— Газета — просто прелесть, — заявила она. — И вам не убедить меня, что это не так!
Себ ухмыльнулся и сказал:
— Что ж, прелесть так прелесть, не возражаю. Только все равно мы столько не продадим. Надо сказать Малышу Джо, чтобы отнес завтра половину номеров обратно к Хейзел. А вам, Люси, надо побыстрее привести себя в порядок — поезд приходит с минуты на минуту.
Люси нахмурилась и проговорила:
— Я надеялась, что вы найдете минутку, чтобы как следует прочесть газету. Хейзел внесла в этот номер много нововведений, в том числе новую рубрику.
Не желая разочаровывать девушку, Себ сдался и процедил сквозь зубы:
— Что ж, хорошо. Надеюсь, прочитав это, я не умру от восторга.
Вложив средства в «Эмансипейшен трибюн», Себастьян всерьез заинтересовался газетным бизнесом, и такие издания, как «Уикли растлер», называл «газетной макулатурой». Однако ради Люси он добросовестно просмотрел заголовки и действительно обнаружил новую рубрику под названием «Спросите у Пенелопы». Заинтересовавшись, он углубился в чтение.
Добившись своего, Люси едва не запрыгала от радости. Она внимательно смотрела на Себастьяна, изучая выражение его лица. Сначала его лицо выражало крайнюю скуку, затем черные брови медленно поползли вверх, а потом глаза Себа округлились, и он, читая, то и дело ухмылялся.
Закончив чтение, Себастьян поднял глаза на девушку и спросил:
— Неужели все это правда?
— Вы же сами читали, — ответила Люси, с трудом сдерживая волнение. — Здесь все черным по белому написано.
Себ почесал в затылке и воскликнул:
— Неужели Хейзел сама состряпала всю эту чушь? — Люси почувствовала, что задыхается.
— Нет, конечно, нет…
— Так кто же тогда? Уж точно не вы!
Щеки Люси вспыхнули. Глядя куда-то в сторону, она тихо сказала:
— Это написала Пенелопа.
— Что за Пенелопа? Черт возьми, кто она такая?
— Я толком не знаю. — Люси ненавидела ложь, но еще больше в этот момент она ненавидела Себастьяна. Ненавидела за то, что он сказал о ее работе. Немного помедлив, она добавила: — Пенелопа — популярная журналистка с востока. Кажется, из Чикаго. Она присылает свои заметки по телеграфу.
Себастьян издал звук, представлявший собой нечто среднее между ворчанием и стоном.
— Лучше бы она не лезла в наши дела, а ограничилась своим Чикаго. Мы здесь прекрасно обойдемся и без ее глупостей. Наверняка кто-то из нашего города переслал ей этот вопрос читательницы.
— Я ничего об этом не знаю. — У Люси больше не было ни желания, ни сил спорить с Себастьяном. Выхватив у него из рук газету, она положила ее на полку. Затем сказала: — Я сейчас сбегаю в гостиницу и переоденусь.
Она уже собралась уходить, но Себастьян положил руку ей на плечо.
— Подождите, — сказал он. — Не принимайте мои высказывания по поводу газеты так близко к сердцу.
Не глядя ему в глаза, она спросила:
— С чего вы взяли, что я приняла их близко к сердцу?
— Ну, не знаю… Может, потому, что у вас сейчас такое лицо… Похоже, вы с удовольствием огрели бы меня по голове бутылкой виски.
Люси заставила себя рассмеяться, но по-прежнему избегала его взгляда.
— Ладно, не огорчайтесь, — успокаивал ее Себастьян. — Вы же тут ни при чем. Мало ли что написала Хейзел или тот, кого она наняла. Зато набор газеты выглядит просто замечательно. Вы славно потрудились.
— Благодарю. — Люси убрала руку Себа со своего плеча. — Я вернусь через час.
Выходя из таверны, Люси кипела от злости. Она долго не могла успокоиться. Вернувшись в свой номер, она принялась яростно смывать краску с пальцев. «Возможно, Себастьян в чем-то прав, — думала девушка. — Действительно, что я понимаю в газетном деле? Просто я очень люблю читать, и мне до безумия хочется вести свою колонку!»
Но почему же ей не приходило в голову, что кто-то может не разделять ее мнения о новой рубрике? А что, если другие читатели примут ее колонку так же, как Себастьян? Что, если они возненавидят колонку советов? При этой мысли Люси содрогнулась. Но тут же успокоилась, вспомнив, что Хейзел посоветовала ей вести эту рубрику под вымышленным именем. Что ж, по крайней мере, на нее не будут показывать пальцем.
Переодевшись, Люси быстро спустилась по лестнице и замерла в изумлении. В вестибюле она увидела Чарли.
— Люсиль! — воскликнул он, поднимаясь с кресла. — Мне тут сказали, что ты очень торопилась, когда шла в свой номер. Поэтому я решил не посылать за тобой, а дождаться внизу.
— Очень предусмотрительно с твоей стороны, — заметила Люси.
Но у Чарли был потерянный вид, а в глазах — тоска. И Люси встревожилась: не случилось ли что- нибудь дома с ее родными? Судорожно сглотнув, она спросила:
— Что случилось?
— О Господи, все в порядке! Просто ты сказала, что заглянешь в пекарню, но так и не зашла. Я волновался за тебя.
Боже мой, она совсем забыла про него!
— Ох, Чарли, мне искренне жаль, что я не смогла забежать на минутку в пекарню. Но дело в том, что в последнее время у меня ужасно много работы. Нет ни минутки свободной!
Чарли подошел к ней вплотную и внимательно посмотрел на нее:
— Ты и впрямь выглядишь усталой, Люсиль. По-моему, тебе не стоит работать в этой таверне. Мистер Коул выжимает из тебя все соки, совсем загонял тебя. Кроме того, порядочной девушке не подобает работать в таком месте.
Отчасти он был прав. Люси чувствовала, что действительно устала. К тому же она была не в духе, поэтому не смогла пропустить слова Чарли мимо ушей.
— Лучше помолчи! — сурово заявила Люси. — А если будешь продолжать в том же духе, получишь… — Она показала кулак бывшему жениху.
Чарли знал, что Люси не шутит. Ему не раз приходилось спасаться от нее бегством. Правда, это происходило в те времена, когда они были еще совсем детьми, и когда Люси смотрела на него глазами ребенка, а не женщины.
Но, очевидно, он хорошо помнил те годы, поэтому отошел от Люси на несколько шагов и сказал:
— Ладно, поступай, как знаешь. Я могу тебе чем-нибудь помочь? Ты знаешь, что я готов оплатить твой проезд домой. И я не отказываюсь от своих слов.
— А я по-прежнему отказываюсь брать у тебя деньги и не хочу возвращаться. — Люси повернулась и направилась к выходу. — Мне нельзя сегодня опаздывать на работу. Вечером у нас игра в покер.
Чарли нагнал ее.
— Не возражаешь, если я провожу тебя? Нам кое-что надо обсудить.
— Что ж, слушаю… — Люси прибавила шагу.
— Ты все еще сердишься на меня?
«Неужели не мог задать более идиотский вопрос?» — в раздражении подумала Люси. Она резко остановилась и, повернувшись к Чарли, посмотрела ему прямо в глаза:
— А сам-то ты как думаешь?
— Думаю… что ты сердишься, — ответил Чарли, опустив голову. — Я не мог предположить, что все так обернется. И я не хотел тебя обидеть, Люсиль, поверь!
— Но ты меня обидел. Очень обидел!
Он хотел обнять ее, но она увернулась, и Чарли со вздохом проговорил:
