заплаканные глаз, утирая мокрые щеки. Пирс поднял руку и нежно стер слезинку, скатившуюся на подбородок.
— Ты поедешь? — повторил он, не думая о том, что она может отказаться.
Он предложил ей себя, свой дом, все, чем он был и чем владел. Он никогда не будет так богат, как ее семья, и Гилвик никогда не станет равным Фолстоу.
Но она не была ребенком, и все это было ей известно. Возможно, она осознала свое положение значительно раньше, чем Пирс.
— Я уже говорила, что отправлюсь с тобой хоть на край света, — торжественно заявила Элис. — Так зачем же повторять очевидное? Я ведь дала клятву, Пирс. Не представляешь, как я горжусь своим новым именем, именем твоей жены. Мне еще не приходилось чувствовать ничего подобного, будучи просто Элис Фокс.
Пирс сдержал смешок. Она была великолепна! Неподражаема!
— Ну, положим, ты никогда не была «просто» Элис Фокс, — сказал он и нежно убрал волосы с ее заплаканного личика.
Неожиданно выпустив ее из объятий — Элис это чрезвычайно не понравилось, — он взял ее левую руку и надел на палец свое кольцо. Оно идеально подошло по размеру. Услышав тихий возглас Элис, Пирс поднес ее руку к губам и нежно, с благоговением прикоснулся губами к букве «М».
— Спасибо, — чуть слышно прошептала Элис и, сияя глазами, стиснула его пальцы. — Большое спасибо, Пирс.
— Ш-ш-ш, — улыбнулся он, жестом фокусника извлек откуда-то маленькую нитку с деревянными бусинами и надел Элис на запястье.
— Вот теперь я чувствую, что мы на самом деле женаты… — сказала Элис, — опять.
Пирс обнял жену и легонько коснулся губами ее губ. Она ответила на поцелуй.
— Скажи, какую причину ты придумала, чтобы Сибилла позволила тебе вернуться?
Элис помотала головой, провела рукой по мягкой бархатистой ткани краденой туники, которую купила для него.
— Ничего я не придумывала… Но, Пирс, давай поговорим об этом где-нибудь в другом месте. Здесь воздух…
— Не очень приятный, я с тобой согласен, — не стал спорить Пирс, думая об ужасной судьбе Джудит Энгвед и Бевана. Вспомнив о переданном ему ключе, он помахал им перед Элис: — Позволь мне проводить тебя в роскошные апартаменты.
Он рассмеялся, подумав, что уже провел ночь в королевском дворце, в то время как его облеченной многочисленными привилегиями супруге это еще только предстоит.
Глаза Элис заблестели.
— О, а кровать там такая удобная, как я думаю?
Пирс тихо засмеялся и возвел глаза к потолку. Его лицо залилось краской.
— Нам придется выяснить это вместе, любовь моя. Я спал на полу, опасаясь испачкать постельное белье.
Элис расхохоталась, притянула мужа к себе и требовательно поцеловала.
— Я люблю тебя, Пирс, — сказала она и повлекла его за собой.
— Но не так сильно, как я люблю тебя, — возразил Пирс и пошел за ней следом. — Сильнее любить просто невозможно.
Элис сморщила нос.
— Давай позаботимся о том, чтобы Лайла и Айра были тоже устроены с комфортом, а потом разберемся, кто любит сильнее и достаточно ли мягкая у лорда Гриффина кровать.
Комнаты были великолепны, этого Элис не могла не признать, но в отличие от Пирса она не была испугана вызывающей роскошью. И она решила не тратить драгоценное время на то, чтобы убрать с постели великолепное покрывало.
— Элис, ты хочешь меня? — спросил Пирс. Его голос звучал тихо и неуверенно. — Я имею в виду сейчас. Тебе пришлось многое пережить, и, может быть, ты бы предпочла…
— Хочу, — перебила она.
Подняв руку, она медленно расстегнула застежку плаща, но не сбросила его — плащ теперь свободно облегал ее.
— Я хотела тебя с тех самых пор, как ты пришел ко мне в кольцо Фоксов.
Она еще не успела договорить, как Пирс властно завладел ее ртом. Он обнял жену, крепко прижал к себе и даже слегка приподнял, словно хотел, чтобы их тела слились воедино.
Его рот был умелым, прохладным и влажным. Элис отвечала на его поцелуи с ничуть не меньшей страстью. Не выпуская из рук свою самую главную драгоценность, Пирс повернулся, и Элис оказалась стоящей спиной к кровати. Тогда он опустил ее на пол и даже немного отступил назад. Она недовольно застонала.
— Я не знаком с одеждой леди, так что для твоего наряда будет лучше, если ты снимешь его сама.
Элис осмотрела свое синее платье, с которым теперь было связано так много воспоминаний. Именно в нем она сделала главный шаг своей жизни — стала замужней женщиной.
— Ты имеешь в виду эту старую тряпку?
Пирс только улыбнулся и сделал еще шаг, чтобы у них обоих было достаточно места. Элис быстро справилась со шнуровкой, а когда стала спускать платье, заметила, что Пирс не сводит с нее глаз. Она на мгновение замерла, порозовев от смущения, но сразу рассердилась на себя и вздернула подбородок.
Глядя мужу прямо в глаза, она медленно, очень медленно правой рукой спустила платье с левого плеча. Потом левой рукой прикрыла грудь и позволила платью соскользнуть и с правого плеча.
Она сделала паузу, заметив, что его руки застыли, так и не добравшись до застежки пояса, и сказала:
— Я обогнала тебя.
Пирс не мог себя заставить отвести взгляд от молочно-белой кожи и восхитительной груди, едва прикрытой изящной рукой.
— Я никуда не спешу, — прохрипел он.
Ее брови поднялись, вслед за ними приподнялся уголок рта.
— Очень хорошо.
Еще медленнее она опустила руку, закрывавшую грудь — в результате Пирс забыл, что надо дышать, — а вслед за этим позволила платью соскользнуть с бедер и упасть на пол. Теперь она стояла перед Пирсом обнаженной.
— Элис… — хватая ртом воздух, прошептал он. — Ты прекрасна.
Она рассмеялась, чувствуя себя всесильной. Ее глаза остановились на одежде Пирса.
— Позвольте вашу тунику, милорд.
Руки Пирса пришли в движение. Он принялся торопливо расстегивать ремень, и через несколько мгновений тот с глухим стуком упал на пол. Его большие мозолистые пальцы нащупали шнуровку на вороте, и Элис с удивлением отметила, что он весьма ловко справился с тонкой работой по ее развязыванию. Пирс стянул тунику через голову, и первое, что бросилось в глаза Элис, — это его сморщившиеся, затвердевшие соски. Пирс, опустив глаза, заметил изрядную выпуклость внизу живота и снова взглянул на молодую жену. В его глазах было смятение.
Элис села на край кровати и поспешно освободилась от платья. Потом она стряхнула туфельки, скользнула под тяжелое покрывало и, подтянув его к груди, укрылась. Пока она укладывалась, в какой-то момент ее ноги оказались раздвинутыми, и Пирса моментально бросило в дрожь. Он снял башмаки и принялся аккуратно развязывать и снимать дорогие шерстяные рейтузы. Раздевшись, он замер у постели, которую готовился разделить с Элис, — голый, неуверенный, дрожащий. Она внимательно рассмотрела его тело, уделив особое внимание мужскому естеству, потом устремила взгляд на лицо Пирса и убедилась, что его зрачки увеличились в размере не меньше чем в два раза. Сама Элис чувствовала, что ее бросило в жар. Она любила и была готова быть любимой.
Пирс все никак не ложился.
