будто бы гуляет из стороны в сторону, то громче становится, то почти стихает.
Понял. Где-то недалеко вертолет барражирует. Ищут, должно быть, прорвавшихся боевиков. Это плохо. Вот вертолет-то в состоянии спугнуть Меченого. И не связаться по «подснежнику» с командиром, чтобы попросил вертолет убрать. Радиус действия «подснежника» не превышает трех, трех с половиной километров. И даже по сотовому телефону не связаться, потому что в этой зоне нет сотовой связи.
Парамоша осмотрел дорогу, обернулся и рассмотрел склон горы, на который ему предстоит взбираться. Сначала без бинокля. Потом с биноклем в подробностях каждую точку, которая способна вызвать подозрение. В одном месте ему очень не понравился куст с необлетевшей листвой. Его маскхалат напоминает точно такой же куст. Снайперов федеральных сил здесь быть не может. Парамоша снял чехол с прицела и навел винтовку на куст. Выстрел прозвучал глухо и коротко, не слышимый уже с двадцати шагов.
Куст не шелохнулся, только трепыхнулась листва, пробитая пулей. Опасная проверка, но она стоит жизни. Теперь можно спокойно подниматься…
2
Сама пресс-конференция, прозвучавшие вопросы и то, как умно вел себя на ней министр строительства, – все это откровенно понравилось президенту. Он даже заулыбался глазами, как всегда, с легкой высокомерной насмешкой все знающего и все понимающего человека.
– Ты молодец, – сказал он уже в коридоре, когда журналистов не оказалось рядом. Показалось, что президент хочет по плечу похлопать – по тому самому, порванному пулей. – Брат, мне кажется, ненамного тебя обогнал. Но он слишком зарвался и не сумел воспользоваться отпущенными Аллахом талантами. Ты своими распоряжаешься лучше. Думаю, мы сумеем с тобой сработаться.
– Постараемся… – кисло улыбнулся Шерхан.
После недавних не слишком приятных для него слов президента не было желания отвечать с бодростью. Это выглядело бы откровенно подобострастно. Тейп президента и его тейп никогда не были врагами, но никогда не были и друзьями. Но вот соперниками – были. И это соперничество должно, обязано продолжиться. Сейчас нет такого шанса, слишком разное положение занимают президент и министр строительства. Но с помощью того же президента Шерхан сделает так, что его шансы увеличатся.
– Что невесел? – Теперь президент посмотрел подозрительно. Это известная его привычка – за мгновения менять не только выражение глаз, но и переходить от добродушной радости к раздражению.
– Рана ноет… – пожаловался министр.
– Тебя же, говорят, только слегка оцарапало?
– Как оцарапало? – притворно возмутился Шерхан. – Навылет через мягкие ткани дельтовидной мышцы. Рука практически не работает. Мышца разорвана…
Он умело набивал себе цену. Ранение в самом деле было только касательным. Но слишком красиво звучит слово «навылет», чтобы отказаться от него в нужный момент. Надо будет пустить слух, что Шерхан сам уговорил врача описать более легкое ранение. Это только создаст ореол самому раненому и вызовет сочувствие людей.
– Так даже… – президент поморщился. – Тогда поезжай домой. Отдыхай… Премьер выделит тебе усиленную охрану. Чтобы смотрелось эффектнее. Это все будет продолжением сегодняшней пресс-конференции…
– Выделю, – согласился премьер. – Свою пошлю. Или – сразу сейчас же отвезу сам…
Президент пожал им на прощание руки, кивнул и собрался свернуть в какую-то боковую дверь, но Шерхан остановил его жестом.
– Что? – спросил президент.
– У меня есть к вам небольшой вопрос, скорее нравственного, чем экономического характера.
– Я слушаю.
– Если кто-то из боевиков, ушедших за границу, пожелает вложить деньги в развитие Чечни, как к этому стоит относиться?
Президент долго не думал. Он все понял или же все уже знал и ответил решительно:
– Все только вывозят деньги за границу, чтобы тратить их там. Если твой брат желает оставить деньги здесь, я буду только приветствовать это. Все, что хорошо для Чечни – хорошо! Это истина, ниспосланная Аллахом. Если понадобится моя помощь, обращайся.
– Все просто прекрасно прошло, – похвалил и премьер Шерхана, при этом внимательно вглядываясь в глаза собеседника – не расскажет ли тот об инвестициях, но сам не решаясь завести разговор на эту тему. – Теперь надо будет найти пару каких-то неувязок в других делах, чтобы тему продолжить и на новой пресс-конференции. Посмотрите, кого у вас из сотрудников не жалко…
Шерхан кивнул. Он сам думал о том, как сделать скандал затяжным. Воруют, как это и положено, все сотрудники Министерства строительства. Одни больше, другие меньше. И найти «козла отпущения» будет несложно. Тем более что есть немало таких, кто вообще делами не занимается и попал на должность по какой-то протекции, в том числе и по протекции заместителя министра. Теперь предстоит только найти повод, чтобы от них избавиться. А поводов таких сколько угодно…
– Я уже обдумал это. У меня есть люди, которых поставил заместитель.
