– Прекрати, Дональд! У меня нет никакого желания тебя выслушивать. Возьми хлопоты на себя и сам избавься от цыганки. Можешь отвезти ее обратно в их табор под Севильей и дать ей столько денег, сколько, по-твоему, требуется для утешения. Глупая потаскушка! Если бы она сказала мне, что никогда еще не была с мужчиной, я бы отпустил ее на все четыре стороны. Но нет, она как будто стремилась потерять девственность. Убери ее отсюда. Я скажу, что она сбежала, выпрыгнув из окна. И учти, – капитан, поправляя наспех завязанный галстук, сурово посмотрел в скорбные карие глаза слуги, – через три дня я жду тебя на борту корабля в Кадисе, готового к отплытию. Смотри, не давай этим проклятым цыганам отговорить тебя и не угоди к ней в ловушку.
Яростный спор разбудил Марису, но она боялась открыть глаза, пока за ним не захлопнулась дверь. Только тогда она осторожно приоткрыла глаза, глядя сквозь длинные ресницы и стараясь не мигать от яркого солнечного света. Она лежала в огромной кровати под пологом; через раздвинутый занавес она увидела роскошно обставленную комнату, увешанную гобеленами и картинами на сюжеты, от которых она не могла не вспыхнуть. В углу комнаты помещался камин, полный тлеющих углей, несмотря на летнюю жару. За широко распахнутыми окнами она успела заметить каменную террасу и фонтан, струи которого разлетались в мириады серебряных капель.
Она пошевелилась и поняла, что лежит совершенно нагая под тонкой, судя по ощущению, шелковой простыней. При первых же движениях на нее нахлынули тяжкие воспоминания, которых она так боялась. Она резко села, тихо вскрикнув, и прикрыла простыней грудь; мужчина, стоявший посредине комнаты, обернулся и окинул ее тревожным взглядом.
Он заговорил по-английски, но со странным акцентом, из-за которого его было трудно разобрать.
– Проснулась, бедняжка? Будет, будет, не смотри на меня так, я не причиню тебе никакого вреда. Знай я заранее, как все обернется, я бы этого не допустил. Наверное, ты даже не понимаешь, что я говорю, бедное дитя?
У него был добрый голос, не лишенный жалости к ней; благодаря этому, а также разговору, который она успела услышать в полудреме, Мариса прониклась доверием к коренастому простолюдину с коротко остриженными рыжеватыми волосами с проседью и карими глазами спаниеля.
Мать Анжелина лично следила за ее обучением. Когда-то настоятельница сама принадлежала к знати и, опираясь на собственный опыт, говорила: «Прежде чем чистосердечно отказаться от мирской жизни, надо знать, от чего отрекаешься». Поэтому в число известных молодой послушнице языков входили английский, немецкий, испанский, итальянский и французский.
Она облегченно затараторила по-английски, обращаясь к человеку с добрыми глазами. Пока она говорила, все внутри у нее холодело, как у сказочного героя, чье сердце превратилось в лед. Всего несколько дней назад она бы до смерти перепугалась при виде собственной крови на прекрасных тонких простынях. Но прошедшая ночь преподала ей урок: ее постигла та самая судьба, от которой она пыталась спастись, однако она выжила и научилась ненависти.
Дональд Макгир удрученно цокал языком и качал головой. Наконец-то она нашла сочувствие! Он был полон участия, как родной отец. Он поспешно отвернулся, указав ей на дверь, за которой располагалась роскошная ванна – первая в жизни Марисы.
– Варварское изобретение! – ворчливо предупредил он. – Ванна из мрамора, как у древних римлян – так говорит капитан. Но не беда: тебе понадобится много теплой воды, чтобы прийти в себя, а ее там пруд пруди: говорят, она греется на солнце в огромном баке на крыше. Пока ты будешь блаженствовать, я попробую приискать тебе кое-какую одежонку. Больше ни о чем не беспокойся, детка, теперь тебя не обидят. Уж это моя забота.
Когда дверь за ним закрылась, Мариса отбросила простыню и стала с любопытством озираться, стараясь отвлечься от горьких мыслей. В помещении господствовал мавританский стиль, с голубой плиткой на стенах, с окном в крыше. Плитка воспроизводила все оттенки синего цвета, от совсем темного до цвета морской волны, отчего создавалось ощущение пребывания под водой. В ванной, о которой говорил Дональд, она нашла насос, подававший нагретую воду. Все, что находилось в ванной, было сделано из золота, включая пробки флаконов на золотой полке, наполненных всевозможными маслами и благовониями. Небрежно брошенное влажное полотенце говорило о том, что ванной недавно пользовался кто-то еще. Не был ли это загадочный капитан Дональда – тот самый человек, который, похитив ее накануне, под утро безжалостно обесчестил?
Она припомнила его жестокие слова, произнесенные перед уходом. Ее лицо вспыхнуло, все тело залила краска унижения и бешенства. С каким равнодушием он отнесся к содеянному! Он винил во всем ее самое и к тому же торопился от нее отделаться…
Только сейчас Мариса обратила внимание на зеркала в золотом обрамлении, отражавшие ее со всех сторон. Потупившись, она принялась остервенело накачивать золотой ручкой воду в ванну, с облегчением наблюдая за чистой струей. Когда ванна наполнилась, она отрешенно задумалась, хватит ли у нее отваги утопиться. Именно так ей и следовало поступить: она не хотела возвращаться к цыганам, где ей станет улыбаться всезнающая Бланка и где ее ждет гнев ревнивца Марио. О возвращении в монастырь тоже не могло быть и речи. Собственная глупость и неосмотрительность выбросили ее из привычного мира.
От заполнившего ванную пара зеркала покрылись испариной, и Мариса со вздохом погрузилась в воду. Напряженные мышцы почти мгновенно расслабились, в голове прояснилось, мысли потекли легко и плавно. Она была дочерью практичного отца и чувственной матери. Расчетливость и страстность подсказывали ей, что она лишилась самого дорогого.
Тем не менее Мариса не утопилась. Спустя три дня она впервые увидела старый порт под названием Кадис. У моря сгрудились беленые домики и древние крепости, построенные на страх пиратским рейдам. Благодаря свежему бризу корабли, стоявшие на якоре в просторной гавани, величаво покачивались на волнах.
Утлая лодчонка доставила их на борт длинной шхуны с благородными очертаниями, стоявшей у самого входа в гавань.
– Видишь корму? Она не квадратная, а заостренная, – гордо объяснял Дональд. – Балтиморский клипер! Мало оснастки, небольшая команда, а какова скорость!
Мариса, с любопытством задравшая голову, ожидала увидеть на мачте пиратский флаг с черепом и скрещенными костями, но вместо этого узрела флаг, какого никогда прежде не видела, – красные полосы на белом фоне и синий квадрат с серебряными звездочками в углу. Флаг юной республики – Соединенных Штатов Америки.
– Капитан еще не прибыл на борт, – облегченно проговорил Дональд, подсаживая ее на веревочную лестницу, сброшенную в лодку с борта шхуны. – Теперь для тебя главное – не попадаться ему на глаза, как я тебя учил. Не забывай, что теперь ты – юнга. Я скажу матросам, что ты говоришь только по-испански, и тебе не станут задавать лишних вопросов.
