визиты к скучным соседям, а главное, все мужчины обычно уезжают в Шотландию поохотиться. Я думаю, ты не настолько наивна и не думаешь, что, поскольку ты только что вышла замуж, твой муж откажется от всех своих развлечений, лишь бы побыть с тобой. Я всегда считала, что, если мужчины предпочитают развлекаться, то же самое должны делать и женщины.
— Простите, боюсь, что я…
— Я думаю, моя дорогая Алекса, что теплое солнце юга Испании понравится тебе значительно больше, чем холодная и заснеженная английская деревня. И если ты скажешь Ньюбери, что привыкла к тропическому климату и не выносишь холодных, промозглых зим и поэтому решила поехать в Испанию или Португалию вместе со мной, я думаю, он не станет возражать, а для нас с тобой это будет увлекательное путешествие. Обдумай все хорошенько, прежде чем ответить. А лучше съезди сначала на недельку или две в деревню и попробуй, что это такое!
В жизни постоянно приходится выбирать и принимать решения. Алекса вернулась домой в каком-то неопределенном настроении и целый день находилась в напряжении, ей никак не удавалось освободиться от чувств и эмоций и все трезво обдумать, спокойно все взвесив. Готовясь к предстоящему разговору с мужем, Алекса долго стояла у окна, наблюдая, как моросит мелкий нудный дождь, потом она вновь вернулась к камину. Она должна быть спокойной, вести себя разумно и ни при каких обстоятельствах не выходить из себя. Она должна сказать ему, что для них обоих будет лучше, если они с самого начала придут к взаимопониманию. Но, в конце концов, все получилось совсем не так, как она ожидала. Насколько она помнила, ей никогда не помогали заранее подготовленные речи.
Наверное, все получилось так из-за того, что он пригласил на обед гостей, не посоветовавшись с ней. Или потому, что он вернулся домой, только когда уже приехали гости и она развлекала их, пока он переодевался к обеду. А может, причиной было это совершенно непереносимое время, когда мужчины ушли со своими сигарами и портвейном, а шесть женщин, едва знавших друг друга, были вынуждены поддерживать разговор, который постоянно прерывался неловким молчанием. Во всяком случае, к тому времени, когда разъехались последние гости, Алекса была страшно раздражена и с трудом сдерживала гнев. Этому способствовало и то, что среди гостей, которых она была вынуждена развлекать, были две известные куртизанки, которые потом, без сомнения, со смехом будут рассказывать, как их принимали виконт Эмбри с супругой в своем фешенебельном доме на площади Белгрейв. И прежде всего будут смеяться над ней.
Когда Боулз закрыл входную дверь, Алекса повернулась к зевающему мужу:
— Мне нужно поговорить с вами, мой лорд.
В каждом ее слове звучал сарказм, тем не менее, он еще раз зевнул, а потом поинтересовался, нельзя ли отложить этот разговор до того времени, когда он будет менее сонным и сможет уделить ей больше внимания.
— Если это касается денег, то я уже отдал распоряжения мистеру Джарвису. Я думаю, он сможет объяснить тебе все значительно лучше, чем я. У тебя не будет причин считать себя обделенной.
Горькая мысль, что она должна благодарить его за то, что он позволяет тратить ей ее же собственное состояние, неприятно поразила Алексу; Взглянув на него и встретившись взглядом с его холодными зелеными глазами, в которых не было ничего, кроме разве что скучающего безразличия, Алекса почувствовала, что не может больше сдерживать себя.
— Если это все, что тебя интересовало, тогда, я надеюсь, мы пойдем спать?
Он уже повернулся, чтобы уйти, но Алекса удержала его за руку. Она была уверена, что мистер Боулз внимательно наблюдает за ними, делая вид, что запирает замки, но это ее уже не волновало.
— Нет, мне нужно обсудить с тобой значительно больше, чем ты думаешь, и обязательно сегодня. — Тихий голос Алексы дрожал от гнева.
— Нужно? У меня нет настроения вообще что-нибудь обсуждать сегодня. Неужели это так необходимо? — Но тут что-то в лице Алексы заставило его передумать. — Я вижу, ты настроена решительно. Мы пойдем в кабинет или в библиотеку? Ты обещаешь мне, что наша беседа будет недолгой?
В библиотеке был зажжен камин, мистер Боулз добавил туда побольше угля, принес графин с коньяком и два бокала, а затем оставил их вдвоем в напряженном молчании. Виконт Эмбри, наполнив бокалы, протянул один своей супруге:
— Салют, маркиза! Ты хотела обсудить со мной что-то очень срочное?
В конце концов, она вряд ли может обвинять его в неискренности или в преднамеренной жестокости. Она просила сказать правду и получила ее. Эта правда, как стрела, вонзилась ей в сердце.
— Господи, Алекса! Я же еще раньше говорил тебе, что наша свадьба не принесет тебе ничего хорошего. Но ты настаивала, как и твой отец, и маркиза, в конце концов, меня поставили перед необходимостью выбора. И самое лучшее, что я мог выбрать, был брак с тобой и моя свобода. Трудно поверить, что ты не знаешь об этом, но, возможно, и нет, в любом случае я приношу тебе свои извинения за то, что не могу тебе дать в этом браке ничего, кроме имени и титула.
После этих слов гнев Алексы сменился оцепенением, снять которое не мог даже коньяк, который она пила большими глотками. В какой-то момент ей даже показалось, что она превратилась в ледяную статую. Но все равно она продолжала задавать ему вопросы, как будто хотела еще больше разбередить свою рану, хотела узнать, способна ли она все еще чувствовать боль.
— Почему? Николас, скажи мне, почему? Я думаю… Я смогу понять, если ты объяснишь…
— Боюсь, тебе будет трудно понять мои объяснения.
Позже, лежа в своей кровати и глядя в потолок, на котором причудливо изгибались тени, отбрасываемые огнем, Алекса обнаружила, что помнит каждое сказанное им слово, его тон, выражение его лица. Она помнила, что он говорил с ней по-доброму, но так, как будто его самого это совершенно не касалось, как будто речь шла о ком-то другом.
— Дело в том, что наступает момент, когда ты понимаешь, что тебе нужно освободиться от боли, спрятаться от нее. И я сделал это, уйдя в себя, отделив свой разум от своих чувств. Я должен был разучиться чувствовать, Алекса. Это был единственный путь. А после этого все стало значительно проще. Но ты, наверное, не понимаешь меня? — Он подошел к ней и поправил ей волосы. — Мне жаль, что я оказался никуда не годным мужем, моя дорогая, но если ты хорошо подумаешь, то найдешь немало преимуществ в таком вежливо-официальном браке, и в конце концов ты почувствуешь себя счастливой.
