в неведении в своей райской обители.
Она медленно подняла голову и посмотрела на него. Ее лицо утратило замкнутое, высокомерное выражение, и Нику показалось, что сердце ее немного оттаяло.
– Ты ничего не смогла бы изменить, мисс Ева.
– Я не Ева. Меня зовут Серина, – тихо призналась она.
– Серина. Красивое имя. Хотя, должен сказать, на нежную сирену ты была мало похожа. Только когда спала.
Она поморщилась.
– В подобных условиях не до нежностей. Да к тому же я пережила смерть Тео и матери, которая умерла от горя и сознания собственной вины. Я старалась ее спасти, но судьба ее была предрешена. – Голос ее пресекся, и она заплакала, уронив голову на руки. – Мои усилия были тщетны.
Ник не знал, как ему поступить. Ее нужно успокоить, но кто это сделает? Только он, больше у нее никого нет.
Ему стало легче после того, как они открыли друг другу душу, но сердце его болезненно сжималось. Серина теперь для него не просто безымянная пленница, но человек, который заслуживает уважения. И нуждается в его поддержке. Унижать ее он больше не будет.
Ник опустился перед ней на колени и обнял ее. Она замерла на мгновение, потом прильнула к нему и прошептала:
– Спасибо тебе за все.
Глава 9
Серине снова снился ее давний сон – она видела лицо пятилетнего братика, покрытое водорослями. Тео такой бледный, кожа его приобрела голубоватый оттенок, но черты хранят странный покой, и ей становится немного легче. Она еще жива, а он – нет. Холодное, как мрамор, мертвое детское личико. Почти забытое.
Она вздохнула и попыталась отмахнуться от этого видения, проведя ладонью по лицу, но рука ее провалилась в холодную пустоту, которая высасывала из нее жизнь, превращая и ее в мертвый мрамор. Нет, ей еще рано умирать!
Ярость отчаяния разлилась внутри ее, ограждая ее от пут смерти. Она ловила ртом воздух, тщетно пытаясь убежать от неведомого ужаса, во рту пересохло от волнения.
Ктото засмеялся за ее спиной – может, сама смерть? Сухой злобный смех – так смеялась мама, уже смертельно больная… Этот смех преследовал Серину, и она из последних сил отбивалась от липкого холодного тумана.
– Проснись, Серина! – прокричал ктото ей в ухо, и она вынырнула из глубин сна. – Ты свалишься с постели, если будешь так метаться.
– Он мог бы остаться в живых, – пробормотала Серина, вытирая слезы. – Он должен был жить.
Чьито руки обхватили ее, и мрак отчаяния постепенно отступил. Она узнала разбойника – его голос, запах, темный силуэт, что вырисовывался на фоне почти потухшего камина. Она не хотела сейчас ни о чем думать. Ей нужно, чтобы ее ктото утешил, успокоил. Когда ж? наконец ночные кошмары покинут ее? Или ей суждено мучиться всю жизнь?
Рубашка прилипла к телу, мокрая от пота. Серину сотрясала дрожь, она зябко повела плечами.
– Нуну, не плачь, – прошептал он, коснувшись губами ее волос. – Ты в безопасности. Я с тобой.
– Боже мой, Ник! – Она прижалась к его груди и обхватила его руками за плечи. Его сердце билось у ее груди, и этот мерный ритм успокаивал. Он еще крепче обнял ее и чтото шептал, зарывшись лицом в ее волосы и покрывая их поцелуями. Его губы отыскали ее ухо, и сладкая истома разлилась по ее телу.
Она подняла голову, и их губы слились в жарком поцелуе. Сердце ее открывалось ему навстречу, как цветок солнцу.
Он положил ей руку на затылок, продолжая целовать ее, и пьянящий восторг, как вино, вскружил ей голову.
Наконец он оторвался от ее губ и прошептал:
– Ты сводишь меня с ума.
