, что их могут поместить в разных крыльях. Но малая крупица уверенности быстро растаяла, когда она увидела, как Лилли уходит с одной из служанок! «Чуть дальше» оказалось довольно далеко, ведь коридор длинный-предлинный.
— Мисс! Не желаете?..
— Гм? — Уиннифред повернулась и увидела, что другая служанка придерживает для нее дверь. — О, конечно. Спасибо.
Уиннифред робко улыбнулась служанке и шагнула через порог в самую огромную, самую роскошно обставленную и самую… голубую комнату из всех, что она когда- либо видела.
— Боже милостивый!..
— Развести огонь?
Уиннифред рассеянно кивнула. Она была потрясена размером и цветом комнаты. Все было голубым: полог над необъятной кроватью, диванчик и пара кресел перед камином, портьеры на высоких окнах, даже ярды и ярды ковра… необычайно роскошного и очень дорогого на вид ковра.
Она бы еще поразмышляла над этой путающей неизбежностью, но краем глаза заметила в коридоре какое-то движение. Повернувшись, увидела, как Гидеон остановился перед открытой дверью. Бросив взгляд по сторонам, он сунул голову в дверь.
— Ну, как вам комната, Уиннифред?
— Огромная, — только и сказала она.
— И голубая, — добавил он, глубокомысленно кивнув. — Я всегда считал, что эта комната слишком голубая.
— Быть может… быть может, я могла бы…
Вернуться в Мердок-Хаус. Ох, но даже от одной лишь мысли о том, чтобы забраться в карету, желудок ее скрутило.
— Хотите другую комнату? — подсказал Гидеон.
Да.
— Нет, конечно же. Ваша тетя очень щедра, просто… комната такая большая.
— Средняя для дома таких размеров.
— Громадная. Посмотрите, сколько тут места. — Уиннифред развела руки и тихонько хихикнула. — Для чего столько? Первая обитательница что, занималась тут акробатикой?
Служанка шуровала кочергой, ударяя ею о металлическую решетку.
Уиннифред уронила руки, внезапно осознав, что можно было заключить из ее замечания.
— Прошу прощения. Я не имела в виду…
Она осеклась, почувствовав, как краска заливает щеки, надеясь, что служанка увидит только ее смущение, а не готовый сорваться смех.
Но смешок все-таки сорвался, а за ним еще один. Уиннифред зажала рот ладонью, злясь на себя. Черт побери, что это с ней? Одно дело болтать глупости в таверне, в присутствии одного Гидеона, и совсем другое — делать это в доме его тети, перед служанкой.
Гидеон шагнул в комнату.
— Ребекка, полагаю, огонь в гостиной требует внимания.
— Да, милорд.