Премьер глянул коротко и почти с восхищением.
Они понимали друг друга с полуслова. И оба умели различать, что такое хозяйственная деятельность и экономика, что такое политика. И не смешивали одно с другим.
– Значит, домой вас отвезти? – спросил премьер, когда сели в машину.
– Пожалуй, лучше сразу делами заняться. По горячим следам.
– Как знаете, Шерхан Алиевич, как знаете… Я предупрежу начальника охраны, чтобы вас сопровождали все эти дни по рангу высших чиновников.
Они вернулись в Дом правительства.
Оказалось, в приемной Шерхана дожидается мама.
– Как же так получается, что я узнаю, что сын ранен, только по радио?
Она возмущена и обижена.
Шерхан посмотрел на секретаршу и распахнул перед мамой дверь в кабинет:
– Зайди.
Сам он держался серьезно и напряженно. Сдержанно. Ни боли не показывая, ни прекрасного расположения духа.
Мама вошла в кабинет чуть ли не хозяйкой. Шерхан прикрыл дверь.
– Куда тебя ранило? – хотела остановить его мама.
– В плечо, – он сел в кресло. – Не буду же я здесь тебе рану показывать…
– Крови много потерял?
– Нет. Рана пустяковая. Оцарапало, и пальто с костюмом испорчены. В остальном нет проблем.
– Это у тебя нет. А у нас есть…
– Гульчахра где? – Шерхан спросил несколько раздраженно. Ему хотелось бы видеть больше внимания со стороны жены. Тем более что она бывший врач- терапевт. Как врач могла бы поинтересоваться ранением.
– Дома, где же ей еще быть?
– Она знает?
– Я сказала.
– И что?
– Ничего. Попросила меня съездить.
– Правильно, что с тобой не поехала, – сам себя обманывая, а больше обманывая маму, сказал Шерхан. – А то устроили бы мне здесь семейный разбор. И тебе ехать не стоило. Но раз уж приехала, я попрошу тебя сделать полезное дело. На моей машине сейчас съездишь на базар, купишь фрукты, цветы и навестишь в больнице моего охранника. Скажешь, что я занят у президента и потому не могу приехать сам.
– Я поняла… – После короткой паузы мама улыбнулась.
– Скажи так, чтобы все другие в палате слышали. И врачи, и больные. Тогда об этом разговоров будет больше, чем о самом ранении. Мне нужны разговоры. Много разговоров. И еще о серьезности ранения… И о моем нежелании рекламы… И о скромности… Еще поищи знакомых среди врачей… Мне нужен свой хирург, который может сказать то, что его попросят.
– Твой дядя… – напомнила она.
– Он же гинеколог.
– Неважно… Его слово имеет вес. Если он каждой женщине на приеме будет жаловаться, что надо навестить племянника, которого серьезно ранили, женщины разнесут это по всему городу.
– Это правильно, – согласился Шерхан. – Это будет лучше, чем радио и телевидение вместе взятые. Но все равно пусть дядя поищет своего хирурга. И не забудь главное: ранили меня потому, что хотели сорвать начало отопительного сезона. Отопление и так начнется на две недели позже необходимого. Но виной всему мой заместитель. Он хотел сорвать все работы полностью. Это очень важная информация. Об этом следует говорить обязательно. Заместителя уже арестовали.
– Я поняла… – Мама заторопилась к двери.
– Сначала на базар, потом в больницу, – напомнил Шерхан. – Я сейчас распоряжусь насчет машины.
Мама вышла, а он позвонил в гараж.
И уже из окна увидел, как она спустилась с крыльца и села в машину с пробитыми, но заклеенными чем-то, кажется, мутным скотчем, стеклами.
Шерхан позвонил начальнику отдела кадров и попросил принести полный список работников министерства. Всех, вплоть до курьера. Сейчас, в связи с положением в республике, таких сотрудников немного. Фонд зарплаты сильно ограничивает потребности в сотрудниках. Тем не менее его министерство по численности, пожалуй, самое большое. Два крыла на соседних этажах Дома правительства занимает.
Начальник отдела кадров прибежал сразу – запыхавшийся, испуганный. Понимает, что начинается большая чистка. И список как дельный работник подготовил, похоже, раньше, чем министр позвонил ему. За короткое время после звонка подготовить этот список возможности не было.
Шерхан посмотрел. Подчеркнул, не дочитав до конца, сразу три откровенно не чеченские фамилии.
