Дилан рассмеялся.
– Сказано человеком, у которого нет дочерей. Если моя Изабель что-нибудь захочет, желания отца не часто принимаются во внимание.
Йен не мог разделить благодушное настроение брата.
– Знаешь, это будет непросто. Британские пэры католической веры – редкий товар.
– Как и достойные женщины-католички, на которых они женятся, – возразил Дилан, небрежно отмахнувшись от трудностей.
– Куда бы эта девица ни пошла, скандал следует за ней по пятам, – продолжал Йен. – И если ее религия, запятнанная репутация и ее вызывающее поведение – недостаточный повод для беспокойства, то существует еще и ее мать.
При этих словах он почувствовал необходимость выпить и подошел к шкафчику с напитками.
– Болгери – выгодное родство, – сказал он, налив себе вина. – И у нее огромное приданое. Это поможет мне найти достойного пэра-католика, имеющего собственное хорошее состояние, жениться на мисс Валенти, невзирая на ее компрометирующее прошлое. Но вопрос о матери все усложняет. Ей нужно порвать всякие отношения с этой женщиной, а она наотрез отказывается это сделать. Пo существу, она требует, чтобы ее будущий муж стал считать Франческу членом своей семьи. Принять к себе в семью эту распутную даму полусвета? Боже, что за мысль!
– Эти чертовски неудобно, когда собирается вся семья, – согласился Дилан. – Ты у нас лучше всех знаешь правила этикета. Может ли лорд пригласить свою тещу с такой репутацией на крестины детей? Или нет?
Йен был не в том состоянии духа, чтобы оценить острую шутку брата.
– Черт побери, Дин, неужели ты хотя бы раз не можешь побыть серьезным? – Он вернулся к камину и, расхаживаяперед ним, рассуждал вслух: – Как только она будет замужем, она окажется в руках мужа и вопрос о матери будет решать он. Но пока ее отношения с Франческой– моя проблема. У меня нет никакого желания насильно разлучать дочь с матерью, но, кажется, и должен это сделать.
– Не самый дипломатичный поступок.
– Нет, но при ее бунтарской натуре у меня может и не быть другого выхода. Каждая минута, проведенная с матерью, все больше вредит ей и делает мою задачу несколько труднее. Если я хочу исполнить свой долг, то сначала должен позаботиться о том, чтобы ее приняли в обществе, а это значит, что она не может оставаться в доме Франчески.
– Так что же ты собираешься с ней делать?
– В этом-то и вся суть. Быть дуэньей молодой женщины – огромная ответственность. Имея в виду прошлые проступки девушки, будет очень трудно уговорить какую-нибудь матрону взять на себя заботу о ней. Если девушка попадет в беду, будут осуждать и ее дуэнью.
– Ты найдешь кого-нибудь, я в этом уверен.
– Возможно, но у меня не так много времени. A девица не расположена мне содействовать.
– Ты обвиняешь ее?
– Я хочу, чтобы она посмотрела фактам в глаза и проявила благоразумие. Вместо этого она дерзка, требовательна и непокорна. Меня поражает, как молодая девушка такого происхождения может так себя вести.
– Неужели тебя это удивляет, если учесть, как деспотично и высокомерно ты вел себя сам?
– Я не был ни деспотичным, ни высокомерным.
Заметив, как Дилан с сомнением поднял бровь, Йен продолжал:
– Как я тебе говорил, времени у меня мало, и совершенно откровенно и честно описал ее положение, но в ответ я получил лишь непочтительность и возмущение, в ее двадцать два года она могла бы быть серьезней. Но куда там! Девица невероятно наплевательски относится к своей добродетели, положению в обществе, долгу и собственному будущему. – Он зашагал по ковру в обратном направлении. – Почему? – тихо спросил он сам себя. – Почему эти итальянцы вечно создают проблемы?
– Дело не в том, что она итальянка, – заметил Дилан, которого, казалось, забавлял этот разговор. – А в том, что эта женщина задела тебя за живое.
От этих слов Йен застыл на месте около камина, и перед его глазами мелькнула визитная карточка, выглядывавшая из ложбинки на груди мисс Валенти. Он снова отпил из бокала.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Из того, что ты рассказал, я понял, что ты обсуждал ситуацию на своем языке. Международные отношения и политические последствия, долг, честь. Да какое ей до этого дело? С ее точки зрения, вот человек, которого она никогда раньше не видела, от имени ее отца распоряжается ее жизнью и будущим, разговаривает с ней так, будто она представляет неприятную проблему, от которой надо как можно скорее избавиться. Ничего удивительного, что она возмутилась. Так поступила бы любая женщина на ее месте.
Это была чистая правда, и Йен знал это. Он посмотрел на младшего брата и постарался сохранить чувство собственногодостоинства.
– Кажется, я допустил небольшой дипломатический просчет.
– Это самое меньшее, что можно сказать. О чем только ты думал?
Йен не думал, по крайней мере в голове у него не было ничего, кроме того, как избавиться от этой хорошенькой маленькой проблемы.
– Будь уверен, я не повторю своей ошибки. Когда я снова встречусьс этой молодой женщиной, я использую первое правило дипломатии.
– Какое же?
– Получить то, чего я хочу, но убедить ее в том, что именно она добивается того, чего желает.
– Здравая мысль. Только не забывай, что ты не заключаешь торговый договор с Португалией. – Дилан глотнул бренди. – Если хочешь моего совета...
– Не хочу.
– Никогда не забывай, что она женщина.
Воспоминания о пышных формах и красных, как вишня, губах Лючии Валенти все еще не выходили у Йена из головы. Забыть, что она женщина? Он опустошилбокал.Маловероятно, черт побери.
Лючия нисколько не удивилась, когда на следующее утро она получила записку от сэра Йена, в которой он уведомлял, что сегодня днем навестит ее, что он сожалеет, если этим причинит ей неудобства, но питает глубокую надежду, что у нее найдется время принять его.
Очень дипломатичное послание, однако среди всех этих вежливых фраз он как бы вскользь упомянул о том, что пишет отцу отчет о ее положении.
Лючия похлопывала запиской по ладони, соображая что ей делать дальше. Она будет содействовать плану отца, но на своих условиях, и это означало, что надо найти человека, который бы полюбил ее. У нее оставался только один выход – последовать совету матери, жить у респектабельных людей, посещать званые вечера, встречаться с молодыми мужчинами и получать удовольствие. А со временем, может быть, любовь сама найдет ее. Только с одним она не собиралась соглашаться – перестать видеться с матерью. Она хотела навещать ее когда захочется. Это значило, что надо найти такую дуэнью, которую она сможет обвести вокруг пальца. А сэр Йен должен смотреть на ситуацию с ее точки зрения.
Может, он и деспотичен, и высокомерен, и холоден, но все равно был мужчиной.
«Слаще меда!» – напомнила она себе днем, когда доложили о его приходе и он вошел гостиную.
– Ваше превосходительство, – приветствовала она его более глубоким, чем накануне, реверансом.
Она села и жестомпредложила ему расположиться напротив нее.
– Мисс Валенти, – сказал он, заняв указанное емуместо.– Боюсь, вчера мы положили плохое начало, и мне очень бы хотелось исправить положение.
– Как и мне.
«Немножко польстить ему, – подумала она, – принять вид заблудшей, но раскаявшейся девушки, добавить к этому легкое почтение, чтобы он почувствовал свою важность, и она полностью будет владеть ситуацией».
Она улыбнулась ему.
– Сэр Йен, у меня такое же чувство. Не понимаю, что это нашло на меня вчера.Нe сомневаюсь, мы с
