Сэр Арчибальд повторил:
— Я.
Он улыбался им обоим своей обычной чуть рассеянной улыбкой.
— Папа! — воскликнула Хэтти, подбегая к отцу. — Не может быть! Ты просто не понял, о чем идет речь. Мы разговаривали о Дэмиане и о властях предержащих. И о том, почему его выдворили из Англии. Конечно же, ты здесь ни при чем. Ведь Дэмиан был твоим сыном.
Сэр Арчибальд посмотрел на дочь долгим нежным взглядом, испытывая в то же время глубокую боль, связанную с воспоминаниями о своем младшем сыне.
— Ты должна простить меня, дочка, — сказал он, переводя взгляд на маркиза, — за то, что я невольно подслушал вашу беседу. Я собирался поприветствовать тебя, мой мальчик. Я знаю, что ты был рядом с моей дорогой Хэтти, пока она гостила в Торстон-Холле. Вам было хорошо вместе? Как вы провели время?
— Да, сэр. Нам было весело. Но что все-таки значат ваши слова?
Сэр Арчибальд глубоко вздохнул и подошел к Хэтти.
— Дитя мое, — сказал он, кладя руку ей на плечо, — я не думал, что ты раскроешь эту тайну. Я полагал, что отъезд Дэмиана из Англии так и останется в твоем представлении следствием обычного предписания. Я надеялся, что со временем и с моей помощью ты сможешь пережить эту боль. Теперь мне ясно, что ты многое успела выяснить и еще доверила маркизу эту историю. Но ты должна понять, моя девочка, что у меня не было выбора. Ты же видишь, что Дэмиан стал предателем своей страны.
Потрясенная таким неожиданным известием, Хэтти не сводила с отца изумленных глаз.
— Сэр, — вмешался маркиз, — этого не может быть. Какой смысл вы вкладываете в слово «предатель»? Ведь Дэмиан погиб за Англию. Почему вы считаете его предателем?
Сэр Арчибальд снова вздохнул и покачал головой:
— Увы, но это так. Дэмиан — предатель. Я никогда не говорил этого ни тебе, Хэтти, ни Джеку. Мне не хотелось, чтобы вы думали плохо о вашем брате, чтобы вы возненавидели его. Я старался оградить вас обоих от позора. Но теперь, когда я вижу, что ты и Джейсон знаете даже больше, чем я мог предположить, я должен рассказать тебе правду. Я очень сожалею, что вынужден буду причинить тебе страдания, Генриетта. Ты будешь презирать своего брата. Я в этом не сомневаюсь.
Хэтти с недоумением смотрела на отца, мягкого, воспитанного человека, отдавшего себя целиком политике и всю жизнь вдохновенно служившего Англии. Как он представлял себе предательство сына?
Она положила руку ему на рукав:
— Пожалуйста, папа, объясни мне, почему Дэмиан предатель? Я не могу поверить в это и хочу знать, что ты подразумеваешь под этим словом.
— Я должен сказать тебе ужасную правду, — начал сэр Арчибальд и снова посмотрел на лорда Оберлона. — Поскольку Генриетта, несомненно, доверяет тебе, мой мальчик, ты тоже слушай. Я рассматриваю тебя как будущего зятя. И как будущий член нашей семьи, ты имеешь право знать о нашем бесчестье. Если же ты захочешь отказаться от своих намерений, то Генриетта, конечно, не осудит тебя. То, что произошло с Дэмианом, это, безусловно, прискорбное событие, но я удовлетворен, что в конце концов он искупил свою вину. Я надеялся, что так будет. Но вы оба не должны выносить наш общий позор за пределы этой гостиной.
— Я ничего не понимаю, — решительно сказала Хэтти. — Перестань ходить вокруг да около, папа. Что ты подразумеваешь под предательством? Кого он предал? Папа, я прошу тебя, расскажи мне, пожалуйста, толком все, что касается смерти Дэмиана. Как ты можешь считать его предателем?
— Ну хорошо, дитя мое. Запасись мужеством, потому что будешь поражена, когда узнаешь о поступках твоего брата. Я надеюсь, после этого ты поймешь, почему я решился на такие суровые меры. Я пошел на это ради спасения чести семьи, ради чести Англии.
Маркиз подвинулся поближе к Хэтти и, взяв ее руку в свою, сжал ей пальцы. Оба с вниманием смотрели на сэра Арчибальда, ожидая от него подробного рассказа.
