казались ей теперь лишь кратким мгновением — минутой покоя и отдыха, не принесшей ей, однако, ни радости, ни горя, тогда как последние два дня как будто вместили в себя целую жизнь. Сколько бурных чувств посетили ее за эти недолгие часы — ненависть, страх, отчаяние, восторг, безысходное горе и…
И жажда крови, подумала она, краем глаза заметив, что сэр Райлан пошевелился в своем углу.
Да, пожалуй, она не остановилась бы и перед убийством, решила Джоанна, окинув своего мучителя взглядом, исполненным отчаянной враждебности. Будь у нее возможность, она изо всех сил огрела бы его одним из поленьев, принесенных для растопки чьей-то заботливой рукой, или подсыпала бы ему в суп толченого корня желтого нарцисса. Но такой случай навряд ли представится. А жаль!
На мгновение девушкой овладело чувство вины. Разве можно предаваться столь греховным помыслам? Она постаралась вновь переключить внимание на кипевший в кастрюле суп из овощей, в то же время краем глаза наблюдая за лордом Блэкстоном. Это он обнаружил в домике небольшую кладовку с кое-какими припасами и утварью. Она тотчас же занялась приготовлением нехитрой похлебки, он же неподвижно сидел в ожидании обеда, бесцеремонно разглядывая девушку.
— Готово? — спросил он, выкладывая на пол перед очагом несколько поленьев, принесенных им из стопки возле двери в чулан.
— Нет, — ответила Джоанна с ненавистью, даже не взглянув на него. Этого ей, однако, показалось недостаточно, и она добавила: — Не все вокруг делается так, как вы хотите!
Она готова была поздравить себя с удачным ответом, заставившим его замолчать, но вдруг почувствовала, что он легко провел пальцем по ее спине вдоль позвоночника. Подпрыгнув от неожиданности, девушка услышала его голос у самого своего уха;
— Не все, это верно. Но вы будете делать то, что я хочу!
Джоанна отступила в сторону, чувствуя, как отчаянно забилось ее сердце. Райлан, усмехнувшись, помешал суп подобранной с полу деревянной ложкой, попробовал его и невозмутимо сообщил:
— Надо добавить соли. И каких-нибудь специй, если есть.
— Конечно. Ведьминого семени, — кивнув головой, процедила Джоанна, присаживаясь у очага. Да, она угостила бы этого негодяя ведьминым семенем или наперстянкой. Он этого заслужил!
— Ведьминого семени?! — восхищенно воскликнул он и от души расхохотался. — Что за ужасные слова раздаются из этих уст, привычных к чтению молитв? Где же ваша монашеская кротость? И признаете ли вы, наконец, что святая обитель — совсем неподходящее для вас место?
— Даже самой святой Терезе захотелось бы отравить такого низкого негодяя, как вы! — воскликнула она, дрожа от гнева. — Что же касается меня, то эти «ужасные» слова произнесла бы на моем месте любая женщина!
— Вот именно, — подхватил он. — Суть в том, что вы — женщина. Я только не могу понять, почему вы, моя кровожадная голубка, отказываетесь от моего участия, которое принесет вам пользу.
— Вы хотели сказать — принесет пользу вам! Я уж как-нибудь сама разберусь, что для меня хорошо, а что плохо. Но знайте, что я ненавижу Оксвич и того грубого мужлана, которого вы собираетесь навязать мне в мужья!
Они умолкли и в наступившей тишине лишь некоторое время смотрели друг на друга. Взгляд Джоанны был полон отвращения и боли. Насмешливая улыбка на лице Райлана уступила место озадаченному выражению.
— Ну а если вы сами сможете его выбрать, Джоанна? — спросил он с надеждой. — Из нескольких человек, которых я предложу вам?
— Нет! — крикнула она, мотая головой. Это оскорбительное предложение повергло ее в бешенство. Она вскочила на ноги, не желая оставаться подле человека, столь беззаботно игравшего ее жизнью, ни на минуту не задумываясь о ее чувствах. Но путь к бегству из тесного домика был отрезан загородившим дверь шкафом. Это лишь усилило ярость девушки, не находившую себе выхода. Если бы ей даже удалось вырваться из этой тесной тюрьмы, она не смогла бы скрыться от Райлана Кемпа на маленьком пустынном островке.
Глаза Джоанны наполнились слезами. Она отвернулась, чтобы скрыть их от своего похитителя, и не расслышала его слов, обращенных к ней.
— Скажите мне, Джоанна, — повторил он спокойно и неторопливо, — что заставляет вас противиться вступлению в брак?
— Это… это не ваше дело, — ответила она, подавляя рыдания.
— Очень даже мое, учитывая обстоятельства, — заметил он.
— Почему? Потому что вы можете передумать? — с надеждой спросила она, поворачиваясь к нему.
Он невозмутимо посмотрел в ее загоревшиеся надеждой глаза и все так же спокойно ответил:
— Потому что я смог бы помочь вам преодолеть ваш страх, знай я, на чем именно он основан.
Джоанна помрачнела и, сощурив глаза, с ненавистью бросила ему:
— Ваша самоуверенность, похоже, не имеет границ! — Она попыталась отбежать на безопасное расстояние, но он успел схватить ее за руку.
— Моя самоуверенность, говорите?! А что же вы скажете в защиту своего глупого упрямства? Вы отвергаете священный союз между мужчиной и женщиной, благословенный самим Господом Богом, заповедавшим им плодиться и размножаться и наполнять землю, но отказываетесь назвать причины своего неприятия брака. Только не вздумайте ссылаться на благочестие, которым вы не обладаете, или уверять меня, что преуспели в умерщвлении плоти. Я не поверю этому, потому что успел убедиться, как вы чувственны, Джоанна.
С этими словами он прижал ее к себе. Края одеяла разошлись в стороны, и сквозь тонкую ткань рубашки Джоанна чувствовала тепло груди Райлана.
— Не пытайтесь изображать из себя холодную монахиню, Ничего у вас не получится. Я чувствую, какой в вас горит огонь. И вы раздуете его вместе с будущим супругом!
