подушки.
Но пожилая женщина в ответ лишь молча смотрела на нее глазами, которые были так похожи на глаза ее внука.
Холли догадалась, что, рассказывая бабушке Колина о том, что она испытывала, увидев Колина в окружении диких лошадей, она практически призналась герцогине в своих чувствах к ее внуку. Это скорее всего не понравилось Марии Эшуорт, и она дала ей понять, что из этой сердечной привязанности ничего не выйдет. Герцогиня считает, что Колин должен жениться на женщине королевских кровей — вроде Пенелопы Уингейт, а не на такой простушке, как Холли.
Что ж, герцогиня может не беспокоиться. Насколько Холли поняла, Колин уже принял решение. Ее сердце оказалось спрятанным за стеной самопожертвования — прочной и надежной. И как только Холли замечает в ней хоть малейшую прореху, Колин спешит запечатать ее.
— Итак, милорд, что вы собираетесь делать?
Казалось, вопрос зеленщика завис в промозглом от дождя воздухе и вызвал дрожь у группы деревенских бедолаг. Если бы только Колин мог им объяснить, что древнего проклятия не существует, а суеверие не может причинить им вреда… Но как справиться с предрассудками, которые долгие века вдалбливались в головы этих людей?
К тому же бывали времена, когда он и сам начинал верить в проклятие. Несчастный случай с Холли сегодня тоже можно рассматривать как проклятие в действии. Конечно, целая цепь разных событий привела ее к старому мосту, которого она упала в реку, но местные жители наверняка стали бы утверждать, что каждый из этих так называемых факторов, сложившихся определенным образом, не случаен, а как раз и вызван проклятием.
Поэтому Колин понимал: если он хочет каким-то образом поладить с этими людьми, то ему нужно обращаться к ним с понятными им словами, которым они захотят поверить. Ко всему прочему, он должен быть абсолютно честен с ними, потому что такие люди заметят ложь, как парящий в небе ястреб замечает бегущую по полю мышь. И уж тогда ему не поздоровится.
— Я верну жеребца домой, но мне нужно еще некоторое время. — Услышав недовольные возгласы крестьян, Колин поднял руку, призывая их к молчанию. — Самое большее — месяц.
Харпера его слова явно разозлили.
— Неделя! — выкрикнул он.
Колин покачал головой.
— Дело может занять больше времени, — сказал он. — Я уже вез жеребца сюда — даю вам честное слово, — но его у меня украли по пути из Аскота в Бриарвью.
— Из Аскота?
Слова лорда Дрейтона явно удивили непрошеных визитеров. Проповедник поднял руки в знак молчания, а затем повернулся к Колину.
— Почему из Аскота? — спросил он. — Жеребец нечистокровный, на скачках от него никакого толку.
Колин задумался. У него уже достаточно проблем, но их станет еще больше, если он расскажет им, какое отношения ко всему этому имеет королева. Наконец он решил остановиться на урезанной версии правды.
— Мой отец задумал сравнить силу жеребца с силой чистокровного коня, — сказал он. — Отец не понимал, какая в этом таится опасность…
— Ваш отец — самонадеянный пьяница! — загремел голос Харпера, который уже во второй раз перебивал его.
Да. Но Колин ничего не добьется, если признает это на людях. Вместо этого он придал своему лицу самое высокомерное выражение, на какое был способен, и пустил Кордельера вперед, чтобы собравшиеся расступились.
— Поскольку моего отца тут нет и он не может объяснить свои действия, то придется вам иметь дело со мной. Вот мои условия: деревня и наши фермеры-арендаторы имеют и всегда будут иметь поддержку семьи Эшуортов. Подсчитайте ваши недавние потери. Те, которые случились из-за нашей небрежности, будут немедленно компенсированы, включая крыши, которые надо было починить в конце зимы, речные берега, которые необходимо было укрепить, и поля, нуждающиеся в осушении.
В самом деле. Записи, которые велись в поместье, неопровержимо свидетельствовали о том, что его отец самым постыдным образом манкировал своими обязанностями перед этими людьми. Требуя уплаты ренты именно в назначенный день, он сам очень часто не исполнял своих обязанностей по отношению к фермерам-арендаторам.
— Возвращайтесь к вашим семьям, в ваши мастерские и лавки, — приказным тоном проговорил Колин. — И беритесь за работу, которую вы не выполняете уже несколько недель.
— А жеребец?
Крылья носа у Колина затрепетали. Повернувшись к Эду Харперу, он обвел его ледяным взглядом.
— Жеребец вернется домой, причем скоро, — пообещал он, надеясь, что эти слова окажутся правдой. — Это все, что я могу вам сейчас сказать. Будьте мужчинами, как предназначено вам природой, и прекратите ухудшать собственное положение, — добавил Колин более тихим голосом, понимая, что поражает их в самое сердце.
Он не ошибался. При упоминании о том, что они ведут себя не как гордые девонширские мужчины, собравшиеся обменялись робкими взглядами. А потом, повесив головы и ссутулившись под влажным ветром, они начали расходиться. Колин смотрел им вслед, испытывая несказанное облегчение.
— Похоже, вам удалось выиграть немного времени, милорд.
От неожиданности Колин чуть подскочил, и от этого движения по бокам Кордельера пробежала дрожь. Глядя вслед уходящим крестьянам и желая, чтобы они держались подальше от Бриарвью-Мэнора, он и не заметил, что проповедник не ушел вместе с остальными.
Крутя в руках шляпу, словно это был корабельный штурвал, проповедник, прищурившись, посмотрел на графа.
— Но если вы не выполните своих обещаний, сэр, они вернутся.
Колин перевел взор на крыши деревенских домов, видневшиеся у подножия холма, на котором стоял Бриарвью- Мэнор. Легкие клубы дыма, поднимавшиеся из печных труб, напомнили ему о том, что все может быть потеряно. Колин помрачнел.
— Знаю, — бросил он.
Проповедник снова натянул на голову свою большую черную шляпу.
Развернув Кордельера, Колин поехал назад к дому. Завтра при первых лучах солнца он уедет отсюда и начнет поиск жеребца. А заодно постарается отдалиться от Холли. Он не сможет обеспечить ей безопасность и благополучие.
Едва подняв голову вверх, Колин увидел, что она смотрит на него из окна спальни, и решимость отдалиться от нее начала потихоньку улетучиваться. Несмотря на то что он мог укрыться от неприятностей в работе и в кругу своих друзей, перспектива провести остаток жизни без нее была невыносимой и мрачной. И если он не сможет поделиться с Холли радостью от своих будущих открытий, то они не будут ничего значить для него.
Холли подняла руку, чтобы помахать ему, но тут же сжала пальцами горло. Колин почти физически чувствовал, как бьется ее сердце, ощущал вкус ее губ. Первые признаки пробуждающейся страсти опалили его нутро. Опустив ресницы, она порвала связующую их взгляды нить, но пламя в ее взоре прожгло дорожку от его сердца к его чреслам.
Господи! Почему она не в постели? Неужели она никогда не бывает осторожной? Неужели, как и он, постоянно испытывает себя на прочность?