Сэр Арчибальд усталой походкой направился к камину и опустился в большое кресло с подушечкой для головы, то самое, в котором незадолго до этого маркиз приобщал Хэтти к любви. Он задумчиво поглядел на блестящие языки пламени и заговорил удивительно сильным и твердым голосом:
— В то время тебя еще не было в Лондоне, Генриетта. В силу некоторых обстоятельств я не сразу понял, почему Дэмиан обратился ко мне с этой просьбой. Я имею в виду длительную отсрочку от военной службы. Я подумал, что он решил остепениться и обзавестись женой. Потом я забыл об этом разговоре, но вскоре мне пришлось вспомнить о нем. Твой брат известил меня о том, что собирается баллотироваться от вигов в Сомерсете, в одном городишке, под покровительством лорда Грейсона. Я пришел в ужас оттого, что мой сын решил присоединиться к этому бессовестному ворюге и вступить в политическое противостояние со мной. Дэмиан сказал, что тори и виги для него одно и то же, что он хочет только честного и справедливого пути для своей страны. Его высказывания по поводу справедливости, Генриетта, были чистой фальшивкой. Они были нужны ему только для того, чтобы объединиться с самыми подлыми из вигов, чтобы подстрекать чернь Манчестера и Лидса к волнениям. Ты можешь не верить мне, дитя мое, но он назвал меня безмозглым старцем. Упрекая меня в политической отсталости, он пытался в моем лице обвинить всю нашу партию. Он хотел свернуть Англию с правильного пути и лишить ее истинного предназначения. Ты знаешь, как он собирался это сделать? Через развал аристократии. Разрушение аристократии может позволить простому человеку достигнуть политического равенства с вышестоящими лицами. Все его последующие речи были еще более сумасбродными и предательскими. Я не хочу забивать твою голову его бредовыми обвинениями и оскорблениями. Он упрекал меня в фанатизме. Понимаешь? Меня! Я не могу поверить, что я породил такое подлое существо. Я, наконец, воочию убедился: мой сын, моя кровь, был одним из тех, кто сильнее других стремился к разрушению государственной машины Англии. Я не мог этого допустить.
Теперь ты должна понять, дитя мое, что у меня не было другого достойного способа пресечь его действия. Мне оставалось только использовать влияние лорда Мелбери в министерстве и немедленно выдворить твоего брата из Англии. Я хотел, чтобы дистанция между ним и этим проклятым сумасбродом лордом Грейсоном была как можно больше.
— Ты говоришь, папа, — Хэтти понизила голос, — что тебя возмущали слишком демократические взгляды Дэмиана. И только поэтому ты приказал выдворить его из Англии? Это ты устраивал для него те очень опасные миссии в Испании и Португалии? Это ты сделал так, что в конце концов ему приказали возглавить эту безумную кавалерийскую атаку при Ватерлоо?
— Да. Но план с Ватерлоо созрел после того, как я узнал о его тесных связях с лордом Грейсоном. Только после этого. Они вместе обдумывали, что им предпринять после возвращения твоего брата в Англию. Они собирались объединиться с луддитами[10], Генриетта. Луддитами! Они мечтали обзавестись людьми, которые бы проникали на фабрики и заводы, чтобы разрушать их изнутри. Они хотели организовать марш в палату лордов с требованием реформ. Когда мы все узнали о действиях Дэмиана и его соратников, я решился на крайние меры, чтобы смыть позорное пятно с нашей семьи и со всей Англии.
— Ты убил собственного сына, потому что он не хотел стать таким же, как ты? Ты убил его только потому, что он не разделял твоих политических взглядов?
Сэр Арчибальд смотрел на дочь с искренним удивлением.
— Ты говоришь это так, словно я выдворил твоего брата по мелочной прихоти. Ты подвергаешь сомнению правильность моих действий?
Маркиз не удержался и тихо спросил:
— И какова же доля вашего непосредственного участия в деле Дэмиана?
Голос сэра Арчибальда внезапно сделался строгим. В его голубых глазах появился стальной блеск. В нем заговорил его несгибаемый характер.
— Как я уже сказал, Дэмиан проявил себя предателем в отношении всех честных устремлений, которые я вселял в него с юности. Он обнаружил радикальные наклонности, чреватые разрушением всего, что свято и дорого для любого достойного англичанина. Вы можете вообразить, как лорд Мелбери и многие джентльмены в министерстве были напуганы, когда я рассказал им о пагубной деятельности собственного сына? Поэтому я настоял, чтобы Дэмиана заставили служить своей стране и пролить кровь, если понадобится. Только такой ценой он мог снять позор с нашего дома. Я не давал прямых указаний
