откуда она не могла бы убежать. Скоро они зададут друг другу немало вопросов, на которые придется давать ответы, но сначала…
Когда Колин наклонил к ней голову, все его чувства обострились, его тело нырнуло в море аромата ее кожи и волос, а когда их губы соприкоснулись, он застонал — удовольствие снова обнимать ее причиняло ему почти физическую боль.
Сначала тело Холли оставалось напряженным. Но когда его язык раздвинул ее губы, она прильнула к нему, обвила руками его шею, приоткрыла рот. Желание закипело в нем, забурлило в его чреслах, распахнуло его сердце, и несколько мгновений Колин наслаждался тем, что может прижимать ее к себе, словно она принадлежит его рукам, принадлежит ему. Он пил ее, вдыхал ее и проглатывал ее тихие нежные всхлипывания.
Раздавшееся за деревьями ржание заставило Колина прервать поцелуй, поднять голову и вспомнить, что они — спаси, Господи! — находятся на общественной дороге и, хотя лошади немного скрывают их от посторонних глаз, какой-нибудь всадник может оказаться рядом с ними в любое мгновение или с полей кто-то приметит их.
Да даже Джеффри может почему-нибудь вернуться.
Холли смотрела прямо на него, ее влажные губы чуть приоткрылись, а грудь поднималась и опускалась в такт его учащенному дыханию.
— И что теперь? — спросила она.
В самом деле… Теперь, когда завеса начала медленно приподниматься, чтобы открыть правду, скрывавшуюся за правилами приличия, костюмами и ложью, как им вести себя дальше?
— Полагаю, я могу вам кое-что показать, — сказал Колин. — Потому что я больше не верю в то, что вы можете просто уехать.
Холли слегка поморщилась.
— Вы хотите, чтобы я уехала?
— Нет, черт возьми! Но когда вы увидите то, что я покажу, вы тут же уедете. У вас нет выбора: вы должны досмотреть эту пьесу до конца.
— Пьесу? — недоуменно переспросила Холли.
— О да! — тихо подтвердил он. — В которой каждый из нас играет свою роль, не так ли?
— Да, — беззвучно произнесла Холли.
Она опустила глаза, и длинные ресницы отбросили на ее щеки голубоватую тень.
Колин взял ее за подбородок и приподнял его.
— Давайте договоримся ни о чем не судить с уверенностью, пока мы не узнаем все подробности, — предложил он.
Мисс Сазерленд подняла на него взгляд, в котором Колин увидел твердость, давшую ему ответ на все его вопросы.
— Вы достаточно сильны или правда может напугать вас?
— Я не испугаюсь, — без нотки сомнения ответила Холли. На ее лице появилось выражение спокойной уверенности. — В конце концов, я не сделала ничего плохого и… могла бы даже помочь вам.
Ее невозмутимость поразила Колина, хотя на его губах появилась улыбка — ироническая, сожалеющая. Колин отпустил ее подбородок и отступил назад, чтобы сдержать искушение вновь обнять ее.
— Да, но в этой пьесе невинность не всегда бывает вознаграждена, а подлость часто остается безнаказанной.
— Одни загадки… — Холли приосанилась. — Почему бы вам не показать мне наконец, что же вы прячете? Хотя должна признаться, я почти уверена, что знаю вашу тайну.
Торжествующий блеск ее глаз, ее тон говорили сами за себя. Колину оставалось надеяться лишь на то, что следующие несколько дней не погасят этот огонь.
— Ждите здесь, — попросил он и направился к деревьям.
Холли прислонилась к боку Мэрибель, когда Колин исчез в зарослях. Она почти не думала о том, куда он ушел и зачем. События неожиданно начали разворачиваться с ошеломляющей быстротой, и она уже не чувствовала большого желания узнать правду: ей оставалось только ждать, наблюдать и узнавать. Мэрибель повернула к Холли голову, чтобы посмотреть на нее одним бархатным карим глазом, и Холли почувствовала, как ей хорошо под надежной защитой ее спины, изгиба мускулистой шеи.
Но не было рядом той стены, которая могла бы защитить ее от чувств к Колину; ничто не могло сдержать дрожь в ее губах, остановить бешено бьющееся сердце, заставить ее забыть о том божественном ощущении, когда его тело прижимается к ее телу, а его губы касаются ее губ…
Треск ветвей оторвал ее от размышлений. Отойдя от Мэрибель, Холли стала всматриваться в тенистые заросли. Сначала она увидела его золотые волосы, четко выделявшиеся на фоне листвы. Лицо у Колина было угрюмым, когда она поднял руку, чтобы убрать мешавшие ему ветки. Тут рядом с его плечом мелькнула звезда — или ей только показалось. Наклонившись чуть вперед, Холли увидела, что это вовсе не звезда, висящая в воздухе, а белая отметина на лбу лошади — отличительная черта всех эшуортских лошадей. Когда раздался очередной треск веток, скакун Колина, Кордельер, запрядал ушами, переступил с ноги на ногу и тихо заржал.
В ответ ему раздалось ржание другого животного. Зеленые ветви расступились в стороны, как театральный занавес, и Холли увидела коня. Намотав веревку, которая была привязана к его сбруе, себе на руку, Колин вывел его на дорогу, а затем обошел вокруг него. Они остановились в нескольких футах от Холли. Их глаза встретились, но лорд Дрейтон не промолвил ни слова. Кордельер фыркнул. Мэрибель шумно выдохнула.
Холли перевела взгляд с Колина на стоявшего рядом с ним жеребца, и, казалось, все вокруг стихло. Даже стук ее сердца, до этого мгновения раздававшийся у нее в ушах, стих.
— О!.. Боже правый!.. — У Холли перехватило дыхание.
Она не могла сказать, что именно в этом животном, которое сейчас трясло головой, вырывая у Колина веревку, отличало его от любого другого лоснящегося, мощного, породистого коня. На вид он действительно очень походил на того жеребца, которого Холли видела в конюшне королевы Виктории, и был схож с Мэрибель, Кордельером… И все же…
— Это он… Это… — сбивчиво заговорила было Холли, но тут же замолчала, потому что ее голос показался ей слишком громким в наступившей тишине. — Жеребец… — прошептала она.
Уголок рта Колина дернулся.
Холли пыталась глубоко дышать, чтобы унять охватившее ее волнение, которого она еще мгновение назад даже не замечала.
— Так он действительно существует. Королева не ошиблась.
Колин молчал и не двигался, но стоял, чуть согнув колени, словно был готов отскочить в сторону.
— Все это время он был у вас.
Правда должна была удивить ее, рассердить… Ей так хотелось, чтобы лорд Дрейтон был невиновен в похищении жеребца. Да что там — еще утром она действительно верила в его невиновность! И вот настало это мгновение — такое же неизбежное, как… она ощутила тепло в губах.
— Это вы забрали его, — просто сказала Холли.
— Забрал и спрятал, — проговорил граф.
— В долине?
— В долине, — подтвердил он. — Он был там до этого утра, почти до рассвета. А потом я перевел его в другое место.
— Из-за меня…
— Из-за того, что вы самая настойчивая женщина из всех, кого я когда-либо встречал. Более упрямая, чем даже моя сестра.
Мысли Холли понеслись вскачь. Они с Колином только что сделали друг другу признания, от которых нельзя было отказаться, невозможно было игнорировать. Он взял — украл — жеребца из конюшни королевы. Колин Эшуорт, граф Дрейтон и наследник герцога Мастерфилда, оказался ничем не лучше обыкновенного конокрада.