Ее руки сами собой проникли под его рубашку, и она стала гладить его по спине. Проведя пальцем вниз вдоль позвоночника, она вдруг обнаружила, что на нем, кроме рубашки, ничего не надето. Она медленно отстранилась, но он снова привлек ее к себе.
– Я услышал, как ты кричишь, и пришел узнать, в чем дело.
– Ты услышал меня из своей комнаты? – удивилась она.
– Да… Тебя снова мучают кошмары. – Он играл ее длинными локонами, наматывая их на палец. – И меня это беспокоит. Ты источник моего беспокойства. Я все время думаю о тебе.
Его сердце забилось сильнее, и Серина почувствовала, что он дрожит.
– Тебе холодно, Ник?
– Нет. Но я сгораю от желания обладать твоим соблазнительным телом, – хрипло проговорил он.
Его слова проникли ей в душу и зажгли там ответный огонь. Их сердца стучали в унисон, а взаимное влечение обволакивало, лишая воли. Нет, сейчас она не в силах разрушить это наваждение – пусть даже это круто изменит ее жизнь. Все равно прошлого не вернешь и жизнь ее не будет такой, как прежде, пока жив Лютер.
Она притянула его к себе за плечи и легла на спину. Черты лица ее смягчились, и она прошептала:
– Иди ко мне.
Он со стоном принялся покрывать ее тело поцелуями, и каждое прикосновение лишь сильнее разжигало пламя страсти, вспыхнувшее в ее крови.
Она выгнулась ему навстречу, так что ее груди коснулись его груди, и он нетерпеливо сорвал с нее рубашку. Накрыв ладонью ее грудь, он приник к ней губами, и у Серины вырвался стон удовольствия. Ласки растопили ее сердце. Она заглянула ему в глаза и увидела в них ответный огонь. Щеки ее вспыхнули румянцем, и странная нежность затопила все ее существо. Что это – игра или… любовь?
Ник смотрел в ее бездонные глаза и видел в них нежность, которую не ожидал увидеть. У него перехватило дыхание, и он замер, охваченный благоговейным трепетом. И только когда она отвернулась, он смог наконец вздохнуть.
Ее запах, нежная кожа, упругая грудь вскружили ему голову, и он подумал, что еще мгновение – и он взорвется от неутоленной страсти. Он провел ладонью вдоль нежных изгибов ее тела, погладил плоский живот и накрыл ладонью холмик между ее ног.
– Ты такая желанная.
От ее тела исходил жар, возбуждавший его до такой степени, что он едва сдерживал себя.
– Ты тоже. – Она ласкала его грудь, живот, спускаясь все ниже, и он подвел ее руку к тому, что росло и требовало утоления. Она обхватила его, сначала робко, потом принялась ласкать все увереннее, по мере того как ее все больше охватывала страсть.
– Любовь моя, – пробормотал он, представляя, как сейчас погрузится в ее влажную глубину. Его трясло как в лихорадке. Она томно изогнулась, когда он коснулся нежного бутончика.
Серина ощущала странное жжение в крови, ей было тяжело дышать, как будто воздух не мог попасть в легкие, пока не прекратится сладкая пытка, мучившая ее тело. Она хотела его, но понятия не имела, что это значит и что он сделает, чтобы утолить ее жажду.
Тело ее стремилось слиться с ним воедино, и когда он лег между ее ног, она блаженно охнула и, не в силах больше терпеть эту пытку, приподняла бедра, и он вошел в нее. Боль пронзила ее тело, затем постепенно стихла.
– Боже мой, – хрипло прошептал он. – Я этого не вынесу. – Он задвигался в ней сначала медленно, потом быстрее, следуя своему ритму. Блаженство разливалось в ней все сильнее с каждым разом.
Страсть достигла высшей точки, и волны наслаждения накрыли ее одна за другой, но огонь все еще полыхал в крови. Дрожь сладострастия пронзила и его, и он приподнялся над ней, вызывая в ней новую волну удовольствия.
