сказал… Экспертиза потом показала… В состоянии сильного опьянения… Тогда и младший сержант раскололся…
– И вам… Сколько ни сталкиваюсь, большинство бед вокруг из-за пьянства… А Дагестан у нас в России самый крупный производитель спирта… На наших бедах наживается… А другим кавказцам ликер-водочные заводы принадлежат… Почти по всей России, полностью или частично… И подпольные заводы, где отраву для нас делают…
– Это, отец Георгий, называется пьяным базаром… – заметил отставной следователь, опрокидывая рюмку в рот. – А вообще-то тебе следовало пить бросить с того раза, как твой храм ограбили… По примеру старшего лейтенанта… Несчастье пришло – бросай пить… Сейчас бы тебя уже в штат вернули…
Храм, где служил отец Георгий настоятелем, находился в восьмидесяти километрах от его дома, и он постоянно ездил туда на автобусе. Храм старинный, с хорошим иконостасом и древней росписью. Уже около года назад после окончания службы несколько машин не уехало, как потом говорили свидетели – церковный сторож и его жена. Отец Георгий переодевался, когда ему в спину ткнули стволом автомата, заставили лечь на пол и начали снимать с иконостаса иконы. Не каждую снимали – знали, что следует выбрать, а что никого не заинтересует. Когда иконостас опустошили, отца Георгия связали, и он пролежал на полу, то молитвы читая, то громко ругаясь, посылая на грабителей проклятия, целый час, пока церковный сторож не услышал его, не пришел и не освободил. Сторож не пришел сразу только потому, что после службы отец Георгий любил задержаться в церкви, чтобы с бутылочкой побеседовать. Грабителей, конечно, так и не нашли…
– А ты врешь… – закусив после рюмки, повернулся Артем Палыч теперь уже к старшему лейтенанту. – Не бросил ты тогда… Потом, может быть, не знаю… А тогда ты до черноты в харе упивался… Много дней подряд… И творил что-то спьяну… Не пойму, как может пьяный такое творить, но ты творил…
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
Старший лейтенант Пашкованцев возрастом был еще молод, но опыт участия в боевых действиях имел достаточный и, кроме того, имел за плечами хорошую школу подготовки военной разведки, что не всегда дает боевой опыт, как показал случай с лейтенантом Медведевым, но дает опыт другой. И этот опыт подсказывал ему, что ни один профессиональный военный разведчик не начнет действовать, будучи в состоянии аффекта, когда ты стал, по сути дела, сам для себя и для других человеком неуправляемым. Надо было сначала успокоиться, уравновесить все чувства, потом все взвесить, проанализировать, провести качественную разведку и только после этого действовать – предельно решительно и непременно адекватно действию, что было предпринято против тебя, иначе вообще нет смысла что-то начинать…
Труднее всего было успокоиться… Вспоминались снова и снова грядки, которые жена хотела устроить в огороде… Сразу вспомнился почему-то сорт клубники, который она собиралась выращивать – ремонтантная… Вспоминались многие слова дочери, ребенка, которого изуверы не пощадили, только бы утешить свою месть и другим одновременно дать жестокий урок. Они считали, что после такого урока никто против них слова сказать не посмеет, но плохо же они русских людей знают… Русский адат тоже существует… И он покажет себя… Это Алексей по глазам тех, кто вместе с ним в бане сидел, видел… Бывает у людей простое возмущение, а бывает такое, что заставляет глазами темнеть… Сейчас как раз такое пришло… Все сидели с темными и мрачными глазами… Алексею доводилось видеть такие глаза у своих солдат…
Темные глаза – это когда зрачок расширен… Зрачок от боли и сильного возбуждения расширяется… Сильное возбуждение может быть и страхом вызвано, и ненавистью… Страха Алексей в этих глазах не увидел…
Алексей еще денег дал:
– Помяните… Пустые бутылки не выбрасывайте… К стене поставьте… Сгодятся…
Он уже знал, для чего могут сгодиться пустые бутылки. Значит, начал соображать… Значит, военный разведчик в нем уже начал работать…
Сам из бани вышел.
Он обошел пепелище, не заходя в него, по кругу… То, что осталось от жены и дочери, следственная бригада увезла на экспертизу… Дали бы похоронить по-человечески, что им еще надо… Нет, им экспертиза понадобилась… Но, как человек армейский, Алексей умел подчиняться существующему порядку, и действия следственной бригады хотя и раздражали, но возмущения и желания противодействия не вызывали…
Раньше скамейка была от бани не видна… Она по другую сторону дома стояла, ближе к штакетному забору. Забор не обгорел… Ветер с его стороны дул, от забора в сторону дома и дальше, в сторону огорода. До бани жар не дотянулся, только пожег в огороде траву. Хорошо, что трава не жухлая, только до середины огорода выгорела…
Алексей до скамейки дошел. Сел сначала лицом к пожарищу, но так сидеть и смотреть было невыносимо больно, и он отвернулся лицом в сторону поля, оставив пожарище за спиной. Хотелось просто сидеть, не шевелиться и ни о чем не думать. Но думать он себя заставлял, понимая, что, думая, он возвращается к жизни, а удаляясь в боль и воспоминания, удаляется и от жизни. Сейчас шло разделение конкретного человека с его болями и заботами и офицера спецназа. Это разделение должно всегда существовать. Мало ли, что может происходить в жизни человека. Всегда есть что-то, что беспокоит и волнует, мешает сосредоточиться на службе. Но, когда офицер спецназа начинает работать, он обязан уметь забывать о том, что происходит в его личной жизни. Если офицер спецназа ведет в бой солдат, он уже не помнит, что вчера с женой серьезно поссорился, что у него дома труба под ванной протекает и подтапливает соседей внизу, а соседи в суд грозятся подать. Если от этих мыслей не уйдешь, ты не сможешь полностью себя работе отдать. А если работа боевая, то можешь не только свою жизнь опасности подвергнуть, но и жизни своих подчиненных.
