коленям. Лайла восприняла жест как приглашение поиграть и прыгнула к хозяйке на руки. Элис взяла зверька и нежно прижала его к груди. — До Лондона еще очень далеко, Пирс. Неужели ты мне совсем не доверяешь?
Он молчал очень долго, и Элис уже совсем было свыклась с мыслью, что он ей никогда не ответит. Однако когда он заговорил, его слова не удовлетворили ее любопытства.
— Ты бы лучше немного отдохнула. Мы тронемся в путь еще до рассвета.
— Но…
— Спокойной ночи, Элис.
Девушка, вздохнув, притихла. Решив, что делать нечего, она взяла свою импровизированную подушку, уложила рядом с Пирсом и легла. Обезьяна устроилась между ними.
Мэллори слегка приподнялся и через плечо взглянул на новоявленную соседку:
— Что ты делаешь?
— Пытаюсь отдохнуть, как ты велел, — выпалила Элис. — Мне холодно, Пирс. Ты, конечно, предпочел бы, чтобы я замерзла до смерти, но мне нравится жить.
Мэллори лег на спину.
— Ты молодая. Сразу не замерзнешь.
— Ты самый циничный человек из всех, кого мне доводилось встречать!
— Спасибо.
— Это был не комплимент.
Его губы вздрогнули. Создалось впечатление, что он с трудом подавил смешок.
— Для меня комплимент.
В большом зале Фолстоу не осталось никого, кроме Джудит Энгвед и Клемента Кобба. Отвратительно (по убеждению Джудит) роскошное помещение еще несколько минут назад было центром жизни всего замка. Ее светлость Сибилла Фокс отдавала последние распоряжения большой группе стражников, отправляя их на поиски своей младшей сестры.
И Пирса, с улыбкой подумала Джудит. Самое могущественное семейство Англии теперь работало на нее, Джудит Энгвед. Леди Сибилла — холодная, богатая, самодовольная ведьма — дала понять, что если ее люди обнаружат Пирса Мэллори в обществе ее сестры, судьба ублюдка будет решена.
Великолепно!
Стражники немедленно приступили к поискам, получив четкий приказ обшарить все дороги, все уголки леса и звериные тропы, чтобы обнаружить маленькую строптивую принцессу. Леди Гилвик втайне надеялась, что они обнаружат два хладных трупа, изуродованных зверьем. Это будет справедливое возмездие высокомерной гордячке Сибилле Фокс за то, что она так плохо обращалась с леди Гилвик и ее чудесным сыном. И это только начало.
Удачно перепоручив такую сложную работу, как поиски Пирса, Джудит и Беван могут спокойно ехать в Лондон, чтобы засвидетельствовать свое почтение Эдуарду и раз и навсегда закрепить за собой поместье Гилвик-Мэнор, земли которого очень скоро станут вдвое больше. А когда они попадут на аудиенцию к королю, Джудит Энгвед уж постарается выложить максимум сведений, которые помогут ему сбросить эту мерзкую выскочку Сибиллу Фокс с ее трона, на который она сама себя возвела.
Но, пока они еще не уехали, Джудит считала себя вправе насладиться удобствами замка. В конце концов, разве она не имеет права на маленькие радости, тем более что дворецкий Финеас остался в Гилвике?
Она подошла к грустному Клементу, сидевшему за общим столом, уронив голову на руки. Его чудные светлые волосы были в полном беспорядке.
— Милый, милый Клемент, — проворковала она. — Дорогой мой, вы не должны так убиваться. У меня сердце кровью обливается, когда я вижу, как вы страдаете.
— Моя Элис! — сдавленно воскликнул он. — Мой ангел! Она там одна, в лесу, с этим… с этим…
— С этим разбойником — грязным простолюдином, — услужливо подсказала Джудит и довольно улыбнулась, благо Клемент в этот момент ее не мог видеть. Она села рядом с ним на скамью — спиной к столу — и погладила по руке. — Конечно, никому не хочется об этом думать, но мы все должны готовиться к самому худшему.
Клемент всхлипнул.
Леди Гилвик вздохнула, возведя глаза к сводчатому потолку.
— У юной девушки, такой как Элис — невинной, доверчивой, — нет ни одного шанса против этого прожженного бандита. Я говорю о Пирсе. Мужайтесь, друг мой, но она скорее всего уже мертва.
Клемент, все еще не поднимая головы, глухо зарыдал. Джудит подвинулась еще ближе и нежно обняла Кобба за плечи:
— Мальчик мой, вы не должны так расстраиваться. Не дай Бог, заболеете. Вы ведь так молоды, мой сладкий. Вы женитесь на другой девушке и забудете обо всех горестях. — Она прижалась губами к его волосам, поцеловала и зашептала: — О, Клемент, я вас обожаю — и вашу добрейшую матушку, конечно. Не могу передать, как мне жаль, что я явилась невольной причиной вашего несчастья.
— Вы проявили большое мужество, леди Джудит, предупредив нас, — прошептал Клемент. — Мы все в долгу перед вами.
— Возможно, — не стала спорить Джудит. — Но я чувствую себя виноватой, мой дорогой Клемент. Как я могу вас успокоить, уменьшить вашу скорбь? — Она потрепала его по спине и прижала к себе, постаравшись, чтобы ее грудь касалась его руки. — Я вдова и знаю, что такое одиночество, не понаслышке.
Клемент поднял голову и потянулся к Джудит — она только этого и ждала и смачно чмокнула его в мокрую от слез щеку.
— Вы не должны горевать о бедняжке Элис, которой уже все равно нет на свете. Вы должны жить, мой милый, жить полной жизнью!
После этого заявления леди Гилвик приникла к его рту.
Клемент слегка встрепенулся и стал целовать ободрявшую его женщину. Его губы были жадными и требовательными. Джудит Энгед хрипло застонала. Молодой человек тут же оттолкнул ее и сипло взвыл:
— О нет! Я оскверняю память моей возлюбленной! Моего чистого невинного ангела!
Джудит рывком притянула его к себе.
— Она наверняка не хотела бы, чтобы вы сегодня оставались в одиночестве, плачущий, горюющий. Она желала бы, чтобы возле вас оказался друг, способный утешить. Позвольте мне сделать это, Клемент! Позвольте!
И он позволил.
В следующее мгновение Джудит задрала платье, расстегнула одежду Кобба и взгромоздилась ему на колени.
Они были одни в большом темном зале, на скамье, стоящей у одного из общих столов. Прошло несколько минут, и Клемент громко выкрикнул имя леди Гилвик, эхом отразившееся от каменных стен.
Глава 8
Пирс никогда не встречал такого понимания со стороны человека, от которого он изо всех сил старался отделаться.
Они шли весь день, свернув лагерь очень рано утром. Солнце виднелось лишь тонкой золотистой полоской над горизонтом сквозь голые серые ветви деревьев, дыхание застывало в морозном воздухе мутным туманом. Элис проснулась хмурой и молчала — очевидно, все еще дулась за то, что шлепнулась наземь накануне. Но через пару часов к ней вернулась обычная болтливость. Она начала оживленно комментировать увиденное, а если вблизи не было ничего интересного, пересказывала слухи и сплетни, известные в высшем обществе. В промежутках девушка пыталась задавать Пирсу вопросы, неизменно остававшиеся без ответа. Тогда она обижалась и оставляла его в покое, иногда даже на воистину огромный