Алексей, как всякий военный разведчик, умел готовить себя психологически. И потому повернулся к пожарищу спиной. Он словно отгородился от него мысленной спиной, чтобы собрать мысли и правильно, четко выстроить их…
Адат… Кровная месть… Наверное, по большому счету, это плохо и глупо, и вообще попахивает средневековьем… Но когда это становится не только делом твоим личным, когда это становится, во-первых, делом наказания преступников, которых, как говорят все местные мужики, здесь, в районе, все равно не накажут, они здесь и откупятся, и отмажутся, и вообще доказать здесь никто ничего не сможет, а, во-вторых, делом защиты тех же местных мужиков от нашествия жестокой чужеродной орды, тогда адат смотрится вполне уместным. И слово для ситуации вполне подходящее… Оно понятно тем, кто все это затеял…
И будет еще понятнее, когда они поймут, что получили в ответ…
Алексей прекрасно понимал, что он, волею судьбы оказавшись сейчас главным действующим лицом, является, наверное, одновременно и единственным, кто благодаря своей подготовке способен себя противопоставить кавказскому беспределу здесь, в тихой российской глубинке. Надеяться на власть бесполезно. Власть – это правильное понятие, когда она целиком рассматривается как действенная величина, но в каждом отдельном случае все упирается в отдельных людей, в этой власти работающих, иногда честных, но гораздо чаще алчных, продажных, и прочих, кто признает только сиюминутный момент существования. Может быть, понимает, что становится частью замкнутого круга порочности системы, может быть, и сама система ему не нравится, но сил вырваться из этого круга нет, потому что та самая сиюминутная выгода перевешивает все остальное. Но власть всегда состоит именно из конкретных звеньев, она складывается из них в целое. И если целое еще может что-то делать иное, иногда и полезное простому человеку, то каждое конкретное звено власти этого делать не будет и постарается даже хорошую инициативу для собственной выгоды использовать. Те, кто во власти сидит, не могут разделять свое внутреннее со своей работой, как это обязан делать офицер спецназа. И в этом их беда, и в этом беда тех, кто вынужден власти подчиняться. Будь все иначе, не чувствовали бы алчные пришельцы себя здесь хозяевами…
Алексей понимал, что с властью бороться бесполезно и бессмысленно, потому что на смену одной власти может гораздо худшая прийти. И ни к чему это… Бороться можно только с конкретными людьми, власти принадлежащими или нет, но власть использующими. С этими бороться следовало теми или иными доступными методами… В данном случае бороться следовало с бандитами, с убийцами, которые нашли себе прикрытие во власти. Деньгами, дружественными или иными отношениями, семейными связями – они сами пытаются теневой властью стать и даже в какой-то мере стали уже ей…
Могла ли получиться какая-то случайность? Мог ли Ваха оказаться ни при чем?
Как человек, которому справедливость не чужда, Алексей себе этот вопрос задал. Он вспомнил каждый момент своего разговора с Вахой. Каждую интонацию старался мысленно повторить в памяти, каждое слово повторить и каждый взгляд понять…
В том, что Ваха враг, и в том, что Ваха послал своих парней на «Форде Скорпион» разобраться с Алексеем, в этом сомнений не возникало. Они и разобрались, они и определили, наглядно показали, что здесь есть сила, которая может Вахе противостоять.
Мог ли Ваха этим удовлетвориться? Мог ли он отступить?
Наверное, мог… С кулаками на танк бросаться мало кто будет, хотя и такие люди встречаются. Вопрос в том, как Ваха рассматривает Алексея… И здесь конкретный ответ дать нельзя.
Есть и другой ответ, который называется все так же – адат… Кровная месть… Тебя обидели, ты должен обидеть многократно сильнее… И Ваха не мог не понимать, что, получив отпор и не ответив сильнее, многократно сильнее, он сразу теряет свой авторитет… Он может гораздо больше потерять, поскольку авторитет для него, скорее всего, это все… Если он ведет здесь большой и прибыльный бизнес, без авторитета и его бизнес попадает под угрозу. Те люди из районной власти, что прикрывают его, не будут прикрывать человека, который лишился авторитета…
Да, скорее всего, Ваха не мог удовлетвориться разборкой около машины. Он не мог оставить такого показательного поражения без ответа. Но доказательств
